Прошло несколько дней. Однажды в полдень подкрался крокодил к шакальей норе, залез в нее и спрятался в надежде схватить шакала, когда тот вернется домой.
Когда шакал подошел к норе, он заметил на земле большие следы. Уж не спрятался ли крокодил в его норе? Сначала он испугался, а потом подошел ближе и крикнул:
— Норка моя, норка! Что же ты молчишь, голоса не подаешь? — И добавил: — Раньше, бывало, подойду к дому, а норка уж встречает меня сладкой песенкой. Что же это с ней сегодня случилось? Может, кто-нибудь ей горлышко придавил?
Тогда крокодил как запоет хриплым голосом:
Привет тебе, привет, мой хозяин!
Я твоя служанка! Я твоя служанка!
Шакал сразу же узнал голос крокодила. Подумал он и говорит:
— Эх, забыл я принести дровец! Надо бы огонь развести. Сейчас вернусь!
Натаскал он веток и развел костер рядышком с норой. Почуял крокодил дым, выскочил из норы и наутек! С тех пор побаивался он шакала и обходил его стороной.
Жил-был воробей
Индийская сказка
Перевод Г. Зографа
или да были воробей с воробьихой, и жил-был царь. Построили воробей и воробьиха гнездо в царском дворце. Царь жил в покоях, а воробей с воробьихой — в своем гнезде.
Вот раз царь нарядился в новое платье — надумал в гости пойти. Только дошел до двери, а воробей возьми да и урони каплю. Белая капля упала прямо на царя и запачкала его новое платье. Разгневался он. Позвал слугу и говорит:
— Сейчас же поймай воробья с воробьихой и посади их в клетку.
Воробьиху-то слуга поймал, а воробей вспорхнул да и был таков.
Прилетел воробей к плотнику, просит:
— Плотник, плотник! Сделай мне тележку на восьми колесах. Царь посадил в клетку мою воробьиху. Я поеду с ним воевать.
Плотник сделал маленькую тележку на восьми колесах. Воробей запряг в нее мышку и поехал воевать с царем. Едет он, едет, видит, лежит на дороге иголка.
— Братец воробей! Братец воробей! Ты куда едешь? — спрашивает иголка.
Отвечает воробей:
Я воробей, я воробей,
Видишь, мышку в тележку запряг:
Еду я с царем воевать —
Он мою воробьиху поймал.
— И я с тобой, братец воробей.
— Поедем.
Забралась остроносая иголка на тележку. Воробей вожжами потряхивает, мышку погоняет. Мышка бежит, изо всех сил старается. Быстро катится тележка.
Едут они, едут, а навстречу им скорпион[52].
— Братец воробей! Братец воробей! Ты куда едешь? — спрашивает.
А воробей ему:
Я воробей, я воробей,
Видишь, мышку в тележку запряг:
Еду я с царем воевать —
Он мою воробьиху поймал.
— И я с тобой, братец воробей.
— Поедем.
Поднял скорпион свой хвост с ядовитым жалом и влез к воробью в тележку. Воробей мышку погоняет. Мышка бежит быстро-быстро.
Едут они, едут, смотрят, лежат веревка и палка.
— Братец воробей! Братец воробей! Ты куда собрался? — спрашивают веревка и палка.
А воробей им в ответ:
Я воробей, я воробей,
Видите, мышку в тележку запряг:
Еду я с царем воевать —
Он мою воробьиху поймал.
— И мы с тобой, братец воробей.
— Поедем.
Вот и собралось у воробья по дороге целое войско. Ехали они, ехали и подъехали к царскому дворцу, когда стало совсем темно. Остановил воробей тележку позади дворца. Царя дома не было. Воробей с друзьями тихонько прокрались в комнату к царю. Иголка спряталась у него в постели. Скорпион влез на столик, где стояла свеча. Веревка и палка притаились у двери. Сам воробей забрался под карниз. А мышка осталась сторожить у тележки.
Царь скоро вернулся. Умылся, сел ужинать. Ему и невдомек, какое войско забралось к нему во дворец.
Пошел царь спать. А иголка его давно дожидается. Лег он в постель — она как примется колоть его спину. Закричал царь, вскочил. Хочет свечку зажечь — посмотреть, что это колется в постели. А у свечки сидел скорпион. Только протянул царь руку, скорпион его и ужалил.
Заголосил царь от страха:
— Ах! Ах! Умираю! Меня скорпион укусил!
Бросился царь вон из комнаты. А у двери его поджидали веревка и палка. Веревка опутала царя, а палка принялась его колотить. Кричит царь что есть мочи:
— Помогите! Помогите! Помогите хоть кто-нибудь!
