– Ой, Лешка-а… У тебя коленки светятся…
– Где?.. Ох…
Коленки и правда выделялись в темноте двумя желтыми пятнышками. Словно в кожу была втерта светящаяся пыльца.
– Это, значит, когда я на рыбу забирался, с чешуи краску соскреб… Вот, а ты не верила!
– Теперь окончательно верю… А ты очень испугался сперва, когда эту рыбу увидел?
– Не очень… Средне… Подробности потом расскажу, а теперь я спать хочу. Ужа-а-асно… – Леша зевнул и свалился на подушку.
Утром Леше, конечно, подумалось, что ночное приключение он увидел во сне. А Даша решила, что ей приснился Лешин рассказ.
Мама уже не первый раз приоткрывала дверь:
– Эй, засони! На часах половина десятого! Ыхало приходило, про вас спрашивало…
«Ыхало! Ура!..» – Леша дернул со стула штаны и рубашку. Из карманов посыпались, застучали по полу твердые шарики.
– Леша, это что?
– Это рогаточные пули.
– А это? – Даша, свесившись с кровати, подобрала блестящий шарик. – Смотри…
– Не знаю… У меня такого не было.
Размером шарик был такой же, как и глиняные, – с крупную ягоду. Но прозрачный. Похоже, что из желтого стекла. Внутри шарика темнело зернышко, а в нем горела чуть заметная искра.
– Похоже на большую икринку, – задумчиво сказала Даша.
– На икринку? Ой, подожди… – Леша подскочил, с головой забрался под одеяло. Широко раскрыл в темноте глаза. Коленки желтовато светились.
– Дашка, иди сюда! – Они укрылись одеялом вместе.
– Значит, все было по правде!
– И шарик тоже светится, – выдохнула Даша. Теперь, в темноте, искорка в шарике горела ярко.
– Даш, наверно, это правда икринка! Я помню, на меня с рыбы какие-то бусины сыпались. Эта попала в карман рубашки, потому что он был после пятаков оттопыренный…
– Тогда надо положить ее в воду. Вдруг кто-нибудь из нее выведется.
Даша умчалась и принесла стакан с водой. Положила в него шарик. Поставила стакан на подоконник. А за окном с отдернутой шторой было зеленое и солнечное утро.
– Вон там приземлилась тетя Ихтилена. – Леша показал на примятую траву недалеко от окна. Из-за куста вылезло Ыхало. Помахало брату и сестре ладонью. Они тоже помахали ему. Даша дернула Лешу за майку:
– Побежали умываться в сад! Там кран.
Но Леша вдруг опять забрался под одеяло. Зажмурился.
– Хочу вспомнить все-все, что было ночью. Мне сказали, что я установил рекорд… Ай! Да что же это такое! Опять кусается!
Он вскочил. Пригляделся. По простыне спешил кто-то маленький, черненький. Леша сердито помусолил палец, взял на него эту букашку. Пригляделся. Нет, это был не клоп, не жучок, не блоха. Это…
– Даша, дай-ка со стола увеличительное стекло… Ух ты! Смотри!
На пальце под стеклом сердито дергалась маленькая буква «а». В точности такая, какие печатают в книжках и газетах.
Даша посопела рядом и робко сказала:
– Она живая…
– Она, кажется, пищит… – Леша поднес палец к уху. Буква звенела, как разъяренный комар:
– Отпустите меня немедленно! Что за безобразие!
– Ругается, – прошептал Леша. И спросил: – А ты не убежишь?
– Что за глупости! Разве я за этим щекотала тебя всю ночь? Я нарочно старалась обратить на себя внимание!
Букву посадили на чистый лист раскрытого Лешиного альбома. Стало видно, что у нее выросли крошечные, как у мелкой мушки, лапки. Вернее, ручки и ножки. На ножках буква поднялась, а ручки заложила за спину и принялась туда-сюда шагать по листу.
– Ты – говорящее насекомое? – спросил Леша.
– Сам ты насекомое! – послышался писклявый ответ. – Я буква! Буква «а», самая первая в алфавите! Неужели не ясно?!
– Ясно, – покладисто сказала Даша. – А откуда вы появились, буква «а»?
– Из газеты «Вечерний Хребтовск»! – опять запищала буква. – Из объявления! В нем был адрес: «Улица Пароходная, дом три, квартира два». Вот в слове «Пароходная» как раз я и стояла. Но это была кошмарная жиз-знь!
– Почему? – подозрительно спросил Леша.
– Другие буквы не давали житья! Все время придирались! «Почему другая буква «а», после «эн», стоит спокойно, а ты все время егозишь и высовываешься из ряда?..» Но я, во-первых, не высовывалась… почти. А во-вторых, как можно сравнивать? Я в слове была вторая по счету, а она только девятая! Это все равно что равнять сержанта с полковником!.. Вот я и ушла!.. Устроюсь где-нибудь, найду место получше… А эти, мои бывшие соседи, меня даже не окликнули! Сомкнули строй, и не осталось промежутка! Будто меня там и не было!
