Но в конце концов Щелчков добился своего — Пелагея вышла у него такой красивой, что можно было просто закачаться. Он так и сказал:
— Фантастика! Можно просто закачаться!
Он обещал через два дня выслать фотографии в деревню спецпочтой.
— А если хочешь, тётка Пелагея, сама за фотографиями в город приезжай. Нас в Простоквашинске на улице Дзержинского найдёшь. Наша фирма называется «Фотоуслуги Срочные Безотказные». Проще: ФСБ.
Глава двадцать вторая
Болезнь почтальона Печкина
Почтальон Печкин после неудачного свидания с певицей Виолеттой Серебряной слёг. Он ничего не мог понять — присылает фотографию, пишет ласковые слова, а потом вдруг такая холодность.
«Может, ей поросёнок разонравился? — думал Печкин. — Мало ли, пошла на американскую выставку, увидела там американских поросят — и всё. И меня разлюбила. Американские ТЕХАССКИЕ КУКУРУЗНИЦЫ вон какие здоровые…»
Печкин лежал и грустно смотрел в окно. Осень приближалась.
«Надо же так, — думал Печкин, — когда я полон сил и веселья, на дворе обязательно весна. А как я заболею или устану, сразу вокруг осень».
И тут он увидел что-то интересное в окне и подумал:
«Кто-то у Пелагеи Капустиной на участке ходит. Какая-то красивая дамочка с причёской. Надо бы за ней понаблюдать».
Печкин достал старый, замотанный в тряпочку бинокль и стал наблюдать за дамочкой.
Без бинокля было видно лучше, но Печкина интересовали детали.
— Ой, да у неё брошка в волосах!
— Ой, да у неё губы накрашены!
— Ой, да у неё платье из бархата с джинсой!
— Ой, да у неё маникюр на ногтях!
И вдруг эта явно городская дамочка садится на мотоцикл Пелагеи Капустиной, заводит его и пулей выезжает со двора.
«Украли! Мотоцикл украли!» — подумал Печкин и срочно позвонил в милицию:
— Хищение! Кража! Среди бела дня!
Звонок был понят и принят.
Отделение Простоквашинской милиции находилось при мотеле «Простоквашино». Милиция только что закончила допрос Кривонога и Обезьянкина и собиралась ехать к дяде Фёдору конфисковывать дяди-фёдоровский клад.
Милиция — это только так говорилось, что милиция, на самом деле это был один-единственный сотрудник — милиционер Люськин. Иногда ему помогали два дружинника — Пугачёв и Разин.
Инспектор Люськин давно уже знал, где находится простоквашинский клад. Два помощника фотографа Щелчкова — лейтенант Свёклин и лейтенант Капутин — всё уже точно разузнали и ему сообщили.
Он просто выяснял у подследственных детали: какого цвета сундук, какие у него ручки, чтобы по ошибке не конфисковать что-нибудь другое.
Обезьянкин и Кривоног быстро раскололись. Каждый маленький ребёнок в нашей стране знает — чистосердечное признание уменьшает срок.
Пришлось арест клада отложить. Печкин зря не просигнализирует. Инспектор на зелёной сельской машине «Уазик» помчался за угнанным мотоциклом.
Пелагея Капустина катилась себе спокойненько по ухабам в город получать фотографии. Настроение у неё было прекрасное, поэтому, несмотря на осень, вокруг сияло лето.
Вдруг она заметила, что за ней с большой скоростью едет какая-то машина. И всё приближается и приближается.
«С такой скоростью хорошие люди не ездят, — подумала Пелагея. — Не иначе это преступники какие-нибудь».
Она прибавила ходу.
«Ишь, как эта дамочка испугалась», — подумал инспектор Люськин и тоже прибавил ходу.
«Ишь, как он прибавил хода», — подумала Пелагея и прибавила хода.
«Ишь, как она прибавила хода», — подумал Люськин и прибавил хода.
«Ишь, как он прибавил хода», — подумала Пелагея и прибавила хода.
«Ишь…»
«Ишь…»
«Ишь…»
«Ишь…»
Трах-тарарах! Две аварии!
