* * *
В мире сказуемом
Первый секрет:
Ложь — доказуема,
Истина — нет….
«Дева, дева, что волнует
Дымку персей молодых?»
Шпарю Тютчева, ревную –
Это ж Леночка Седых!
То дерется, как мужчина,
То смеется у доски;
Парта ей – как пианино
Для концерта в две руки.
Шрам на лбу, банты и чубчик,
И глаза – озер синей…
Как же этот Федор Тютчев
До меня узнал о ней?..
В рыжее стеколышко
Между синих туч
Выглянуло Солнышко,
Выпустило луч.
Побежал по лесенке
Из дому народ,
И для кошки песенку
Замурлыкал кот.
Туча, с полным хоботом
Краски для ресниц,
Прыснула от хохота
Радугой на птиц.
И запели Солнышку –
«Чив-чюи, чюи» -
Радостные звонышки,
Светлышки мои!
Выстраиваю строчки телеграммы,
Вымучиваю, будто бы стихи,
Который раз пишу я: «Здравствуй, мама!»
А дальше снова много чепухи.
Пишу: «Прости, что не пишу ответы:
Когда сажусь письмо домой писать,
То к домику открытого конверта
Мне хочется трубу подрисовать…»
Задумаюсь… и комкаю бумагу,
И снова: «Мама, я совсем один!..»
Нет, нет, не так, а лучше:
«Здравствуй, мама!
Прости, что не пишу. Целую, сын».
Мои слова, корявые, простые,
Сейчас нырнут в густеющий простор
И полетят в таежную Россию
Над теремами елей, пихт и гор.
Деревни, села, города минуя,
Они промчатся утром над мостом,
Бредущим через реку ледяную
На берег тот, в который врос мой дом.
Сверкнут рога трубящего трамвая…
Подъезда дверь…
На лестнице темно…
Забарабанит дождь, как будто заяц,
Упругой лапкой в мамино окно.
И выйдет мама в штопаной вельветке
И в фартуке, испачканном мукой,
И тут слова так искренне — по-детски
В ее подол уткнутся головой.
И мама, замерев, про все забудет…
А после —
вытрет щеки наконец
И выдохнет: «Друзья-то все как люди,
А этот –
непутевый,
как отец…
Потом засуетится, снимет фартук
И над письмом склонится допоздна…
И осень скользкий лист наклеит маркой
На старенький конверт
ее окна…
А дома мамы стало мало:
Чуть светит теплый свет волос,
Лицо иссохлось и устало,
И тихо заострился нос.
За это, видно, в наказанье
При полученье телеграмм
Мое заходится дыханье…
И пот стекает по щекам.
Когда заманят двери рая,
Домой примчусь я налегке:
Глаза запястьем вытирая,
Мать выйдет, с тряпкою в руке.
И выведет певуче: «Го-о-ошка?..»,
Прикрыв ладошкой впалый рот,
И соберет свой лоб гармошкой…
Потом на стол мне соберет.
Я рассмеюсь над ней нешумно,
В колени мамы ткнусь башкой,
И стану вновь большим и умным
Под гладящей меня рукой…
От мамы письма все больнее,
Зачем уже который год
Короткий путь домой длиннее,
Чем бесконечный
путь вперед…
Поднимается день изо дня,
Словно Солнце осеннее
мама:
Обогреть очень хочет меня,
Да у маленькой сил уже – мало…
То напишет, чтоб меньше курил,
То в посылке пошлет шоколадку,
Ту, что я год назад привозил
И в карман положил ей…
украдкой…
То долги не отдав, перевод,
Мне из дому отправит в столицу,
А сама – все труднее встает
И, как Солнце, все раньше
ложится…
Юность – это переулок старый,
Пахнущий котами и весной.
Был он ниткой от Земного Шара,
Что гудел и прыгал предо мной.
Я домой не собирался. Просто
Крыл судьбу – и вдруг очнулся тут.
Словно отболевшая короста,
Мои беды дома отпадут.
Ничего… Я выплюну чинарик –
Здесь, меня встречая у ворот,
Так хвостом наяривает Шарик,
Что вот-вот взлетит, как вертолет!
И когда за стол родню, знакомых,
Соберет сияющая мать,
Я навру, что там – вдали от дома, –
У меня не жизнь,
а благодать...
Провалился я сквозь облака,
Хоть не мог догадаться, мальчишка,
Ч то окажется – жизнь коротка
И прекрасна,
Как молнии вспышка!
Мои песни прольются дождем,
Постучат в чьи-то окна и крыши,
Над Землею покатится гром,
Только жаль, я его не услышу.
Вздрогнет молния, в землю входя,
И погаснет обидно и просто…
Но зато от живого дождя
Травы вымахнут
смелого роста!
Набито поле до краев
Тугими звездами томатов.
Студентам норма – будь здоров! –
Полсотни ящиков на брата!
