Аббат промыл рану и приложил к ней припарку из трав.
— Нет никаких оснований для беспокойства, брат Альф. Амброзии Пика — это кожа да иглы. Старик крепок, словно булыжник. Смотри, он уже приходит в себя.
Еж и впрямь забавно хрюкнул, несколько раз свернулся и развернулся, потом открыл глаза и огляделся.
— Ой, как ухо болит! Отец настоятель, не дайте страждущему помереть от жажды, принесите орехового эля, — взмолился Амброзии.
Видя, что их старый друг вне опасности, все присутствующие с облегчением расхохотались.
— Ох-хо-хо, так-то лучше, — заметил Амброзии, выдув несколько кружек эля. — Ну что ж, я сделал все, как мне было велено, обошел всех, кого только мог. Короче говоря, около полудня пришел я к дому Полевкинсов. Только я сообщил им скверную новость — тут, чтоб мне лопнуть, этот маленький плакса Колин Полевкинс забегал по дому с воплями, причитая, мол, теперь всех их перережут прямо в постелях. Хотите верьте, хотите нет, но Колин словно свихнулся, никак было его не унять. Ну и вот, на шум в доме примчалась стая крыс, — должно быть, промышляли неподалеку. Не успели мы и рты открыть, как они набросились на нас, так что мне оставалось только свернуться и выставить иглы. Крысы схватили плаксу Колина и его родителей, но старого Амброзия Пику им было не сцапать, нет! Тогда один из разбойников ткнул меня железным прутом от церковной ограды. Решили, что я мертвый, и бросили — слишком колючий, говорят, нельзя жрать. Семью Полевкинсов они утащили, а я подождал, пока все утихнет, и пополз в аббатство… Эй, а не осталось ли чего в кувшине? Мне для поправки эль нужен, отец настоятель, а то меня от ран лихорадка бить начнет.
Матиас с грустью склонил голову: семья Полевкинсов в плену, их ожидает смерть или рабство. Правда, спасение ежа воодушевило Матиаса, и он уже собирался открыть рот и сказать, что они с Констанцией добровольцами идут в церковь святого Ниниана — спасать пленников, но барсучиха словно прочла его мысли:
— Матиас, даже не думай об этом. Не надейся, что сумеешь увести Полевкинсов из-под самого носа Клуни. Ты храбр, но постарайся быть благоразумным, не теряй голову и побереги свою жизнь.
Поразмыслив, Матиас понял, что барсучиха права. Все уже разошлись спать, а он еще долго сидел и думал. Потом он побрел в Большой зал и встал перед гобеленом. Матиас не сразу осознал, что вслух разговаривает с Мартином Воителем.
— О Мартин, что бы ты сделал на моем месте? Я знаю, что еще очень молод, я еще только послушник, даже не член Ордена, но ведь и ты был молод. Я знаю, как бы ты поступил! Ты бы надел доспехи, взял свой меч и бился с разбойниками, и они бы отпустили Полевкинсов или погибли все до одного. Но, увы, те времена миновали. У меня нет волшебного меча — только советы старших.
Матиас опустился на холодный каменный пол. Он грустно смотрел на величественную фигуру Мартина Воителя — такого храброго и непреклонного. Потом он посмотрел на свою мешковатую одежду и огромные сандалии и почувствовал свою беспомощность.
Легкое прикосновение мягкой лапки заставило его обернуться. Это была Василика.
— Не грусти, Мартин Я знаю, ты храбр и благороден Ты станешь великим полководцем. Придет время, и Рэдволл будет восхищаться тобой. Ты — настоящий Воитель
Матиас высоко поднял голову, словно став выше ростом Он помог Василике подняться и поклонился ей.
— Василика, как мне отблагодарить тебя за твои слова? Ты ведь и сама необыкновенная мышка. Но уже поздно, иди отдыхать. Я, пожалуй, побуду здесь еще немного
Мышка сняла со своей головы ленту, это была ее любимая — бледно-желтая лента с узором из васильков. Она повязала ее на правую лапу Матиаса, чуть выше локтя. Лента дамы для ее рыцаря!
Затем она бесшумно выскользнула из зала. Матиас чувствовал, как сильно бьется в его груди сердце. Он повернулся к Мартину
— Спасибо тебе, Воитель. Ты говорил со мной ее устами и дал мне совет, которого я просил
Клуни сидел в церкви святого Ниниана на куче хлама, оставшегося от кафедры. Красногуб, Темнокогть, Сырокрад и Черноклык развалились у его ног на рваных подушечках для коленопреклонения. Клуни опять был в странном настроении. Он не проявил никакого интереса к пленникам, просто приказал сторожить их, пока не найдет времени подумать, что с ними делать.
Почти все крысы, кроме караульных, спали на церковных хорах.
