Пока Альфредовы люди копили силы и выжидали, сам он, надев рубище странствующего певца, отправился с лютней за спиною в стан Гутрума. В старину народ привечал странствующих певцов: не было тогда ни книг, ни нот. Из уст в уста передавали люди песни и сказки, услышанные от бродячих певцов и сказителей. И датчане встретили Альфреда радостно, они не знали, кто он на самом деле. Он пел для них песни, а они, не таясь, обсуждали при нём свои планы. Альфред всё мотал на ус и наконец понял, как перехитрить врага.
Вернувшись к друзьям на Ательней, он сказал, что час битвы пробил. Эта весть вмиг собрала соратников Альфреда в условленном месте. Увидев короля Альфреда целым и невредимым, саксы возликовали. Два дня спустя, полные решимости победить, они двинулись на Этандум, выиграли сражение и наголову разбили датчан.
Но на этот раз они не просто выдворили датчан из Уэссекса. Король Альфред шёл за ними по пятам и две недели держал в осаде крепость, где схоронились остатки дружины Гутрума. Наконец Датчанин прислал записку:
«Сдаюсь. Ты победил. Ставь свои условия».
Альфред ответил кратко:
«Мир для Англии».
И тогда король Альфред и король Гутрум заключили Уэдморский мир: «Для себя и детей своих, рождённых и нерождённых». Вечный мир. Датчанам отводилась земля по одному берегу Темзы, Ли и Уза, а саксам — по другому. Кроме того, Гутрум перестал поклоняться прежним, языческим богам. Он стал христианином.
Гутрума окрестили, отныне он звался Ательстан. Крёстным отцом его был Альфред. В честь такого события в Уэдморском дворце объявили Большой Праздник для датчан и саксов.
Длился он восемь дней, а на девятый Гутрум отправился на восточный берег трёх рек, а Альфред остался на западном.
И принялся наконец издавать мудрые законы для любимой Англии. Благо теперь тут воцарился мир.
В свои девятнадцать лет Розаура была ещё не замужем. Но другой такой, милой девушки во всей Сиене не сыскать. Жилось ей весело и счастливо. Так весело и так счастливо, что все женихи — а от них отбою не было — получали от ворот поворот.
— Зачем мне замуж? — рассуждала Розаура. — Покуда не замужем — танцую вволю, а как выйду замуж — с утра до вечера стряпать придётся. Сегодня минестроне, завтра макароны: мужа-то кормить надо. А когда веселиться да радоваться? Нет, такая жизнь не по мне. Лучше уж натанцуюсь, пока молода. А замечу первый седой волосок — в тот же день выйду замуж за тебя, Флориндо.
Флориндо из её ухажёров самый красивый, и Розауре по сердцу. Господин Панталоне, конечно, богаче, но он уже старый совсем, сморщился весь. Мавританец Бригелла, разумеется, кавалер хоть куда — почище Флориндо, но, говорят, он страшно ревнив. Учёный Доктор Савио, безусловно, очень мудр, но Розауре не понять и половины заумных слов, которые он произносит. А у Флориндо денег вдоволь, он и обходителен, и любезен. А главное — молод, почти так же молод, как сама Розаура.
— Как прекрасно быть молодой! — восклицала Розаура. Надевала маскарадный костюм, полумаску и отправлялась вместе с Флориндо на Карнавал. А глубокой ночью, уже в постели, она слушала, как проходят по улице музыканты; отблески их фонариков скользили по потолку её комнаты, и под окнами звучала Песнь Юности. А ещё позже на пустынной улице появлялся одинокий певец с мандолиной и пел серенаду — любовную песнь итальянцев:
Цветок души моей!
Люби и будь счастливой!
Жизнь наша без любви — ничто!
«Как это верно, — думала Розаура. — И завтра Флориндо снова пригласит меня на Карнавал… А будь я замужем, пришлось бы сидеть дома и стряпать макароны».
Тщетно звенел кошельками с золотом над ухом Розауры старик Панталоне. Тщетно размахивал сверкающим ятаганом мавританец Бригелла. Тщетно рассказывал о своей любви по-латински и гречески учёный Доктор Савио. Лишь Флориндо не торопил её с замужеством. Он любил молодость не меньше самой Розауры. И не требовал макарон. Пока Розаура с ним танцует — он доволен и счастлив. И готов отложить свадьбу до первой седины.
Каждый вечер отправлялись они на Карнавал. Воздух шелестел гирляндами бумажных цветов, сверкал золотыми блёстками и мишурой, угощал пирожными и лимонадом; вокруг мелькали маски и маскарадные костюмы, мигали фонарики, звенели струны мандолин. Жизнь напролёт гуляки пели, танцевали и расходились по домам при свете звёзд. Однажды Розаура вернулась домой так поздно, что было уже рано — наступило раннее утро. На пороге дома она повстречала разносчика молока. Ей не доводилось видеть его прежде. Молоко-то она пила каждый день, но совершенно не задумывалась, откуда оно берётся. Может, из крана течёт? Разносчик оказался весёлым старичком со смуглыми морщинистыми руками, спутанными седыми волосами, в потёртом пиджачке. Глаза его задорно сияли.