Глава двадцать третья
Решение, найденное папой
Был уже поздний вечер с ранними крошечными звёдочками на сероватом небе. Корова Мурка мычала в сарае, намекая на то, что её пора доить. Телёнок Гаврюша легко почёсывался о домик дяди Фёдора, так что домик качался с боку на бок. Вокруг радостно порхали летучие мыши.
В это тревожное вечернее время профессор Сёмин пришёл к дяде Фёдору. Все стали его спрашивать, где он был, что с ним.
— Меня отпустили, — сказал профессор. — Я был в милиции.
— Вас пытали? — спросила мама.
— Нет, меня поили чаем.
— С подавляющими таблетками?
— С вареньем из вишни.
Профессор рассказал всё про милицию, про инспектора Люськина, про чай с вареньем и про Обезьянкина и Кривонога.
— Это неплохие ребята. Их просто жизнь запутала. У них зарплата маленькая. Вот они и решили родительский клад вернуть.
— Их тоже отпустили?
— Нет, они ещё там сидят и чистосердечно признаются. Ведь они полдеревни перепугали.
— А что будем делать с кладом? — спросил папа.
Никто ничего не знал. Все молчали.
— А я знаю, — сказал папа. — Надо его отвезти в музей.
— Как в музей? Зачем в музей?
— А затем. В музее этот клад будет в целости и сохранности. Люди будут на него смотреть и любоваться. А государство не сумеет его забрать, потому что музей сам государственный.
На следующее утро по холодку наши друзья вывели из-под навеса тр-тр Митю, прицепили к нему удобную тележку с сиденьями и выехали в путь.
Ехали они с удовольствием, не торопясь, по дороге собирая грибы. В этот раз их не кидало, как котлеты на сковородке.
Директор Сиделкин был так счастлив, что даже всплакнул:
— Никто нам так крупно не помогал, как вы. Теперь мы резко увеличим количество посетителей. А значит, поднимем музей. Ещё бы: ни у кого такого экспоната нет. А у нас есть — клад Хлопка Косолапа. Это большая историческая ценность.
Он лично расцеловал дядю Фёдора, профессора Сёмина, Шарика и кота Матроскина. Прежде чем поцеловать Матроскина, директор спросил:
— Вы мышей сегодня не ели?
Глава последняя
Страдания милиционера Люськина
Пелагея Капустина и инспектор Люськин оказались в одном отделении Простоквашинской больницы, в травматологическом. Инспектор всё время приходил в палату к Пелагее и всё время её допрашивал:
— С какой целью угнали транспортное средство?
— Ни с какой! Это моё транспортное средство.
— А документы у вас на него имеются? — спрашивал инспектор Люськин.
— Ещё как имеются, — отвечала Пелагея Капустина.
— А почему вы от меня убегали?
— Потому что вы меня догоняли.
Под видом допроса Люськин задавал личные вопросы:
— А какого года вы рождения?
— Такого, какого надо!
— А какое ваше семейное положение? Муж имеется?
— Положения никакого. Мужа нет, а хорошая корова с поросёнком есть, имеется. И дом имеется — пятистенка.
— Распишитесь.
— Так сразу? Я ещё подумать должна.
В селе Троицком состоялась выездная сессия народного суда. Судили двоих малоопытных жуликов.
Инспектор Люськин очень хотел построже наказать артистов Кривонога и Обезьянкина. Он требовал за опасный террор в деревне Простоквашино посадить их в тюрьму на целую пятилетку.
Но народный судья Головастиков и два заседателя Разин и Пугачёв, учитывая их мастерство игры на музыкальных инструментах, осудили артистов на две недели условно.
К тому времени они уже отсидели у инспектора Люськина в кутузке целых три.
— Так что же, им неделю обратно отдавать? — жаловался Люськин всем жителям деревни.
— А что, и отдашь, как миленький! — говорили жители. — А то сажать-то ты мастер.
Когда инспектор Люськин понял, что клад от него тю-тю, он пришёл к дяде Фёдору с допросом:
— А откуда у вас корова? Откуда у вас телевизор новый? Откуда у вас трактор экспериментальный? А откуда у вас холодильник двухкамерный?
