Сакариас Топелиус
Канал принца Флурио
— А ну убирайся отсюда! — скомандовал Куст Можжевельника Вереску. — И не стыдно тебе загораживать дорогу каналу?
— Какому еще каналу? Разве такое бывает? — удивленно спросил Вереск. — Канал… Здесь, на безводном Лесном холме?
— Да, канал! Разве ты не видел, как все мелкие лесные ползучки-насекомые буравят песок? А вот и они!
Глазки у Куста Можжевельника — в его ягодах. Вот они и увидели, что появились длинные шеренги муравьев, каждый со своим стебельком, и несколько сотен тысяч гусениц, поедавших траву. Дождевые черви проделывали дырки в песке, навозные жуки хотели было забраться в эти дырки, но попадали на спину и беспомощно задрыгали ножками в воздухе. Кузнечики лениво садились рядом с ними и пищали:
— Усердие нам — в радость! Вы, мальчики, работайте, а мы, пожалуй, обеспечим музыкальное сопровождение.
— Но чем вы все-таки занимаетесь? — спросил Вереск. — Я не вижу здесь никакого канала…
— А ты разве не заметил, они проложили муравьиную тропку в песке? Таковы плоды великих деяний знатных господ. Сами господа сидят дома, а других посылают на работу. Там, где прополз муравей, они полагают, будто именно они проложили железную дорогу, а там, где дождевая вода просачивается между мелкими камешками — полагают, будто именно они вырыли канал.
— Кто эти знатные господа?
— Хороший вопрос! Это — знатный господин Флурио, принц Флурио, младший сын короля Леса, его любимец, зеница его ока, тот, что помолвлен с принцессой Ундой Мариной, младшей дочерью Морского короля, его любимицей, зеницей его ока!
Ах, эти долгие помолвки… Одно сплошное тщеславие! Бедные дети помолвлены со времен Сотворения мира. Люди, что разбираются в политике, полагают, что так оно и должно быть для блага во всем мире. Ведь Лесной король и Морской король — заклятые враги, они вели ужасающую войну друг с другом, а их жены — королевы решили помолвить детей, дабы положить конец распрям. Но в душе обоих королей все еще бурлит затаенная древняя злоба, потому-то они и слышать не желают о свадьбе, пока дети не вырастут.
— Я-то думал, коли кто-то помолвлен со времен Сотворения мира, то он уже в больших летах! — простодушно заметил Вереск.
— Ну, если не с самих времен Сотворения мира, то что-то около того, — недовольно проворчал Куст Можжевельника. — Спроси Гору, она куда старше меня!
— Но почему тогда Унда Марина и Флурио не вырастают, как другие королевские дети?
— Почему? Все самые мелкие хворостинки в лесу хотели бы ныне узнать тайну королевских детей! Я-то умею молчать, да, я — умею, но здесь, на Лесном холме, столько любопытных: Брусничник, Воронья Ягода, Кошачьи Лапки да Черничник! Но, коли между нами, я бы рассказал об этом, только пообещай молчать! Видишь ли, дело в том, что Флурио — крестный сын Солнца, а Унда Марина — Солнцу крестная дочь. Поэтому они получили от Солнца в дар вечную молодость. Но только — пока оно светит. Правда, по мне, так оно и будет, пожалуй, светить вечно даже и через несколько тысяч или миллиардов лет… Осенью и зимой, когда становится темно, королевские дети, словно личинки бабочек, заползают в свой золоченый кокон, а весной, словно бабочки, снова выползают оттуда. Поэтому, поверь мне, они никогда не вырастут.
— Но для чего принцу Флурио прокладывать канал? Разве мало у него рек, холмов и речных потоков?!
— А почему бы ему не завести водоем с болотной водой! Флурио, разумеется, самый что ни на есть любезнейший принц на свете, но создан он, как и все другие мальчишки, а мальчишки никогда не бывают довольны, если им не дозволяют переиначить природу. Думаешь, он благоденствует в золоченом замке своего отца? Как бы не так, он построил себе хижину из ельника неподалеку отсюда, у Лесного озерца! Он радуется там своим птицам, медведям и майским жукам, и туда же жаждет пригласить Унду Марину, угостить ее клюквой в меду. Но понятно, что принцесса Морской воды не очень-то охотно станет путешествовать по проселочной дороге.
— Теперь понятно! По этой причине принц и хочет вырыть для нее канал до самого Лесного озерца?!
— Пожалуйста, тише! Молчи! Это — великая тайна! Но вот и сам принц!
Вереск приподнялся на своем тоненьком стебельке, а Брусничник, Воронья Ягода и Черничник начали толкать друг друга; Кошачьи Лапки вступили в спор с Сосновыми Шишками и Куриными Ягодами[1]. Всем хотелось увидеть принца.
