Наступила ночь. Лежит Соловей. Смотрит в тёмное небо, а на нём звёзды, точь-в-точь такие, как в родных краях.
Показалось ему, что он уже дома, в ивовой роще, на берегу речки.
И Соловей запел.
От его пения проснулись птицы. Слушают незнакомые песни — наслушаться не могут.
Услыхал его и царь этой страны — Дин. Позвал слуг и спрашивает:
— Кто это так поёт?
Слуги дрожат, но молчат — не знают.
— Позвать ко мне всех мудрецов! — приказал царь.
Собрались мудрецы.
— Кто это поёт? — снова спрашивает царь.
Мудрецы молчат — не знают.
Тут вошёл самый старый мудрец. Он ответил царю:
— Это Соловей. Первый певец на всём свете. Он живёт на далёком Севере.
Царь вскочил с трона.
— На Севере? — закричал он. — Значит, он вот-вот улетит домой? Сейчас же поймать Соловья и принести ко мне!
Слуги бросились ловить птицу.
А Соловей всё пел. Он вспоминал одну за другой все песни, что пел в родных краях. Не видел он, как подкрались к нему царские слуги и накинули шёлковую сеть.
Принесли его к царю.
Царь Дин посмотрел на небольшую серую птичку и говорит:
— Кто бы мог подумать, что у тебя такой голос! Оставайся навсегда в моём царстве, и весь свет узнает, какой у меня певец объявился!
Соловей ответил:
— Слава, царь, как ветер: прилетит и улетит прочь. А родина — мать родная. Она дала мне жизнь, вырастила меня, научила петь. Как я могу от неё отказаться?
— Проживёшь и без родины в веселье да радости, — засмеялся царь.
И велел он обнести свой сад железной сеткой, чтобы Соловей не мог улететь.
Теперь каждый вечер у царя Дина собирались именитые гости. Они заставляли Соловья петь, когда кому захочется слушать. И пошла- понеслась о нём слава по всем заморским странам!
Другие цари от зависти света невзвидели. Каждому хотелось заполучить такого певца.
И вот однажды к царю Дину прибыли послы от царя Праха. Поставили они перед Дином сундук, поклонились ему и сказали:
— Выбирай, царь! Или ты возьмёшь этот сундук с золотом и отдашь нам Соловья, или царь Прах пойдёт на тебя войной и отнимет птицу силой.
Побелел от злости царь Дин, да что было делать! Царь Прах много сильней его. Пришлось Соловья отдать. Царь Прах принял певца с почестями. Говорит ему:
— Я вижу, о тебе никто не заботился: уж больно ты плохо одет! Оставайся навсегда в моём царстве. Будет у тебя много золота и драгоценных камней.
Соловей покачал головой и ответил:
— Зачем мне золото, царь? Оно как вода: придёт и уйдёт. А родина — мать родная. Она дала мне жизнь, вырастила меня, научила петь. Как я могу от неё отказаться?
Царь Прах расхохотался.
— Подумаешь, родина! Золотые цепи, говорят, самые прочные. И не таких богатырей сковывали по рукам, по ногам.
Приказал царь Прах построить для Соловья дворец, дал ему слуг. Птицу разодели в княжеские одежды. Каждое пёрышко на хвосте украсили самоцветами. Если бы северные птицы увидели Соловья теперь — ни за что бы не узнали его!
И пошёл во дворце царя Праха каждый вечер пир горой. Соловья заставляли петь без передышки. И он пел и пел. Ведь от песен о родной земле у него крылья становились всё крепче!
Наконец наступил день, когда они совсем окрепли. Сбросил Соловей княжеские одежды, отряхнул самоцветы и полетел' в родные края. А навстречу ему летит стая северных птиц! Оказывается, дома-то уже зима наступает!
Пришлось Соловью вернуться в свой золотой дворец. На этот раз прожил он в нём недолго.
Злобный и хитрый царь Хап решил во что бы то ни стало заполучить Соловья. Собрал он тьму-тьмущую войска и двинулся на царя Праха.
Сам явился к нему во дворец и говорит:
— Здравствуй, Прах! Я всё ждал, когда ты догадаешься подарить мне Соловья, да не дождался. Поспеши это сделать сейчас. Или я от твоего царства камня на камне не оставлю!
Пришлось отдать Соловья.
Новый хозяин приказал посадить его в просторную золотую клетку. Днём и ночью стража неусыпно стерегла птицу.
Хап никогда не приглашал гостей. Он один слушал соловьиные песни. И случилось чудо.
Царь всегда был злым и кровожадным. Только и думал о войнах да казнях, о казнях да войнах. А тут словно забыл о них. Стал печальным да задумчивым.
Пришла пора, и северные птицы снова тронулись в далёкий путь.
