Здесь, должно быть, сиживал Смотритель маяка. Он сиживал здесь часто. Папа задремал, вокруг него все было головокружительно величественно, и шум в голове был сильнее, чем когда-нибудь. Иногда Смотритель маяка приходил сюда, когда на море начиналось сильное волнение… Он видел, как чайки плыли по ветру к грозовому небу, а брызги прибоя летели вверх — они летели под ним и перед ним, словно тучи снега. Круглые жемчужины воды поднимались и какое-то мгновение отдыхали в воздухе, прежде чем опуститься, опуститься в черноту и грохот там, внизу…
Папа открыл глаза и задрожал. Он прижался спиной и лапами к каменной стене, где в трещинах горы росло множество мелких белых цветов. Подумать только, цветы! А в самой широкой трещине светилась рыжая ржавчина — там лежал тяжелый железный ключ.
Что-то снова сплелось в цепочку в голове у папы Муми-тролля. Конечно, все совершенно ясно. Это было место одиноких раздумий Смотрителя маяка, место размышлений. Именно здесь он и оставил ключ, чтобы папа нашел его и принял на себя маяк. С величайшей торжественностью, силой волшебства папа был избран владетелем и охранителем маяка.
— О нет, не может быть, как чудесно! Ты нашел его! — воскликнула мама Муми-тролля.
— Где он был? — закричал Муми-тролль.
— О, точно сказать не могу, — таинственно произнес папа. — Мир полон великих замечательных явлений для того, кто готов к встрече с ними. Быть может, самая большая и самая белая чайка в мире передала мне ключ…
— Ха! — воскликнула малышка Мю… — Обвязанный шелковой ленточкой, под звуки оркестра, правда?!
Поднявшись по лестнице, папа вставил ключ в скважину. Медленно, с жалобным скрипом отворилась могучая дверь, но внутри была лишь кромешная тьма. Малышка Мю, подобно молнии, взлетела ввысь, но папа остановил ее, схватив за волосы.
— Ну нет, не ты, — сказал он. — На этот раз — не ты! Смотритель маяка теперь я, и я войду первым, чтобы все проверить.
Он исчез в темноте, сопровождаемый малышкой Мю.
Мама медленно подошла ближе и заглянула в открытую дверь. Маяк был полый, будто сгнивший древесный ствол, и внутри от самого дна до верхушки тянулась неустойчивая винтовая лестница. Она тяжело взбиралась ввысь, взбиралась вокруг стен все более узкими и узкими спиралями, треща и скрипя под тяжелыми шагами папы Муми-тролля. Он был уже едва виден наверху. Сквозь смотровые оконца в толстых стенах просачивался слабый дневной свет. В каждом оконце вырисовывалась неподвижная тень огромной птицы. Птицы смотрели на них.
— Надо учесть, что сейчас облачно и пасмурно, — прошептал Муми-тролль. — Ты ведь знаешь, все кажется чуточку мрачным, когда заходит солнце.
— Конечно, — ответила мама.
Перешагнув порог, она остановилась. Внутри было сыро и очень холодно. Между лужами с водой виднелась земля — черная и мокрая, несколько толстых досок были перекинуты через лужи к лестнице. Мама заколебалась.
— Послушай-ка, — сказал Муми-тролль. — У меня для тебя кое-что есть.
Взяв в руки серебряную лошадиную подковку, мама долго смотрела на нее.
— Какая красивая! — сказала она. — Какой прекрасный подарок! Подумать только, что на свете есть такие маленькие лошадки…
— Пойдем, мама! — весело закричал Муми-тролль. — Побежим наверх, в саму башню!
Наверху в дверях стоял папа, на нем была чужая шляпа с мягкими свисающими вниз полями и неровной бугристой тульей.
— Как вам нравится? — спросил он. — Я нашел ее на гвозде перед дверью. Должно быть, она принадлежала Смотрителю маяка. Входите! Входите! Здесь все точь-в-точь как я представлял себе.
То была большая круглая комната, с низким потолком и четырьмя окнами. Посредине стояли на полу некрашеный стол и несколько пустых ящиков. А у очага — узкая кровать и маленький комод. Железная стремянка вела ввысь к люку в крыше.
— Наверху зажигается огонь маяка, — объяснил папа. — Я зажгу его вечером. А разве белые стены не красивы? Как здесь величественно, свободно и пусто! А если выглянуть из окна, все точно так же — величественно, свободно и пусто! Ну как?!
Он взглянул на маму, а она, расхохотавшись, сказала:
— Ты прав. Просто потрясающе, как здесь пусто и свободно!
— Кто-то здесь ужасно злился, — заметила малышка Мю.
На полу было множество осколков стекла, а над ними на белой стене — большое желтое пятно лампового масла, которое, стекая вниз, застыло, образовав на полу лужу.
