Михаил Раскатов - Пропавшая буква

И всем стало ясно, что Кривпоч здо­ров, как пре­жде.

Вот с тех-то самых пор он стал об­хо­дить ули­цу Ра­зума.

…А жила во Дворце Усердия одна де­воч­ка. Зва­ли ее про­сто – Лю­ба, а еще на­зы­ва­ли ее хо­зяй­кой двор­ца. Ка­ж­дый, кто ви­дел Лю­бу пер­вый раз, очень удив­лял­ся: она бы­ла не­обык­но­вен­но по­хо­жа на прин­цес­су Лень. У нее бы­ли та­кие же гла­за, та­кой же нос и та­кой же рот.

Но в глазах принцессы жила только сон­ли­вость, нос прин­цес­сы толь­ко вы­со­ко­мер­но мор­щил­ся, а рот прин­цес­сы толь­ко ка­приз­но кри­вился.

А глаза Любы были всегда веселы, ее нос ни­ко­гда не за­ди­рал­ся квер­ху, а был под­виж­ным и лю­бо­пыт­ным, и рот Лю­бы все­гда улы­бал­ся. По­это­му всем, кто на­хо­дил­ся ря­дом с ней, бы­ло лег­ко и ве­село.

Ходили слухи, что Люба и принцес­са Лень – се­ст­ры, но Лю­ба ни­ко­гда не го­во­ри­ла об этом и ни­ко­му не раз­ре­ша­ла на­зы­вать се­бя прин­цес­сой. Толь­ко По­черк счи­тал ее сво­ей по­ве­ли­тель­ницей.

Это вместе с ним Люба строила Бу­к­во­град. Она са­ма на­ри­со­ва­ла на зем­ле ог­ром­ную бу­к­ву Б. При­чем она очень ста­ра­лась, и по­это­му ули­цы Бу­к­во­гра­да по­лу­чи­лись ров­ны­ми и кра­си­вы­ми. Но по­ка Лю­ба за­ни­ма­лась этим важ­ным де­лом, Крив­поч по ука­за­нию прин­цес­сы Ле­ни при­ри­со­вал к бу­к­ве хво­стик, кри­вой и то­нень­кий. Ко­гда Лю­ба и По­черк за­кон­чи­ли строи­тель­ст­во го­ро­да, они уви­де­ли этот хво­стик. Но бы­ло уже позд­но: хво­стик пре­вра­тил­ся в ули­цу Раз­гиль­дя­ев, и все лен­тяи и не­ря­хи ста­ли жить на этой ули­це. А Кляк­сы за­ня­ли це­лый ту­пик. Из это­го хво­сти­ка по все­му го­ро­ду раз­но­си­лась грязь. Осо­бен­но мно­го гря­зи тас­ка­ли Кляк­сы. При­шлось дать ука­за­ние Вос­кли­ца­тель­ным Зна­кам: не пус­кать их на дру­гие ули­цы го­рода.

Люба вставала очень рано и целый день что-ни­будь де­ла­ла. Она про­сто не мог­ла си­деть спо­кой­но. Она так чис­ти­ла и уби­ра­ла свой дом, как буд­то при­бли­жал­ся боль­шой празд­ник. По­это­му ка­ж­до­му, кто при­хо­дил к ней, ка­за­лось, что в до­ме все­гда празд­ник. И у ка­ж­до­го вдруг по­яв­ля­лось же­ла­ние сде­лать что-ни­будь хо­ро­шее. И глав­ное, это же­ла­ние не про­па­да­ло и по­сле то­го, как по­се­ти­тель по­ки­дал дво­рец. Не­ря­ха сму­щен­но пря­тал в кар­ма­ны гряз­ные ру­ки и да­вал се­бе сло­во, что от­ны­не бу­дет са­мым ак­ку­рат­ным на све­те, а лен­тяй му­чи­тель­но крас­нел от сты­да и ре­шал, что боль­ше ни­ко­гда не по­здо­ро­ва­ет­ся с прин­цес­сой Ленью.

