— Змея! Речка, берегись! — закричал Кудряш.
Речка повернулась в сторону, а я… я закричать не успел. Я просто бросился наперерез змее, загородил собой Речку. Змея вонзила свои зубы в мою тряпичную ногу в зеленых штанах, потом отпрянула и снова исчезла в осоке.
— Она тебя укусила? — испугалась Речка.
— Не беда, — ответил за меня Кудряш. — Он тряпичный. Его хоть тысяча змей укусит, ему ничего не будет.
— Ну и хорошо, — облегченно вздохнула Речка.
А я впервые пожалел, что сделан из ваты, материи и крепкой замши. Ведь если бы я был человек, Речка посочувствовала бы мне, обмыла бы рану на ноге и поняла бы, как я рисковал ради ее спасения. Но пока… пока она шла с Кудряшом, и колокольчиком звенел ее радостный смех, и нежным дуновением ветра казались слова, которые она говорила своему спутнику. Кудряш хмурился, отворачивался. Ему явно не по душе была эта разговорчивая спутница.
Выбрав место посуше, на небольшом пригорке, где каким-то чудом уцелело несколько стройных сосенок, мы развели костер. Речка куда-то ушла и вскоре вернулась с несколькими веточками брусники. Она заварила их кипятком и налила нам по кружке.
— Никогда не пил такого вкусного чаю, — похвалил я, выпив одну кружку и наполнив вторую.
— А мне тоже надо брусничного чаю, — прогудел возле меня чей-то голос. — Я очень хочу.
— Это ты, Кудряш, просишь? — обратился я к юноше.
— Нет, я напился, — ответил тот.
— Ты, что ли, Речка?
— Нет, — ответил серебристый голосок Речки.
— А кто это просит?
— Я прошу, — снова прогудело в вышине.
— Просишь, так бери, — беспечно ответил я. — Мне не жалко брусничного чаю. — Но я хотел посмотреть, кто же его будет пить. Я глаз не сводил с кружки. Никто ко мне не подходил, но кружка опустела.
— Уф! Вкусно. Давненько я не пил кипяченой воды да еще с брусничной заваркой. Дайте еще.
Я налил еще кружку, и вода в ней снова исчезла.
— Уф! Спасибо, — выдохнул кто-то над самым моим ухом.
— Кто ты?! — воскликнул я.
— Я — Воздух Сосновый Чистый Здоровый.
— Это мой дядя. Здравствуй! — Речка протянула вперед руки.
— Здравствуй, племянница. Давненько тебя не еи-дел. Как отец поживает?
— Хорошо, — ответила Речка, — а мы за солнцем идем. Хотим отнять его у болотных жителей. Пусть на небо вернется.
— Пусть вернется, — согласился Воздух Сосновый Чистый Здоровый. — Мне без него тоже плохо. Холодно, и в зайчики поиграть не с кем. Я тоже с вами пойду. Возьмите меня.
— Пойдем, — дружно ответили я и Речка. — Вчетвером веселее.
— Э-э-э. Не только веселее. Я вам пригожусь. Вы чувствуете, как здесь пахнет.
Я поглубже вдохнул и почувствовал, что тяжелые затхлые испарения исчезли, а на смену им пришел аромат соснового бора, белых грибов и нежных ландышей.
— Хорошо! — Я набрал полную грудь живительного воздуха.
Наш путь продолжался. Впереди, показывая дорогу, гудел над болотистой низиной Воздух Сосновый Чистый Здоровый. А мы шли на его голос, перепрыгивая с кочки на кочку, обходили предательские «окна», огибая заросли багульника и тростника.
В одном месте, на низкой березе, мы заметили белку, она прыгала с ветки на ветку, и тонкие сучочки качались, грозили обломиться. Речка засмотрелась на быстрого зверька, сделала неловкий шаг, сошла с твердой тропы и тут же провалилась по пояс.
— Ай! — только и успела выкрикнуть она.
Кудряш, который шел с ней рядом, протянул девушке руку. Она схватилась за нее, а он сказал:
— Подожди. Не бойся. Я сейчас вытащу.
Но вытаскивать не спешил. Болезнь и тут давала себя знать. Но даже и то, что он держал Речку за руку, очень помогло, она не погрузилась в глубину болота. Я бросился на помощь и вытащил девушку из топи.
— Спасибо вам. Вы спасли мне жизнь, — говорила Речка Кудряшу, и глаза ее сияли счастьем. — Ты мне очень понравился. Пойдем со мной жить в подводный дворец. Будем вместе плавать среди медуз и актиний.
— Нет, не пойду, — отказался Кудряш.
Мне стало обидно, что это не меня, а Кудряша приглашает Речка жить в подводном царстве. Уж я бы там, под водой, не потерял ни минуты даром — облазил бы все пещеры и гроты, померился бы силами с осьминогом и поймал бы за хвост самого быстрого морского конька.
После этого Речка перестала улыбаться. Уже не звенел больше ее серебристый смех, и глаза стали совсем печальными. Мне было жаль грустную Речку, но я не предполагал, что эта печаль может помешать нам достать солнце.
