А Пыжик давно позабыл о грозящей ему опасности. Он даже начал храбро покрикивать: «Что мне кот?! Что мне кот?!», а про себя думал еще такое: «Вот я уроки в школе пропускаю, а причина у меня уважительная и к директору вызывать не будут!» И еще думал о том, что стал известным на весь сад и одноклассники ему теперь завидуют.
Скоро Пыжику стало скучно и захотелось с кем-нибудь поболтать. Тут и помог паучий телеграф.
Одному монтеру-паучку удалось протянуть паутинку сквозь мышеловку и опутать ею лапу Пыжику. Птенец пытался высвободить лапу и поминутно дергал ею. У него и в мыслях не было, что эта паутинка была началом линии, которая через весь сад вела прямо в дом и попадала в мышиную нору.
Когда Пыжик шевелил лапой, паутинка натягивалась и на другом конце дергала щепочку. «Пик, пик!» — пищал щепочка. Это и был телефонный звонок. В мышиную нору редко кто звонил, и поэтому все ее жильцы переполошились.
— Пик, Пик, тебя вызывают к телефону! — закричал мышата.
Пик немедленно прибежал и приложил ухо к щепочке.
Неужели вы не верите и думаете, что мышонок ничего не слышал? Отлично все слышал. Разве вам самим не случалось, намотав нитку на две катушки, переговариваться с дружком из другой комнаты? Покрутишь катушку, и на другом конце слышно, как скрипит нитка. А ведь этот телефон был устроен точно так же.
Мышата окружили Пика:
— Ну что, что ты слышишь?
— Я слышу «пик-пик» и слышу «чик-чик».
Паутинка сильнее дернула щепочку, и та очень громко сказала: «Чик-жик! Чик-жик».
— Чижик! Чижик! — запищали мышата.
— Да, — важно сказал Пик. — Это он меня вызывает! Я ему нужен по одному важному делу… — и так быстро выбежал из норы, что тетушка Усыша даже не успела спросить куда.
Поглядеть на пленника прибегали, прилетали и приползали издалека. Не случись эта история, Пыжик никогда не увидел бы странного забавного зверька, который стоял по ту сторону решетки и внимательно его разглядывал. У зверька были большие розовые уши, усы и тонкий длинный хвост. А вот крыльев совсем не было. Вместо того чтобы чирикать, он все время попискивал и дрожал от кончика носа до самого кончика хвоста.
Это, конечно, был мышонок Пик, но Пыжик еще этого не знал.
— Ты кто? Ты кто? — спросил он зверька.
— Я Пик, мышонок Пик.
Пыжик ничего не ответил. Пик тоже не знал, с чего начать разговор, и, вздохнув, сказал:
— А ты сидишь в нашей мышеловке…
— Если это ваша, — ответил Пыжик, — я могу немедленно уступить тебе свое место. Пожалуйста!
— Попробуй уступи! — с вызовом сказал Пик. — Ну, уступай же! Почему ты не уступаешь?
Пыжик клюнул решетку и ничего не сказал.
— Ага, не можешь, не можешь! — торжествовал мышонок. — Нечего было и хвастаться.
— Я и не хвастаюсь, — ответил Пыжик. — Только все-таки не каждому приходится попадаться в мышеловку.
— Ну и что! — сказал Пик. — Подумаешь — герой! Сидишь за железной решеткой, и тебя никто не может сцапать, а меня может кот схватить или другой зверь. Мало ли их тут. Нас, мышей, только люди боятся. Колина мама однажды увидела в кухне тетушку Усышу и упала в обморок…
— Значит, вы очень страшные звери.
— Страшные, — сказал Пик, но вдруг задрожал, словно хотел сбросить с себя шкурку, и пропищал: Ой, ой! Сюда идет какой-то страшный зверь! Спасайтесь кто может!
Он исчез так быстро, как будто его здесь и не было.
Через секунду Пыжик услыхал знакомую песню:
Бир-бир-бар,
Бир-бар-будл,
Бадл-дудл-Берлыдан!..
А вскоре показался и сам индюшонок. Он шел и, как всегда, приплясывал.
— Эй, эй, чендюк! Эй, эй, Берлыдуля! — заметался в мышеловке Пыжик. Это я, чижик! Разве не узнаешь?
Индюшонок остановился, посмотрел через решетку на пленника, берлыкнул что-то и уже приподнял левую ногу, чтобы идти дальше, но Пыжик снова закричал:
— Погоди, выручи меня! Ведь я из-за тебя попал в клетку. Я хотел тебе достать заграничный цветной лоскуток… Я твой лучший друг — чижик! Помнишь, мы даже вместе плясали!
— Берлы, берлы, не знаю я никакого чижика! Много вас здесь по саду летает! И вообще, мне некогда, я приглашен на танцы, я тороплюсь!
Пыжик прижался к решетке и жалобно захныкал:
— Э-э-эй, крабы-жабы… Ты хоть маме моей скажи, что я здесь!.. Э-э-эй, это нечестно, нечестно!
Но индюшонок уже не слышал Пыжика. Он побежал на танцы.
