— Нет, врешь, врешь, за всю свою жизнь ты ни одного нового фокуса не показал, работал по старинке, да и то нечисто… Даром только с людей деньги брал. Ступай же в преисподнюю.
Вторым стал говорить врач:
— Господин наш Эмма, когда я жил в земном мире, то сделал много добра. Я исцелял людей от болезней. Не было врача искуснее меня. Пошли же меня в светлый рай.
— Лжешь, жалкий знахарь! — загремел князь Эмма. — Ты не умел правильно распознать ни одной болезни, назначал бесполезные лекарства. Сколько больных заморил! Даром только драл с людей деньги. Ступай же в ад кромешный!
Настала очередь жреца.
— Господин наш Эмма, я в бытность мою на земле беседовал с богами, услаждая их молитвами и празднествами. Внимая мне, боги дарили свою милость людям. Нет выше моей заслуги! Уж я-то наверняка достоин рая!
— Вот ты как раз самый худший из всех плутов и обманщиков! — в гневе закричал Эмма. — Всю жизнь ты людей обманывал! Учил их всяким глупостям: прикладываться к амулетам, читать разные заклинания, изгонять злых богов, насылающих болезни… И ты тоже даром брал с людей деньги. Проваливай в преисподнюю!
Нечего делать, пришлось всем троим отправляться в ад. А там уж был получен приказ князя Эмма. Схватили черти всех троих и потащили к огромному котлу. А в котле горячая вода ключом бурлит, клокочет! Страшного вида черт заорал на них:
— Эй вы, полезайте в котел. Сейчас вам крышка, сварю вас в кипятке.
И в самом деле держит в руках большую крышку.
Врач с канатным плясуном испугались:
— Конец нам пришел! Что делать, как выпутаться из беды?
— Успокойтесь и положитесь на меня, — отвечает жрец. — Есть у меня против огня и адского жара хорошее средство. — И забормотал себе под нос заклинания от огня…
Влезли все трое в котел, а вода уже стала остывать.
— Вот здорово-то, вода сейчас в самую пору. Ух, как приятно! Эй ты, чертово рыло, подкинь еще дровец.
Развеселились трое, нежатся в теплой водице. Стало чертям тошно от досады.
— Ну, хватит! Вечно, что ли, вы собираетесь в этом котле прохлаждаться? Вылезайте, негодные грешники, не то раскаетесь!
Видят черти: вода остыла, начали дров в огонь подбавлять. Носят дрова охапками. Сожгли все топливо в аду, а котел не закипает.
Побежали черти с докладом к князю Эмма.
— Ну ладно же! — разгневался владыка преисподней. — Вытащите их из котла отправьте на гору Мечей.
Погнали черти троих нагишом к высокой горе. А эта гора от подножия до самой вершины острыми мечами утыкана. Сверкают клинки красным огнем, страшно глядеть!
— Вот когда мы пропали! Ах, неужели нет средства спастись? — горюют жрец с врачом.
— Есть, как не быть, — отвечает им канатный плясун. — Надейтесь на меня. Я вызволю вас из беды.
Посадил он на правое плечо жреца, а на левое врача и затянул песню:
Ёй-ёй-ёй, ясаноса.
На правом плече
Несу жреца.
На левом плече
Несу врача.
Ёй-ёй-ёй, ясаноса.
Скачи, плясун,
Ноша хороша.
Стал канатный плясун через мечи перескакивать — прыг-скок, прыг-скок! Работенка для него привычная, легкая; быстро добрался до самой вершины. Сидят трое на горе и любуются! Ах, взгляните туда, как красиво! Нет, лучше вон туда поглядите, какой замечательный вид!
Черти даже зубами от злости заскрипели, бегут князю Эмма жаловаться.
— Ну, погодите, узнают они меня, мерзавцы этакие! Тащите их ко мне, я с ними мигом расправлюсь.
Схватили черти жреца, врача и канатного плясуна, приволокли силком к грозному князю Эмма.
— Ах вы подлецы! Смеяться над нами вздумали?! Вот я вас сейчас проглочу, — заревел князь Эмма и разинул свою пасть, страшную, словно жерло вулкана.
А врач — прыг в нее, легче лягушки. Не успел князь Эмма сжать свои острые зубы, как врач уже очутился у него в животе.
