Марко хотелось критиковать все, что происходило на этой странной планете. Но это плохо удавалось ему. Он вынужден был признать, что бесплатное такси и движущийся тротуар — придумано совсем неплохо. Да и новогодние елки тоже поднимали настроение. Ко всему прочему, было очень тепло, и в воздухе разливался аромат цветов.
«Как весной в прекрасном саду!» — невольно подумал Марко.
А тротуар между тем двигался по улице мимо домов с празднично украшенными витринами.
И тут Марко заметил еще одну странность — витрины были без стекол! Возможно, потому, что здесь такой хороший климат. Но разве это не опасно, разве это не способствует воровству? И, словно подтверждая его опасения, какой-то синьор, когда они проезжали мимо витрины фруктовой лавки, протянул руку, схватил большую гроздь винограда и преспокойно принялся его есть, кладя в рот виноградинку за виноградинкой. И никто вокруг словно ничего не заметил.
А потом другой вполне уважаемый старичок встал со скамейки и подошел к краю тротуара, как бы собираясь сойти с него. Но сходить он не стал, а принялся что-то высматривать впереди, будто ожидая чего-то. Когда же тротуар подвез его к газетному киоску, он ловко стащил толстый иллюстрированный журнал, взглянул на номер, убедился, что это именно тот, который ему нужен, снова удобно уселся на скамейку и начал спокойно листать его.
«Вот это да, — подумал Марко, снова вскипев. — И номер проверил, не слишком ли старый журнал. Неужели я попал в страну воров? Маркус тоже все видел, но ничего не сказал…»
Однако прежде, чем они подъехали к кафе, случилась еще более странная история. Старичок — тот самый, что украл журнал, — снова поднялся (бывают же такие беспокойные люди!), подошел к Маркусу и, вежливо улыбаясь, попросил его о небольшой любезности.
— Молодой человек, — сказал он, — для вас это не составит труда… Мне нужна сигара, но боюсь, что не смогу взять ее, не сходя с тротуара. Не добудете ли вы мне одну в ближайшей лавке? Там на витрине прекрасные сигары. Я видел, когда проезжал тут вчера.
— С удовольствием! — ответил Маркус.
И никто даже не улыбнулся.
— Только, пожалуйста, выберите не слишком темную и не очень светлую, — посоветовал старичок, который ел виноград.
— Постараюсь, — ответил Маркус. — Хорошо, что предупредили, я в сигарах плохо разбираюсь.
Говоря так, Маркус обернулся, потому что табачная лавка была уже совсем рядом, наклонился и подхватил сразу две сигары.
— О, вы очень любезны! — воскликнул старичок.
— Из двух можно выбрать, — объяснил Маркус.
— Конечно, конечно, благодарю вас! — поклонился старичок.
Он взял сигару получше, другую засунул в карман и вернулся к скамейке, где, очевидно чтобы сохранить место, оставил украденный журнал.
Марко так и обмер. Вот ведь какая штука — он оказался в воровской компании! Нет, лучше всего молчать — делать вид, будто ничего не замечаешь.
«Высказаться, — решил он, — я всегда успею».
Вскоре они сошли с движущегося тротуара и направились в кафе.
Поначалу Марко не заметил ничего необычного — ничто не отличало кафе от рядовой римской траттории: даже вазы с цветами стояли на столах, покрытых белыми скатертями. И реклама, как и всюду, настойчиво приглашала посетителей отведать фирменное блюдо.
«Сегодня триштекс на коротких шампурах!»
«Попробуйте нотку „до“ из горла индюка!»
«Жареные краники — холодные и горячие!»
По мнению Марко, все это не слишком-то пробуждало аппетит. Но оказалось, тут есть вещи и пострашнее. Он убедился в этом, когда заглянул в меню. Это была толстая и тяжелая, как телефонный справочник, книга. На каждой странице перечислено не менее трехсот блюд. Всего книга содержала по меньшей мере триста тысяч различных кулинарных рецептов. А в конце были чистые листы, и посетителей кафе просили вписывать туда рецепты собственного изобретения.
«Возьмите два бутылочных горлышка, — предлагал некто, подписавшийся Пиппус, — одно тотчас же выкиньте, а другое отправьте на три дня в карцер и каждые три часа добавляйте полкило хорошо приготовленных стружек, рожки улитки, отварные вилки, бисквит, трисквит и динамитные шашки. Все это можете приправить по вкусу толченым мелом, горной галькой и гвоздями. На гарнир рекомендуются мелко нарезанные шины трехколесного велосипеда. Блюдо приобретет особую пикантность, если перед подачей на стол полить его зелеными чернилами для авторучек».