— Дорогой мой, — сказал Цветок Земляники Сморчку, росшему на склоне холма, — позволь мне взобраться на твою широкую бурую спину!
Еще ниже по склону, там, где расстилался луг, послышалось шушуканье среди множества любопытных и болтливых цветов.
— Приезжает принц, наш красавец-принц, наш собственный любимый юный принц! Зачем он приезжает? И почему с ним столько работников?
— Я знаю, — молвил Подснежник. — Он будет строить замок.
— Или загон для львов, — вставил свое слово Лютик.
— О горе нам, тогда львы нас затопчут! — закричала Ромашка.
— Им уколют ногу! — пригрозил Репейник.
— Предсказываю, он построит домик для бабочек и мотыльков, — вставила свое слово Полевая Гвоздика-Травянка.
— Тогда у наших дам появятся и благородные кавалеры во время комариных плясок, — прошептал Красный Клевер.
— Коли бы все так было ладно… — вздохнул Куст Шиповника.
Но Куст Можжевельника поведал Вереску в знак величайшего доверия, что принц собирается здесь, на Лесном холме, проложить канал!
Всеобщее изумление!
— Канал? А что это такое?
— Никто толком не знает, — ответил Папоротник. — Но что этот канал своего рода канальство, будьте уверены!
Муравьи и все прочие насекомые полагали, что свершили великое деяние, проложив тропку шириной в два пальца от Лесного озерца к морю. Но тот, кто вовсе не восславил их великий труд, был принц Флурио.
— Несчастные! — воскликнул он. — Разве я не приказал вам вырыть канал, а вы проложили лишь муравьиную тропку.
— Нет, послушайте-ка теперь нас, Ваше Королевское Высочество, — пропищала старая разумная Муравьиха, заползая на голенище сапожка принца. — Ведь мы и вправду несчастные, это наша профессия, но чем иным должен быть канал, как не муравьиной тропкой?
— Канал, — стал объяснять принц, — это широкий и глубокий ров для стока воды, где могут плыть корабли и где можно грести на лодке.
— Вот как! — воскликнула Муравьиха. — Призови тогда Крота, он знает толк в такой работе.
Принц призвал Крота.
— Ты умеешь рыть землю? — спросил он его. — Да, именно ты?
— Еще бы… Умею, — ответил Крот.
— Вырой мне тогда канал от Лесного озерца к морю. Коли не справишься один, возьми с собой всех крыс и мышей. Завтра вечером все должно быть готово!
— Положись на меня, — заверил его Крот.
Назавтра вечером принц вернулся обратно и обнаружил лишь маленький ход под поросшим травой валом, ход такой ширины, что Крот мог свободно проползти через него.
— Это еще что? И ты называешь это — канал?
— Так называем это мы, — заверил принца Крот.
— Как может животное быть таким глупым? Кого ж мне заставить теперь рыть канал?
— Я не гожусь, так разве что кабан подойдет? — пискнул Крот, сморщив от обиды рыльце. Не по нраву ему было, когда его называли глупым, да еще так, чтоб все это слышали.
Принц призвал Кабана.
— Можешь вырыть канал? Но канал настоящий, понимаешь? Не такой вот маленький да узкий кротовый ход.
— Дело для меня нехитрое, — хрюкнул Кабан, — ведь я этим все дни напролет только и занимаюсь.
— Ну ладно, возьми с собой своих кабанят-поросят, да чтоб все было к завтрашнему дню готово! Но помни: канал нужен — настоящий!
— Да, совершенно настоящий канал! — пообещал Кабан.
На третий день принц вернулся и обнаружил, что весь Лесной холм изрыт дикими свиньями, да так, что там пятнышка зеленой травы не осталось. Подобного свинства ищи хоть семь миль окрест, и то не отыщешь!
— Что? И это — совершенно настоящий канал?
— Так называем это мы, — хрюкнул Кабан.
Добрый принц потерял всякое терпение, и его хлыст для верховой езды пустился плясать по спинкам поросят так, что их щетинка встала дыбом от испуга.
— Ах, несчастный я принц, что же мне теперь делать — тащить сюда, в такой дальний путь, моих слонов из Африки?
Никто из животных не осмелился ответить принцу. Но старая шишковатая Сосна, росшая у лесной опушки, что-то пробормотала, вернее, бормотанье послышалось в гуще ее ветвей.
— Что вы там бурчите, матушка Сосна? — нетерпеливо спросил принц.
— Да ты сам — работник хороший, — пробормотала Сосна.
— Что вы хотите этим сказать? Кто такой — Сам?