Недаром в городе считали, что Дво­рец Усер­дия и его хо­зяй­ка об­ла­да­ют вол­шеб­ной си­лой. Ко­гда Лю­ба слы­ша­ла это, она очень оби­жа­лась. Ни­ка­кой вол­шеб­ной си­лы нет, го­во­ри­ла она. Но ей ни­кто не ве­рил. На­стоя­щие вол­шеб­ни­ки – скром­ные лю­ди, они ни­ко­гда не хва­ста­ют сво­им мо­гу­ще­ст­вом. В кон­це кон­цов ве­ра в вол­шеб­ную си­лу Лю­бы и ее двор­ца до то­го ук­ре­пи­лась, что ста­ли по­го­ва­ри­вать, буд­то не толь­ко дво­рец, но и вся ули­ца Ра­зу­ма об­ла­да­ет та­кой си­лой. Что буд­то на этой ули­це ка­кой-то осо­бен­ный воз­дух. Ведь это бы­ла един­ст­вен­ная ули­ца в Бу­к­во­гра­де, на ко­то­рой не слу­ча­лось ни­ка­ких про­ис­ше­ст­вий. А ес­ли к то­му же вспом­нить про бо­лезнь Крив­по­ча, то мож­но бы­ло и вправ­ду по­ве­рить, что воз­дух на ули­це Ра­зу­ма вол­шебный.

Твердый Знак сидел за рулем и не про­из­но­сил ни сло­ва. Он сдви­нул бро­ви, и они ста­ли по­хо­жи на мох­на­тую гу­се­ни­цу, ко­то­рая ино­гда сер­ди­то ше­ве­ли­лась. Все мол­чали.

Слива – потому, что ей было стыд­но. Так ос­ра­мить­ся: за­быть, что кон­чил­ся бен­зин! Что по­ду­ма­ет По­черк, что ска­жут бу­к­вы! А ведь она счи­та­ет­ся не­пло­хим во­ди­те­лем. Ко­гда в Ал­фа­ви­те ор­га­ни­зо­ва­ли ав­то­кру­жок, она за­пи­са­лась в не­го са­мой пер­вой. К то­му же она луч­ше всех де­ла­ла по­во­ро­ты, да­ва­ла зад­ний ход и бы­ст­рее всех мог­ла раз­вер­нуть ма­ши­ну в са­мом уз­ком пе­ре­ул­ке. Прав­да, с тео­ри­ей де­ло об­стоя­ло на­мно­го хуже.

Есть еще такие ученики. Вызывает его учи­тель к дос­ке и спра­ши­ва­ет: “Сколь­ко бу­дет шесть плюс семь?” А уче­ник от­ве­ча­ет: “Три”. И во­все не по­то­му, что не зна­ет, про­сто в это вре­мя он смот­рит в ок­но и ви­дит, как ре­бя­та из дет­ско­го са­да ка­та­ют­ся на трех­ко­лес­ных ве­ло­си­пе­дах. И это ка­жет­ся ему та­ким ин­те­рес­ным и важ­ным, что он го­во­рит пер­вое, что при­хо­дит ему в го­ло­ву. А ко­гда в клас­се раз­да­ет­ся смех, рас­те­рян­но спра­ши­ва­ет: “А? Что?”

Примерно так было и со Сливой. Но все-та­ки ей раз­ре­ши­ли ез­дить по ули­цам Бу­к­во­гра­да. И она ез­ди­ла. До тех пор, по­ка не слу­ча­лась ка­кая-ни­будь по­лом­ка. То­гда Сли­ва на­чи­на­ла хо­дить во­круг ма­ши­ны, за­гля­ды­вать в мо­тор, но в кон­це кон­цов зво­ни­ла на ава­рий­ную стан­цию и про­си­ла по­мощи.

Вот и сегодня дело едва не кончи­лось пло­хо. Ведь ес­ли бы не Твер­дый Знак, она ста­ла бы по­сме­ши­щем всей ули­цы. Да еще ка­кой ули­цы – Раз­гиль­дя­ев! И все из-за то­го, что за­бы­ла про бен­зин! За­чем толь­ко она раз­го­ва­ри­ва­ла с эти­ми про­тив­ны­ми маль­чиш­ка­ми!.. Ну, что в них осо­бен­но­го? Обык­но­вен­ные маль­чиш­ки. Прав­да, они сме­лые, ни­че­го не ска­жешь. Как они схва­ти­ли за ру­ки Крив­по­ча!.. И во­об­ще, ес­ли ра­зо­брать­ся, они, по­жа­луй, тут ни при чем. Она са­ма во всем ви­но­вата.