«Ох, кажется, я его целиком проглотил», — подумал князь Эмма и снова разинул рот, а канатный плясун прыг к нему в глотку! Эмма только впустую зубами лязгнул. «Смотри ты, и этого целиком проглотил!» Но только Эмма раскрыл снова рот, как жрец проскользнул у него между зубами.
Все трое вновь встретились в животе у князя Эмма.
— Вот уж теперь мы совсем пропали! — приуныли жрец с канатным плясуном.
— Вы два раза спасли меня, — говорит врач. — Теперь моя очередь. Не падайте духом, подбодритесь, я вас выручу.
Достал он из коробочки пригоршню порошка и давай сыпать во все стороны. Поднялись у князя Эмма в животе колики, забурлили вихри. Раз! — вылетел канатный плясун. Два! — вылетел жрец. «Неужели я здесь один останусь?» — испугался врач и высыпал порошок весь до конца. Завопил князь Эмма. Разыгралась у него в животе сильная буря — и вылетел врач легче пушинки.
— Гоните их в шею вон из ада! — завопил Эмма чертям. — Пусть убираются на землю. Ты, канатный плясун, ступай опять кувыркаться на своем канате. Ты, жрец, иди в свой храм бормотать молитвы. А ты, врач, мори других. С меня хватит!
Так они все трое — жрец, врач и канатный плясун — благополучно воротились из преисподней на землю.
68. Страшный зверь кап-кап
В старину жили в одной ветхой, кособокой лачужке старик со старухой. Казалось бы, чем у них поживиться? Всего-то у них богатства — одна лошаденка, да и ту надумал вор со двора свести. Притаился он, ждет, чтобы хозяева уснули.
На дворе стояло осеннее ненастье. Дождь ливмя лил, а крыша лачуги вся прохудилась. То тут послышится «кап-кап», то там струйка побежит. Перетаскивают старики свои постели с места на место, нет им покоя. Всюду дождь капает.
— Ах, страшный зверь этот кап-кап! — вздохнула старуха. — Хуже тигра, хуже волка.
— Твоя правда, — ответил старик. — Нет на свете страшнее. Никуда от него не спрячешься.
А под окном притаился голодный волк. Задумал он съесть хозяев, когда огонек в доме погаснет. Услышал он слова стариков, и шерсть у чего дыбом встала с перепугу.
— Думал я, что в этих местах нет зверя сильнее меня. А на поверку выходит, забрался сюда какой-то страшный кап-кап… Ой-ой-ой, лучше я убегу. Убегу, убегу!
Как шарахнулся волк прочь, как задал стрекоча! А конокрад подумал: «Эге! Лошадь-то, никак, с привязи сорвалась».
Кинулся он в погоню, да и вскочил с разбегу волку на спину. Тут волк совсем ополоумел: «Пропал я! Не попался я в капкан, так схватил меня кап-кап!»
Помчался волк большими скачками, а конокрад еще сильнее в него вцепился. Ничего понять не может: старая лошадь, а вон как понесла! Молодому жеребцу не угнаться.
Бежит волк с конокрадом на спине, а тем временем стало светать. Заметила их с дерева обезьяна.
— Э-э, что я вижу! Человек верхом на волке. Вот потеха-то, ха-ха-ха!
Тут и конокрад приметил, на ком он сидит. Скатился он с волка и полетел кубарем в волчью яму. Хорошо еще, что шею себе не сломал. Сидит он в волчьей яме и размышляет, как оттуда выбраться.
А обезьяна говорит волку:.
— Ну, волк, дивлюсь я на тебя. Как ты позволил человеку себя оседлать?
— Как — человеку? Меня страшный кап-кап схватил. Еле я от него спасся.
— Нет же, говорю, на тебе ехал человек. Как на простом коне, ха-ха! Да погоди, я проверю. Сдается мне, свалился он вон туда, в волчью яму.
В те времена у обезьяны был длинный хвост. Опустила она его в яму, водит им по сторонам. Ухватился конокрад за хвост, думал он, что это веревка.
— Вот это кстати. Дай попробую выбраться.
Завопила обезьяна от боли:
— Итэ-тэ-тэ-тэ! Волк, волк, там и вправду страшный зверь кап-кап. Он схватил меня за хвост.
Услышал это волк и кинулся бежать опрометью. Обезьяна кричит:
— Стой, стой, куда ты?! Постой, погоди! Не бросай меня в беде.
Рвется обезьяна изо всех сил, морда у нее от натуги кровью налилась… Вдруг хвост как оторвется почти у самого корня!