— С добрым утром, милая барышня!
— С добрым утром, — ответила Розаура.
— Разносчик я, милая, молоко разношу.
— Вы так на Карнавал оделись? Забавный костюм!
— Нет, милая барышня, эта одежонка не для Карнавала, — ответил старик. — Я в ней на работу хожу.
— На работу? Что такое — работа?
— Работа это то, что поможет тебе остаться молодой, когда молодость уже позади. Если только не состарит тебя прежде старости.
— Непонятно, — сказала Розаура. — Мне, чтоб остаться молодой, нужны танцы.
— Верно говоришь. Только от одних танцев устать можно. Ты танцуй да работай — вот молодой и останешься.
— Но вы-то старый!
— Я только на вид старый, — сказал Разносчик. — Да и тебе морщин не миновать, никуда, милая, не денешься. Но дай тебе Бог в мои годы не хуже меня танцевать. Только знай: не найдёшь кроме танцев другого дела — тебе и танцы наскучат. 4Не успеешь оглянуться — станешь старой старухой на веки вечные.
Тут, распевая Песнь Юности, на улице показались припозднившиеся певцы. И старый Разносчик подхватил Розауру и пустился с нею в пляс. Никто и никогда не танцевал с нею так весело!
Но вот он простился, потянул ослика за поводья, тележка тронулась… Розаура вбежала в дом, бросилась ничком на диван и горько расплакалась. За окном разгорался день, солнце золотило потолок и стены, а Розаура всё плакала и плакала. В полдень пришёл Флориндо с огромным букетом. И застал Розауру в слезах. Карнавальное платье измято, чёрная полумаска валяется на полу.
— Розаура! Ты плачешь?! — воскликнул Флориндо. — Что с тобой? Ну, объясни! И я мигом всё исправлю. Кто тебя обидел? Назови! Я поражу его шпагой в самое сердце!
Розаура подняла головку: пудра на щёчках смазана, локоны сбились набок, глаза распухли от слёз.
— Увы, — промолвила она. — Тут ничем не поможешь, и в сердце поражать некого. Просто я боюсь постареть. Я слишком много танцую и слишком мало работаю. То есть я вообще не работаю. Я даже толком не знаю, что такое работа. А ты знаешь, Флориндо?
— Нет. Но я не отступлюсь, пока не выясню, — пылко воскликнул Флориндо.
— Спасибо, дорогой! Выясни! И времени не теряй — до дня моего рождения осталось всего четыре дня. Мне стукнет двадцать лет. Ты только представь — целых двадцать! От одного слова поседеешь. Мне надо, надо работать! — Розаура поднялась, отряхнула мятое платье. — Какие чудные цветы ты принёс. Я возьму их сегодня на Карнавал. Зайди за мной, да не опаздывай.
Все ухажёры Розауры побывали у неё в этот день. И каждому она поведала о своей беде. И даже пообещала отдать руку и сердце тому, кто найдёт для неё работу, — такую работу, чтоб оставаться вечно молодой. Ухажёры были весьма озадачены: всяк представлял работу по-своему, но ни одна работа, по их мнению, не годилась для очаровательной Розауры. Однако работу надо найти, ибо таково желание дамы. Панталоне преисполнился сладких надежд и пообещал Розауре дать ей работу завтра же. Когда под вечер Флориндо зашёл, чтобы идти с Розаурой на Карнавал, он застал её прежней — весёлой и жизнерадостной.
— Я ещё не выяснил, что такое работа, — признался Флориндо.
— Не страшно, — утешила Розаура. — Это знает господин Панталоне. Он мне завтра покажет. Пойдём танцевать.
Наутро она пришла в дом Панталоне. Старик провёл её на кухню, к слугам.
— Смотрите, — сказал он. — Эти люди работают на меня от темна до темна. Но одна из служанок неделю назад вышла замуж. Поработайте вместо неё. Засим я препоручаю вас моей домоправительнице, она покажет, что делать.
Он ушёл. Домоправительница неодобрительно оглядела Розауру с головы до пят.
— Да кто ж работает в шёлковом платье и с цветами в волосах? Надевай-ка передник, а волосы под косынку спрячь.
Розаура повиновалась. Сперва ей дали швабру и щётку, заставили мести и скрести. Потом она протирала плиту, варила овощи, чистила золотые и серебряные блюда, застилала кровати, накрывала на стол, мыла посуду, жарила на вертеле рыбу, сбивала масло, чинила бельё, пекла хлеб и делала ещё тысячу всяких дел. Сноровки у неё не было, и к концу дня руки, ноги, спина Розауры болели так, что впору упасть замертво.