– По-моему, ты напрасно ушла, – сказала Даша. – Это нехорошо. Получилось, что улица не Пароходная, а Проходная. Кто-нибудь прочитает и запутается.
– А я-то здесь при чем? Они сами меня выжили!
– По-моему, ты сама этого добивалась, – заметил Леша.
– Ну и что? Рыба ищет где глубже, а буква – где заметнее. Найду место получше!
– Не всякая рыба ищет где глубже, – возразил Леша. – Я знаю такую, которая по небу летает.
– Это ее личное дело, – ответила буква «а».
– Ох и характер у тебя, – вздохнула Даша.
Леша спросил:
– А что было в том объявлении?
– Откуда я знаю! Я была знакома только с ближними буквами. До остальных-то мне какое дело?
– Как она пищит и звенит, – поморщился Леша. – Да еще кусалась ночью…
Даша задумчиво сказала:
– Она еще маленькая. Может быть, потом исправится и поумнеет. – Иногда она так же говорила про свою куклу Василису.
– Просто у меня дурное настроение. Я очень расстроена.
– А-а… – понимающе протянули Даша и Леша.
Буква «а» приподнялась на ножках и, кажется, чуть-чуть увеличилась.
– Благодарю вас. А не могли бы вы еще раз сказать «а-а»?
– Зачем? – удивился Леша.
– Это вливает в меня новые силы. Ведь звук «а» мой родной. Когда я наполняюсь им, то даже подрастаю.
Леша и Даша переглянулись и разом заголосили:
– А-а-а-а!..
Буква «а» радостно затанцевала и выросла на глазах. Стала ростом в полсантиметра.
– А-а-а-а!!
Буква качалась на ножках и поглаживала выпуклый животик. Она сделалась еще больше.
– А-а-а-а!!
– Что с вами? – Это мама распахнула дверь.
– Ничего! Мы играем! – радостно объявили брат и сестра.
– Что за игры! Я думала, у вас обоих животы схватило!.. Марш умываться, завтрак остывает!
– Сиди здесь, – велел Леша букве «а». – Если будешь себя хорошо вести, мы для тебя снова покричим, и ты еще подрастешь.
– Спасибо! Тогда я смогу устроиться на работу в какой-нибудь престижной вывеске.
Леша закрыл альбом.
Ыхало уселось в плюшевое кресло и втянуло руки и ноги. Оно было похоже на ком серой пакли с большими зелеными глазами. Глаза удивленно мигали. Ыхало слушало рассказ о недавних Лешиных приключениях.
– Ых, какие дела… Сколько живу, а ни о чем таком не слыхало…
Тень кота Филарета тоже слушала Лешу. Но без удивления. Она лежала на куске меха и мурлыкала, потому что Даша гладила этот мех.
– А вот икринка. – Даша показала Ыхалу стакан с желтой бусиной.
– Ых, какие дела. Чудеса…
Но больше, чем историей с рыбой-луной, Ыхало заинтересовалось маркой страны Астралии.
– Ты мне, Филаретушка, про такую и не рассказывал… Что? Давно, говоришь, отыскал? А где отыскал-то, в каком альбоме?
Тень-Филарет негромко поурчал и мявкнул.
Ыхало глянуло на Лешу и Дашу.
– Говорит, что на каком-то старом конверте. Прямо на нем и вытянул тень из-под марки. С трудом, потому что марка была прочно приклеена… Слышь, Филарет, а конверт этот ты где нашел?.. Что? В нашем доме? А может, он и сейчас где-то валяется? – Глаза у Ыхала разгорелись.
Тень прыгнула на освещенную солнцем дверь, потянулась, потом встала на задние лапы, а передней сделала жест: вперед, мол, за мной.
И все, конечно, заспешили за тенью кота Филарета.
Поднялись в мансарду. Папы в мастерской не было: с утра ушел по своим делам. Тень скользнула в полутемный коридорчик.
– Говорит, здесь где-то кладовка, – разъяснило Ыхало. – Ну да, я помню, там старые журналы…
Разглядели маленькую дверь, дернули. В кладовке пахло залежалой бумагой и было совсем темно. Лешины коленки опять засветились. Но этого света было совершенно недостаточно. Ничего не разглядеть кругом! И уж тем более не увидеть тени кота. Ее было только слышно: «Мр-р, мр-р, мяфф…»
Хорошо, что у Леши оказался с собой тенескоп. Леша включил на нем лампочку.
Тень кота замаячила на корешках могучих книг. Это были подшивки старинных журналов «Нива» и «Живописное обозрение». Слабо блестела позолота.
– Мяу… му-ур…
– Ясненько-понятненько. Ы-ых… – Сопя и кряхтя, Ыхало потянуло с полки тяжелый том. Полка вдруг осела, пудовые книги посыпались на пол, одна треснула Лешу по ноге. Он был в матерчатых домашних тапках, и ему крепко попало по пальцам.
– А-а-а! – Леша заплясал на одной ноге.
– Ай-яй-яй! – перепугалось Ыхало. – Очень больно?