Командиры с опаской смотрели на Клуни. Его длинный хвост нервно дергался из стороны в сторону, единственный глаз был устремлен на резного орла, крыльями поддерживавшего прогнивший пюпитр. Наконец Клуни взглянул на командиров и заговорил:
— Найти Призрака. Привести его сюда.
Темнокогть и Черноклык бросились выполнять приказ.
У хозяина есть план! Как всегда, гениально простой и безупречно коварный.
Призрак служил Клуни много лет, но никто не знал, крыса он, ласка или нечто среднее. Он был мускулист и гибок, гладкий мех, покрывавший его длинное жилистое тело, был чернее безлунной ночи. Его черные, без блеска, как у мертвеца, глаза сильно косили.
Он бесшумно встал перед своим начальником. Клуни был одноглаз, но очень зорок, однако даже он едва сумел различить в церковном мраке неясный силуэт.
— Это ты, Призрак?
Ответ прозвучал словно шелест шелка по гладкому камню:
— Это я, Клуни. Зачем ты звал меня? При звуке этого голоса крысы вздрогнули. Клуни подался вперед:
— Ты видел стены аббатства?
— Я был там. Призрак видит все.
— Можешь ли ты на них забраться?
— Я не знаю зверя, который мог бы на них забраться.
— Кроме тебя?
— Кроме меня.
Клуни сделал хвостом приглашающий жест:
— Подойди поближе. Я скажу тебе, что мне от тебя нужно.
Призрак уселся на верхней ступеньке кафедры, и Клуни заговорил:
— Залезешь на стену аббатства, только будь осторожен, там полно часовых. Ты не должен попасть в плен. Тебе не нужно нападать на сторожку и пытаться открыть ворота — они слишком хорошо охраняются, так что можешь о них забыть.
Призрак ничем не показал, что Клуни, сам того не зная, словно бы читает его мысли; он оставался неподвижен и безмолвен.
Клуни продолжал:
— Как только залезешь на стену, пробирайся к главному входу в сам монастырь. Если дверь заперта — открой, не нужно тебе объяснять как, но бесшумно. Ты должен попасть внутрь. Первая комната, сразу за дверью, — главная, мыши называют ее Большим залом. Войди в нее, повернись налево, на стене перед собой увидишь длинный гобелен. А теперь слушай внимательно. В правом нижнем углу гобелена изображена мышь в доспехах, опирающаяся на большой меч. Вот эта мышь мне и нужна! Вырежи, вырви, отгрызи — и принеси мне. Эта мышь должна быть у меня в лапах! Без нее не возвращайся.
Крысы, подслушавшие разговор, были сильно озадачены.
Мышь с гобелена?!
Черноклык еле слышно шепнул Сырокраду:
— Зачем хозяину понадобился портрет мыши?
Клуни услышал шепот. Он подошел к кафедре и, взявшись за края пюпитра, оглядел своих подчиненных, словно служитель сатанинской церкви — паству:
— Черноклык, выслушай меня. Ты видел этих мышей? Одно упоминание о Мартине Воителе поднимает их боевой дух. Разве ты не видишь, что он — их символ? Его имя для них то же самое, что мое — для вас, разве что на другой лад. Мартин — своего рода ангел, а я, пожалуй, наоборот. Так вот, пошевели мозгами. Если со мной что-то случится, вы превратитесь просто в сброд, в бестолковую толпу. Так же и мыши. Если они лишатся своего драгоценного знамени — изображения Мартина, — что у них останется?
Краснозуб хлопнул себя по ляжкам и радостно захихикал, раскачиваясь взад и вперед:
— Гениально, хозяин, дьявольски гениально! Без своего распрекрасного Мартина они превратятся в жалкую толпу трусливых мышей.
Хвост Клуни ударил по кафедре, и она разлетелась на мелкие кусочки.
— Вот тут-то мы и пойдем на штурм!
Мускулистый хвост Клуни вытянулся, обвил тело Призрака и притянул его к своему хозяину. Обдавая Призрака смрадным дыханием, Клуни слово за словом медленно и четко проговорил:
— Достань мне эту картину. Достанешь — получишь щедрую награду, когда я усядусь в кресло аббата. Не достанешь — твои жуткие вопли будут слышны на всю округу!
В едва приоткрытые ворота зари хлынул поток солнечных лучей, но обитатели Рэдволла давно уже были на ногах. После завтрака аббат распорядился: всем, кроме караульных, собирать плоды и наполнять кладовые на случай длительной осады. Молодые выдры рвали водоросли жерушника и ловили рыбу. Василика с группой мышек таскала зерна; другие собирали овощи.
Амброзии Пика, уже почти поправившийся, занимался в кладовой подсчетом припасов: орехов и ягод, яблок и груш, заготовленных еще прошлой осенью. Еж с вожделением думал о погребах: вот бы произвести переучет там! Но ключи были только у брата Эдмунда и монаха Гуго.