Воробей сверху смотрел-смотрел на все, что творилось, а как запросил царь помощи, слетел к нему, остановил палку и говорит:
— Царь! Я воробей. Со мной мое войско. Говори, отпустишь мою воробьиху? Или тебе еще мало попало?
Взмолился царь, стал просить у воробья прощения. Веревка освободила царя, и он выпустил воробьиху.
Соловей и хлопковый куст
Индийская сказка
В обработке С. Ф. Ольденбурга
ил однажды соловей. Летал-летал он и вот однажды увидел куст, на котором висел маленький плод. Обрадовался соловей и сказал:
— Останусь сидеть на этом кусте и, когда плод созреет, съем его.
Бросил он свое гнездо и семью и уселся на этом кусте. А куст-то был хлопковый. Сидел соловей много лет, все поджидал, когда созреет плод, и говорил:
— Завтра съем его, — и в жадности своей не подпускал к кусту ни одной птицы.
Прилетала однажды кукушка, соловей и ее не пустил.
— Почему ты не пускаешь других птиц к этому кусту? Разве эти кусты твои? — спросила кукушка.
— Тебе какое дело? — ответил соловей. — Не пускаю, потому что сам съем плод.
Кукушка знала, что это хлопковый куст, а соловей не знал. А у хлопчатника сперва вырастает почка цветка — это ее соловей принял за плод, — потом цветок, потом коробочка. Коробочка лопается, хлопок вылетает, и ветер уносит его. Соловей обрадовался красному цветку, думал, что это и есть плод, ждал, что он вот-вот созреет. Но цветок обратился в коробочку, коробочка лопнула, и хлопок разлетелся по ветру.
«Что-то летает кругом, — подумал соловей, — верно, плод созрел». Заглянул в коробочку, а она пустая. Рассердился он.
Подлетела тут кукушка и говорит соловью:
— Вот видишь! Пустил бы ты нас на этот куст, мы бы тебе сказали, где съедобные плоды. А ты все жадничал, никого не пускал сюда, вот и наказан за жадность.
Тут слетелись все птицы и стали корить жадного соловья:
— Видишь! Вот ты и наказан за жадность.
Рассердился соловей и, когда птицы улетели, сказал хлопковому кусту:
— Ты дурной куст. Никому ты не нужен, никого ты не питаешь.
— Ошибаешься, — возразил куст. — Я кормлю овец, а из моего хлопка люди делают подушки, тюфяки и многое другое, им нужное.
С того дня ни один соловей не садится на хлопковые кусты.
О том, как Солнце, Луна и Ветер отправились обедать
Индийская сказка
В обработке С. Ф. Ольденбурга
днажды Солнце, Луна и Ветер отправились обедать к дядюшке Грому и тетушке Молнии. А мать их Звезда, самая далекая из всех звезд на небе, осталась дома.
Солнце и Ветер были жадные — никогда не думали о других, только о себе. И вот на пиру они сами наелись всласть, а о матери ни разу не вспомнили. Луна же была нежная и добрая, и, как только приносили какое-нибудь кушанье, она прятала кусочек под ноготь — ногти у нее были прекрасные и длинные.
Вернулись все трое домой, и мать спросила их:
— Ну, дети, что вы делали и что принесли мне?
Солнце, старший из трех, ответил:
— Я наелся вдоволь. Ведь я пошел обедать вовсе не затем, чтобы матери что-нибудь принести.
Ветер сказал:
— Неужели ты думала, что я пошел за сытными яствами для тебя? Я пошел позабавиться и наесться.
А Луна сказала:
— Мать, дай блюдо, — и высыпала на него обед такой вкусный, какого еще никогда не бывало.
Повернулась тогда далекая Звезда к Солнцу и сказала:
— Ты думал только о своем веселье и удовольствии, о матери и не подумал. Да будет же тебе кара: отныне лучи твои будут жгучие, и возненавидят тебя все и будут закрывать головы, завидя тебя.
Оттого индийское солнце такое жгучее.
Потом Звезда обратилась к Ветру:
— Жадный и себялюбивый, о матери ты и не вспомнил. Дуй же ты зноем горючим — все будут ненавидеть тебя и бежать от тебя.
Оттого индийский ветер такой неистово-жгучий.
А Луне мать Звезда сказала:
— Милая моя дочь, ты помнила о матери и позаботилась о ней. Так будешь ты светлая и прохладная, и будут люди благословлять тебя за твой освежающий свет.
Оттого так нежны, прохладны и прекрасны индийские лунные ночи.
Вот теперь вы услышали про Солнце, Ветер и Луну — услышали, почему они такие, какими вы их знаете.