Мягкий Знак думал о том, что толь­ко та­кие не­ве­же­ст­вен­ные лю­ди, как Крив­поч, пус­ка­ют в ход ку­ла­ки, ко­гда им не­че­го ска­зать.

А Саша и Алеша, каждый про себя, то­же ду­ма­ли о Крив­по­че. По­че­му он так лег­ко вы­скольз­нул из рук? Ведь они дер­жа­ли его очень креп­ко! Мо­жет быть, он вол­шеб­ник?.. И по­том что зна­чат его по­след­ние сло­ва? Не­у­же­ли бу­к­ве Ш су­ж­де­но по­гиб­нуть? И дру­гим бу­к­вам то­же?..

А “Стрелка” между тем мчалась по Бу­к­во­гра­ду. Она пе­ре­сек­ла пло­щадь Точ­но­сти и Яс­но­сти и вы­еха­ла на ши­ро­кую улицу.

Тут Слива вспомнила, что ей пору­че­но по­ка­зать Са­ше и Але­ше Бу­к­во­град, и при­ня­лась объ­яс­нять:

– Мы едем по проезду Гамм,– нача­ла она.– Здесь жи­вут но­ты. Знае­те, как они иг­ра­ют и по­ют?! За­слу­ать­ся мож­но! А сейчас…

Неожиданно “Стрелка” остановилась.

– Кирпич,– сказал Твердый Знак и до­ба­вил мрач­но: – Не ве­зет, так не везет!

Перед въездом на Музыкальный буль­вар сто­ял знак, ко­то­рый во­ди­те­ли на­зы­ва­ют “кир­пи­чом”. Та­кой знак ука­зы­ва­ет, что про­езд в дан­ном мес­те за­пре­ща­ется.

– Как жалко! – огорчилась Слива.– Буль­вар за­крыт. А вот и Клю­чи: Скри­пич­ный и Ба­совый.

– Если вы любите музыку, то ее мож­но по­слу­ать и от­сю­да,– пред­ло­жил Мяг­кий Знак, и все, кро­ме Твер­до­го Зна­ка, вы­шли из ма­ши­ны и по­здо­ро­ва­лись с Клю­чами.

– Добрый де-е-е-ень! – пропели в от­вет Клю­чи: Ба­со­вый – ба­сом, а Скри­пич­ный – те­нором.

– Бульва-а-ар закры-ы-ы-ыт! – про­пел Ба­со­вый Ключ.

– Иду-у-ут заня-я-я-я-тия! – под­хва­тил Скри­пичный.

Все остановились на углу проезда Гамм и Му­зы­каль­но­го буль­ва­ра. Вдоль все­го буль­ва­ра, пря­мо по зем­ле, тя­ну­лись пять ров­ных ли­ний тем­но­го цве­та. На ли­ни­ях и ме­ж­ду ни­ми рас­по­ло­жи­лись но­ты: боль­шие – це­лые, по­мень­ше – по­ло­вин­ки, еще мень­ше – чет­вер­ти, со­всем ма­лень­кие – вось­муш­ки, со­вер­шен­но кро­шеч­ные – ше­ст­на­дца­тые и еще со­всем-со­всем ма­лю­сень­кие. И все они бес­пре­рыв­но дви­га­лись. Они ста­но­ви­лись то по од­но­му, по двое, по трое, по че­ты­ре, то в ряд, то ле­сен­кой, то еще как-то. И по­ка они дви­га­лись, зву­ча­ла за­дор­ная пе­сенка:

Песенка была такая веселая, что Сли­ва ста­ла под­пры­ги­вать в такт, а Са­ша, Але­ша и Мяг­кий Знак за­улы­ба­лись. Но тут “Стрел­ка” за­гу­дела.

– Прекрати-и-и-те! – грозно заба­сил Ба­со­вый Ключ.

– Не-ме-ед-ленно! – тенором доба­вил Скри­пичный.

Слива недовольно повернулась в сто­ро­ну Твер­до­го Знака.

– Мы опаздываем! – строго сказал тот, и все вер­ну­лись к ма­шине.

…Когда до улицы Разума оставалось со­всем не­боль­шое рас­стоя­ние, по­за­ди “Стрел­ки” по­слы­шал­ся ка­кой-то треск. Са­ша и Але­ша ог­ля­ну­лись и уви­де­ли, что за ма­ши­ной мчит­ся ве­ло­си­пе­дист и ма­шет им рукой.