Соловей же бился-метался в своей клетке. А царь Хап уговаривал его:
— На что тебе родина, Соловушка? Ведь здесь станешь моим наследником — владыкой половины света! — И тут же приказах собрать народ, чтобы объявить ему свою волю. Взял он птицу в руки и вышел с ней на крыльцо.
Но Соловей вырвался из рук, поднялся в небо и полетел догонять северных птиц.
Говорят, царь Хап тут и умер.
А Соловей вернулся в свою родную ивовую рощу на берегу речки. И теперь там поёт от зари до зари. Каждый, кто хочет, может его послушать.
А Катеринушка грустить не любила. На оборот. Любила сама посмеяться и других по смешить. Сказки у неё всегда получались забавные и весёлые.
Поэтому и рассказала она царю смешную сказку «Недодел и Передел».
У одного бедного крестьянина было два сына: Фома и Ерёма. Только в деревне их звал иначе: младшего — Переделом, старшего — Недоделом.
И не зря.
Скажет, бывало, отец:
— Фома, сходи-ка накоси травы для Бурёнки!
Фома был малый послушный и работящий. Возьмёт он косу и отправится косить траву.
Проходит час, другой. Пропал Фома. Бурёнка мычит — есть просит.
Рассердится отец — сам на луг пойдёт. Смотрит, Фома половину луга скосил, за вторую принялся. А трава только-только в рост пошла!
Или попросит его мать свёклы для борща с огорода принести. Уйдёт Фома — и как в воду- канет. Заглянет мать в огород — батюшки-светы! Сынок-то всю свёклу дочиста выкопал!
Ну как после всего этого его Переделом не звать? Каждый раз он переделает столько лишнего, что от его работы пользы ни на грош, а один вред.
Старший сын Ерёма тоже был послушный и трудолюбивый. За что ни возьмётся — всякая работа у него в руках так и кипит! Любо-дорого посмотреть. Одно плохо: возьмётся Ерёма с огоньком, но и половины дела не сделает, как ему непременно что-то другое делать вздумается. Ерёма тут же начатое бросает и как ни в чём не бывало принимается за другое.
Хорошо ли это? Судите сами.
Пошлёт его мать на реку бельё полоскать. Ерёма половину белья выполощет так, что оно белее снега станет. Потом заглядится на птиц и начнёт мастерить силки, чтобы поймать какую-нибудь птаху. Ну, а бельё за это время по речке уплывёт. Попробуй догони его!
Почти каждый день приходилось отцу бранить Фому и Ерёму. Не раз мать втихомолку от всех слёзы лила. Да что толку! Не слушали дети родительских наставлений. А соседи посмеивались, пальцем на них показывали.
Не вытерпел отец. Велел он матери собрать сыновьям по котомке с хлебом и проводил их обоих в путь-дорогу.
— Не сумели мы с матерью научить вас уму-разуму, пусть чужая сторона вас научит, — сказал он. — И не возвращайтесь домой, пока не поймёте, почему люди над вами смеются, за что ваши добрые имена забыли.
Не посмели братья ослушаться и отправились из дому куда глаза глядят.
Идут они неделю, идут вторую. Ни о чём не думают, ни о чём не горюют.
А что горевать? Хлеба полная котомка: ешь сколько хочешь!
Но вот однажды просыпаются они ранним утром, хвать за котомки, а там ни кусочка.
Испугались братья, смотрят друг на друга, не знают, как им быть, что теперь делать.
Вдруг где-то близко колокол зазвонил. Передел и Недодел не успели ещё сообразить, что к чему, а уж ноги принесли их в село к поповскому дому, что стоял рядом с церковью,
Смотрят братья, у окна поп с попадьёй сидят, чай с кренделями пьют.
Заметил поп Недодела и Передела и спрашивает:
— Эй вы, нищета! Пришли в батраки наниматься?
— В батраки, — поспешно ответили братья,
— Батраки мне нужны. Но я человек бедный, — завёл поп жалобным голосом.
— Денег нам не надо, — сказали братья. — Кормить, поить будете — и на том спасибо.
Переглянулись поп и попадья. Вот счастье- то! На даровых батраков напали.
— Тогда с богом! — сказал поп. — Вот вам по краюхе хлеба. Он, правда, чёрствый. Но не беда! Зубы у вас молодые, крепкие. Ешьте на здоровье. Потом, с божьей помощью, займётесь хозяйством: просушите на солнце пуховики, подушки, ковры и шубы, выколотите из них пыль. Вымоете окна, двери, полы. Вычистите песком котлы, чугуны и тазы. А мы с попадьёй в церковь пойдём. Будем за вас молиться.
— Хорошо! — согласился Передел.