Полсотни – что для молодых,
Когда есть шутка у любого:
– Эй, сколько там на золотых?
– Пятнадцать помидор второго!
– Эй, сколь натикало, старик?
– Без ящика до «Беломора»!
А наш последний грузовик
Застрял, – хотелось напрямик, -
Завяли наши помидоры…
Были в школе зеркала
Молодые, глупые –
На меня из-за угла
Больно зенки лупали.
Для меня училка-зверь
С дачи аж притопала.
Директриссенская дверь
Мне в ладоши хлопала:
С ревом: «Эй ты хун
Вей бин,
Знай урок Истерики:
Дважды два – всегда один,
Мы же не в Америке!»
Мы – Союз, где «Береги
Свою челюсть смолоду!»
…Синяков моих круги
Отразились золотом.
У зеркал учусь пока
Школьной почемудрости:
Видишь – кончик языка
Прикусил зуб мудрости! –
Потому что со стены
Смотрит дядя в кепочке.
Он Историю страны
Вжал в листочек
в клеточку…
И почему за все красивое
Творец взимает плату – боль?
Слепую память, как крапивою,
Ожгла вдруг первая любовь:
За нами Солнце вверх тормашками
Летело в речку нагишом,
И было нам тогда с Наташкою –
Невыносимо хорошо!
Не зная, – рано ли и надо ли? –
Мы целовались, мелюзга:
Про это нам сказала надвое
Соседка – бабушка Яга.
Любовь сравнила бабка с курицей,
А на меня шипела:
– Кро-от!..
Да, крот! – но стоит лишь зажмуриться посильнее –
Я снова вижу берег тот:
Наташка – в золотом сечении,
В свеченье нимба и песка, –
Бежит за мной…
И по течению
Меня толкают
облака…
Жизнь хороша: цветет лапша;
Папаша чистит «Пэпэша»;
Лежат в карманах два шиша –
Валюта наша и душа.
Только высуну из школы нос –
И ко мне с разгона – вот натура! –
Целоваться лезет папкин пес,
Из своей выпрыгивая шкуры.
Я его портфелем бью, кляня –
И глаза, громадные, как сливы,
Из овчарки смотрят на меня
Сразу виновато и тоскливо.
Я портфель сую ему в клыки,
И бредем мы на работу к папке,
Где метлой сметает матюки
С тротуара дворник в пьяных тапках.
Пес неразговорчив и надут,
Но несет он так портфель, –
От двоек тяжелый, -
Что девчонок завидки берут
И хулиганье бежит от школы!
Глаголят овцы на овечьем,
У дерева слова – в руке…
Мы говорим по-человечьи,
Но на собачьем языке…
Веселый снег идет босой,
А я иду в сапожках,
Качу вдоль улицы косой
По ледяной дорожке.
Вези в сугробы, – не боюсь! –
Лошадка ледяная.
Сейчас, наверно, я влюблюсь,
В кого – еще не знаю.
«Вези, – кричу, – хоть до зари!
Вези при лунном свете!»
За руки взявшись, фонари
Бегут за мной, как дети.
Кружатся звезды, свет и снег –
Ресницами сверкают.
Навстречу катит человек –
Ишь ты-ы, гляди кака-а-ая-
а!..
То о звезды, то о скалы
Обдирая в кровь бока,
Рвутся бешено к Байкалу
Грозовые облака.
Невзирая на потери,
Одуревши от икры,
Тучи ломятся на нерест,
Прут к истокам Ангары.
Первый гром бабахнет глухо,
Громыхнет на всю весну!
Встанут тучи – брюхо к брюху, -
Ливни вымечут в волну
И погибнут, обессилев,
И студеная река
Звонко вынесет в Россию
Молодые облака...
И меня носили волны
В мире песен и угроз,
И во мне клубками молний
Шевелятся сотни гроз.
Ослепительно и странно
Гонит кровь меня домой,
Где качался я туманом
Над весенней Ангарой...
Дождь прошел и над рекой
Он поставил мост дугой.
Мост цветной в росе, в красе -
В нем света сияют все!
Параллельные света
Изогнулись – красота!
Я сильным ветром был, а ты
Звездой сияла с высоты.
Как мы парили
Над планетой вешнею.
Нам так хотелось вместе быть
И миг любви остановить,
Что мы сошли с небес
На землю грешную.
Но никогда не вьют гнезда
Ни дерзкий ветер, ни звезда!
Моя любимая,
Моя влюбленная,
Теперь не надо, не зови -
Ведь мы сгорели от любви,
В студеном небе
Без нее рожденные.
Так много зим, так много лет
Зовет звезды погасшей свет,
Зовет ослепшего,
Зовет бескрылого…
Мы ценим чувство, лишь когда
Оно уходит навсегда…
Не надо, грешная,
Не надо, милая…