Глава шестнадцатая
О том, как прошло родительское собрание в птичьей шкале
Чижиха металась по саду и призывала всех на помощь. Она уже знала, что ее сын попал в беду из-за дружбы с индюшонком. И вот, несмотря на обиду, она полетела к индюку-папе, важной птице, Берлыдуле-Берлыдану, просить его содействия.
Но Берлыдуля ее не принял. Он в этот день разгребал какую-то важную кучу и ни с кем даже разговаривать не хотел.
Все птицы возмущались и в один голос говорили, что должна помочь школа. Особенно настаивала на этом соседка-синица, потому что была членом родительского комитета.
Оказывается, в школе не сидели сложа руки. Секретарь директора школы Сорока приколола к дереву объявление, да ещё сама растрещала об этом по саду. В объявлении было сказано:
Сегодня в час дня в птичьей школе состоится родительское собрание На повестке дня один вопрос:
СЛУЧАЙ С ПЫЖИКОМ И КТО В ЭТОМ ВИНОВАТ
Родителей просят явиться без опоздания по адресу: улица Крапивы, дуб № 6, пятая ветка
Директор Филипп Филин
Все родители прибыли вовремя — уж очень нашумела в саду история с Пыжиком. На большой пятой ветке, где проводились все школьные собрания, свободных мест не было. Чижиха сидела на первом сучке и очень волновалась.
Наконец из большого дупла появился Филин. Это была важная толстая птица с огромными очками на клюве. Никто не знал, хорошо или плохо он руководит школой, но зато за версту было видно, что это директор. Филин протёр свои очки, зевнул и сказал, что сегодня на собрание приглашены знаменитые учёные-педагоги Крапива и Лопух, а поскольку их ещё нет — начинать неудобно.
— Подождём, — пробормотал он и вздремнул за председательским столом.
Однако ни через полчаса, ни через час учёные-педагоги не явились. Спор Крапивы и Лопуха пустил такие глубокие корни, что они даже на минуту не могли ворваться в школу.
Птицы зашумели и разбудили Филина.
— Пора начинать! Пора начинать! — кричали они.
Филин проснулся, нацепил на клюв очки и заявил:
— За всё, что случилось с Пыжиком на улице, школа не отвечает, и никакого индюка и кота-хулигана я не знаю!
Птицы ещё больше возмутились. Тогда директор сказал:
— Единственное, что мы можем сделать, — это дать Пыжику хорошую характеристику, хотя он ее не заслужил… Бумага с круглыми печатями иногда помогают.
Секретарь сорока тут же написала характеристику, а филин ее подписал. Вот что в ней было написано:
Характеристика на ученика птичьей школы ПЫЖИКА.
Дана для предъявления уважаемому коту Василию с усами.
Ученик птичьей школы Пыжик является хорошим учеником (уже умеет летать). На уроках ведет себя примерно: не зевает и не ловит мошек. Участвует в общественной жизни класса и по утрам зубной щеткой чистит клюв. Дирекция школы просит уважаемого кота не съедать Пыжика ни на завтрак, ни на обед, ни на ужин.
Директор птичьей шкалы Филипп Филин (печать)
Бумага выглядела очень солидно, но чижиха не захотела ее брать, потому что все равно побоялась бы вручить ее коту. Кроме того, кот был неграмотен. Она расшумелась и улетела искать спасителей ненадежней. Чижиха еще не знала, что на выручку ее сына к кусту малины спешил храбрый солдат Пешкин со своими друзьями-однополчанами. Столпотворение вокруг куста малины продолжалось. И, хотя телеграф был перегружен работой, Лапоног сегодня ликовал. Сети вокруг мышеловки стали такими густыми, что в них то и дело кто-нибудь попадал.
— Эх, и богатый денек удался! — приплясывая на своих проводах, приговаривал Лапоног. — Даже силач шмель и тот ко мне угодил!
Лапоног на радостях одну за другой слал телеграммы коту Василию:
ТОРОПИСЬ ТЧК БУДЕМ ПИРОВАТЬ ТЧК УГОЩУ МУХАМИ ТЧК ОБНИМАЮ ВСЕМИ ЛАПАМИ ТЧК
ТВОЙ ЛАПОНОГ.
Телеграммы были очень многословные, потому что платил, за них пауку не нужно было ни копейки: это был его собственный телеграф.
— Жжу, жжу, жжу! Погоди радоваться! Посмотрим еще, чья возьмет! — трубил шмель и продолжал вырываться из паутины.
Но скоро вдалеке послышалась строевая тесня. Это солдат Пешкин со своими гвардейцами шел спасать Пыжика.
Ну-ка, братцы, левой, левой!
Славной гвардии солдат
Королю и королеве
Может сделать шах и мат!
Мы известны в целом мире,
Мы умеем воевать:
Мушку в прорезь — Эф-четыре,
Слон Дэ-восемь, конь А-пять!
Пешкин запевал, а солдаты подхватывали, и песня лихо неслась над травой и цветами, поднимая в воздух бабочек и стрекоз.