Мне казалось, что мы непобедимы, но нашу четверку ожидали испытания, о которых я никак не догадывался.
Однажды на привале я заметил, что Речка отошла от костра и как будто спряталась в зарослях ивняка.
Я подкрался к соседнему кусту. Выглянул из-за него. Речка сидела на земле, поджав колени и обнимая их руками. Подбородок ее был поднят, и вся она, казалось, тянется кверху.
— Послушай, дядя, — донесся ее печальный голос. — Мне так нравится Кудряш, но он не улыбается мне, никогда не молвит нежного слова. Что мне делать?
— У-у-гу-гу! — загудел Воздух Сосновый Чистый Здоровый. — Ты одна у меня племянница. Не дам я тебя в обиду. Не горюй. Я ему покажу-у-у!..
— Что ты, дядя. Я люблю Кудряша. Не надо его наказывать.
— Ладно. Не буду наказывать, — снова согласился Воздух Сосновый Чистый Здоровый. — Завтра же поговорю…
На следующее утро меня разбудил шум.
— У-у-у! — гудел невидимый товарищ. — Как смеешь ты, Кудряш, обижать мою племянницу?
— Да я не обижаю, — бесстрастно произнес Кудряш.
— Как не обижаешь? — еще громче загудел Воздух Сосновый Чистый Здоровый. — Любит она тебя, а ты на нее внимания не обращаешь.
— Не обращаю, — согласился тот.
— А ты обращай… А не то уйду от вас… И Речку уведу. А без нас никогда вам не видать солнца. Одолеют вас болезни.
Вначале я с любопытством слушал этот спор и думал, как же выпутается Кудряш из этой истории, а теперь почувствовал, что, действительно, без Речки и Воздуха Соснового Чистого Здорового не одолеть нам болезней, не достать солнце.
А Воздух Сосновый Чистый Здоровый не сдавался.
— Может быть, у тебя в городе невеста есть. Ты скажи. Я с ней мигом разделаюсь. Унесу за тридевять земель.
— Да ладно уж, — согласился Кудряш. — Полюблю.
«Вот и хорошо», — обрадовавшись, подумал я.
И Воздух Сосновый Чистый Здоровый тоже обрадовался:
— Я теперь не только солнце, луну с неба могу добыть. Только бы моя племянница была счастлива. Одна она у меня.
И снова установился мир в нашей четверке. Снова мы шли вперед. Воздух Сосновый Чистый Здоровый гудел в вышине и показывал нам дорогу. Кудряш шел рядом с Речкой, непрестанно улыбался и говорил:
— Милая Речка, ступи вот на эту кочку, здесь сухо. А теперь вот сюда. Держись, Речка, здесь дерево. Твои чудесные косы заденет.
Он постоянно предлагал ей руку, помогал перебраться через канаву. А где было особенно грязно, брал ее на руки, переносил и улыбался ей одними губами. Речка сияла. Как нежный колокольчик, звенел ее смех.
— Как легко и просто все на свете, — сказала она дяде, когда Кудряш отошел, чтобы набрать хворосту для очередного костра. — Спасибо тебе. Очень, очень меня теперь любит Кудряш.
Мне стало жаль наивную Речку. Ведь любил ее Кудряш только для вида…
Мне снился сон, как будто я и мои товарищи по санитарной армии стоим у городских ворот и смотрим, как Главный Врач, взмахнув рукой, дает приказ стрелять по наступающим на город болезням. Прямо в жерла пушек артиллеристы загружают пузырьки с лекарствами, пакеты с порошками, банки с мазью и витаминные конфеты.
— Огонь! — кричит Главный Врач, и пушка вместо того, чтобы выстрелить, оглушительно чихает.
Бутылки разбиваются, разбрызгиваются лекарства. Из порошков облаком падает порошковая пыль.
Санитарные солдаты снова заряжают пушки, и снова вместо грома выстрела раздается чье-то чихание. На этот раз оно мне показалось таким громким, что я проснулся и на самом деле услышал, как кто-то совсем рядом чихнул и чей-то шипящий голос сердито проговорил:
— Тише ты. Разбудишь.
У костра, где тлело несколько угольков, бродило двое чужих. Невысокая, щуплая фигура нагнулась над Речкой, а вторая, высокая, тощая, склонилась над Кудряшом и пробубнила свистящим шепотом:
— Пусть болеет оспой. Пусть болеет оспой.
— Оспа! — закричал я. — На нас болезни напали! Держи!
Речка и Кудряш мигом вскочили и вдвоем набросились на мужчину. Я рванулся за Оспой, но запоздал. Она ловко вырвалась из моих рук и побежала, прыгая с кочки на кочку. Видимо, она хорошо знала все тропинки и вскоре исчезла в ночной темноте.
Я не решился продолжать погоню и вернулся к костру. Там Речка и Кудряш вдвоем держали лазутчика, а он вырывался от них, хрипел и выкрикивал:
— Я Грипп! Отпустите, а то ка-а-к чихну…
— Попробуй только чихни! — Я сунул кулак прямо под нос Гриппу. — Чихнешь — и сразу бросим в трясину.
Грипп съежился и замолчал.