— Кто это мог бросить лампу и вдребезги разбить стекло? — удивилась мама, подняв с пола медную лампу, закатившуюся под стол. — Ведь потом он сидел тут в темноте…
Она провела лапой по столу. Поверхность его была изрезана и покрыта сотнями, а может, и тысячами мелких зарубок и насечек; их было всегда шесть в одном ряду — седьмая пересекала остальные. Семь? Это, конечно, неделя. Множество недель, и все одинаковые. Кроме одной. В ней было всего пять зарубок. Мама двинулась дальше, она притрагивалась к чашкам и кастрюлям, она читала надписи на пустых ящиках: изюм из Малаги, шотландское виски, обычные финские хрустящие хлебцы… Приподняв одеяло, она увидела, что под ним лежит простыня. Комод она не открывала.
Все остальные с любопытством смотрели на нее. В конце концов папа спросил:
— Ну что?
— Он был очень одинок, — ответила мама.
— Да, но что думаешь ты?
— Я думаю, здесь очень уютно, — сказала мама. — В этой комнате можно жить всем вместе.
— Так и сделаем! — воскликнул папа. — Я соберу остатки досок на берегу и смастерю для всех кровати. Я проложу дорогу и построю мост. О, здесь великое множество дел! Но сначала надо поднять сюда вещи, ведь может пойти дождь. Нет, нет, только не ты. Тебе надо остаться здесь в уюте и покое и чувствовать себя как дома.
Обернувшись в дверях, малышка Мю сказала:
— Я собираюсь спать на берегу. И, стало быть, без кровати. Кровати — просто дурость.
— Пожалуйста, — разрешила ей мама. — Если пойдет дождь, можешь прийти сюда.
Оставшись одна, мама повесила лошадиную подковку на гвоздь над дверью. Потом подошла к окну и выглянула наружу. Она переходила от одного окна к другому. Повсюду было только море, море и кричащие ласточки, а суши не было видно.
На подоконнике последнего окна лежал фломастер с несколькими обрывками веревки и крючок, которым вяжут сети. Мама поиграла фломастером, рассеянно нарисовала маленький цветок на подоконнике и красиво заштриховала лепестки, ни о чем особом не думая.
Папа стоял прямо в очаге, сунув голову в дымовую трубу.
— Здесь птичье гнездо! — закричал он. — Поэтому дым не выходит.
— Там кто-нибудь живет? — спросила мама.
Лицо у папы было ужасно черным, когда он вылез из очага.
— Какая-то лысуха, — сказал он. — Но ее нет дома. Вероятно, улетела на юг.
— Но она снова прилетит весной! — воскликнул Муми-тролль. — И должна найти свое гнездо, когда вернется домой! Мы ведь можем готовить еду не дома, не в башне!
— Всю жизнь? — осведомилась малышка Мю.
— Ну да, можно ведь постепенно передвинуть гнездо, — пробормотал Муми-тролль.
— Ха! Похоже на тебя! — воскликнула малышка Мю. — По-твоему, лысуха узнает, передвинули ее гнездо сразу или постепенно? Ты придумал это, чтобы с чистой совестью выжить ее.
— И всю свою жизнь мы будем есть не дома? — ошеломленно спросил папа.
Все посмотрели на маму.
— Сними гнездо, мой милый, — попросила она. — Мы повесим его за окном. Иногда тролли важнее лысух.
Мама сунула посуду под кровать, чтобы в комнате было уютнее, и вышла поискать землю. Это был очень важный для нее поход.
Остановившись у лестницы маяка, она плеснула немного морской воды на розу. Та по-прежнему ждала в своем ящике из-под сахара, в земле из долины. В саду должна быть тень. Сад надо разбить как можно ближе к маяку, и чтобы большую часть дня там светило солнце. И там должен быть глубокий слой хорошей земли.
Мама все искала и искала. Она отправилась на поиски вдоль горы, на которой стоял маяк, через вересковую пустошь вниз к торфяному болотцу, она обошла низкоствольный лесок, попала в осиновую рощу, она брела и брела по теплому, посыпанному песком торфяному берегу, но нигде не находила землю.
Мама никогда прежде не видела столько камней. За осиновой рощей земля была сплошной камень. Пустынное поле, покрытое круглыми серыми камнями, каменистое поле. Посреди поля кто-то любопытный вырыл большую яму. Мама прошла вперед и посмотрела. Там, внизу, не было ничего, кроме других камней, таких же круглых и серых. Интересно, что искал здесь Смотритель маяка? Может, что-нибудь особенное. Может, он пытался немного поиграть?! Он собирал один камень за другим, они снова скатывались вниз, а потому он устал от всего и ушел.