Марко подумал, что самое пикантное было бы, если б повар догадался выбросить блюдо в мусорный бак, но промолчал, чтобы не выглядеть провинциалом, который впервые попал в город и всему удивляется.
Он продолжал листать меню, останавливаясь на самых необычных кушаньях: «Ножки поросенка с лампочками в соусе из лестничных перил», «Ножки хромоногого столика», «Оцинкованное листовое железо по-цыгански», «Суп из фаршированных кирпичей».
— Чем же они фаршированы? — спросил Марко у своего улыбающегося спутника. — Я бы не хотел, чтобы внутри оказалась кожура от каштанов или радиодетали. Их я вовсе не люблю.
— Напрасно. Фаршированные кирпичи — очень вкусное блюдо, — сказал Маркус. — Я прекрасно понимаю, что наше меню не вызывает у тебя восторга. Но мы привыкли есть все — железо, уголь, цемент, стекло, дерево, а также гвозди, щипцы, легко усваивается даже телефонный кабель. Все съедобно на нашей планете.
— Как же остаются невредимыми ваши города? Ведь можно съесть, наверное, и дома со всеми дверями и окнами?
— Конечно, можно, но они нужны нам, чтобы жить в них, спать, слушать музыку, читать книги, принимать друзей. Ну как, у тебя прибавилось аппетита после знакомства с этим меню?
— Пожалуй. Дело в том, что недавно мама водила меня к врачу, тот нашел, что я слитком тощий, и назначил мне железо. Пришлось пить какой-то препротивный сироп. Так что я воспользуюсь случаем и закажу себе хороший железный бифштекс.
К столу подошел официант в белой куртке. Это был робот с шестью парами рук, и на каждой висела салфетка. Всего, следовательно, их было двенадцать. Робот внимательно выслушал заказ и убежал, но почти тотчас вернулся со множеством тарелок.
Железный бифштекс на шампуре оказался необыкновенно вкусным и ароматным. Марко уничтожил его в несколько секунд.
— Тебе надо было заказать четвероштекс, — пошутил Маркус, который с удовольствием пил кофе с молоком и персиковым джемом (точнее, с жестяной банкой, в которой когда-то был персиковый джем).
Марко захотел попробовать также суп с кирпичами и обнаружил, что он был заправлен пастой для шариковых ручек и пеплом от папирос.
На третье робот предложил фруктовый коктейль. Марко почувствовал запах апельсинового сока, но Маркус объяснил, что это всего-навсего смесь дождевой воды и старого машинного масла для смазки автомобилей, которое хранят в специальных деревянных сосудах, выдолбленных из железнодорожных шпал.
Поужинав, мальчики встали и направились к выходу.
— А кто заплатит по счету? — поинтересовался Марко в дверях.
— Заплатит? — переспросил Маркус. — Опять? Ты же знаешь — у нас это слово не употребляется.
— О да, я понял это, когда ты стащил сигары для старичка! — ехидно заметил наш яснианец. — А теперь ты будешь уверять, будто можно прийти в кафе, вкусно поесть, вытереть рот салфеткой, и робот…
— Благодарю вас! Приходите еще! — как раз в этот момент с нижайшим поклоном произнес робот.
— Придем, когда будем поблизости, — вежливо пообещал Маркус, пожимая одну за другой все двенадцать его рук.
— Не забывайте меня, — попросил робот. — А то я скучаю без работы. Видите, в кафе почти пусто.
— Мы обязательно придем сегодня вечером, — пообещал Маркус, видимо, чтобы успокоить его.
На этот раз ребята не воспользовались движущимся тротуаром, а решили пройтись немного по тихим, безлюдным улочкам. Однако и здесь дома были празднично украшены сотнями больших и маленьких новогодних елок. Они росли даже на крышах. И Марко стало казаться, что он пробирается под ветвями одной огромной новогодней елки. Он то и дело задевал что-нибудь головой — серебряный колокольчик, звездочку или еще какую-нибудь милую безделушку, все назначение которой только в том, чтобы внести в дом веселье.
— Городские власти, должно быть, потратили уйму денег на все эти украшения! — заметил Марко.
— Ни одной копейки, — ответил Маркус. — Хотя бы потому, что у нас давно отменены деньги. А украшения растут сами собой. Разве не видно?
Марко внимательно посмотрел на ближайшую елку и убедился, что лампочки, колокольчики, шарики и все прочие игрушки действительно росли на ветвях, как плоды, — каждый на своем черенке.
