Людмила Стефановна Петрушевская
Гусь
Один молодой человек - большой неудачник и к тому же по имени Гусь опоздал на последний сеанс в кино. А все дело в том. что ему сказали, что это не только последний сеанс в нынешний день, но и вообще последний сеанс - после него закрывают кинотеатр. И не только этот кинотеатр, но и вообще все кино в мире. Так что это был по-настоящему последний сеанс.
Гусь долго собирался на этот сеанс и как всегда опоздал. Все уже было закрыто, над витринами и входом погашены огни. Уже были убраны фотографии, снята доска с названием фильма, так что Гусь даже не узнал, на какой фильм он опоздал.
Гусь постоял перед закрытой дверью и уже решил уходить, как вдруг увидел двоих в длинных серых пальто. Он обратил внимание только на то, что пальто у этих двоих были до земли и даже длиннее. Гусь подумал и подошел к ним. Он хотел спросить, как все-таки назывался этот последний в мире фильм, на который он опоздал. Однако в последний момент Гусь застеснялся и подумал, что нехорошо подходить к двоим незнакомым и как ни в чем не бывало задавать им вопрос: "Как называется кино, на которое я опоздал?" Поэтому Гусь решил для начала спросить у тех двоих, нет ли у них лишнего билетика.
Те двое повернули к нему головы и сказали:
- У нас есть один билет. Однако он очень плохой - на самое последнее место.
Гусь пошутил:
- Если это последний сеанс, последний кинофильм и последний человек, который пойдет в кино, то пусть уж ему достанется и самое последнее место.
Гусь вообще привык, что ему страшно не везет, и поэтому, получив билет, даже обрадовался.
Он постучался в дверь, ему открыли, и в полной темноте Гусь пошел отыскивать свое последнее место. Он шел и шел, шел и шел, и поскольку ему хотелось поскорее добраться до своего последнего места, то он даже не оглядывался и не видел, что делалось на экране.
Наконец, после долгого пути Гусь оказался около последнего места. Гусь сел, снял шарф с шеи и стал смотреть вперед. Оказалось, что он сидит действительно на очень неудобном месте. Экран с того места, где сидел Гусь, казался таким крошечным, что на нем нельзя было ничего рассмотреть. Гусь к тому же ничего не слышал.
Однако Гусь смирился с этим, потому что ведь ему продали билет на самое последнее место, так что нечего было удивляться, что он ничего не видел и не слышал.
Однако, когда его глаза привыкли к темноте, он увидел впереди себя бабушку, которая вязала белый носок, и петуха, который стоял на ручке кресла боком к экрану и смотрел одним глазом на Гуся. Другим глазом, наверное, он смотрел на экран, хотя экран отсюда был почти неразличим.
- Вам, наверное, плохо видно? - спросил Гусь у бабушки, которая вязала белый носок. - Вы, наверное, не различаете, как вязать?
Бабушка обернулась к нему и показала Гусю зубы - совершенно так, как их показывают зубному врачу. Гусь заглянул старушке в рот и увидел у нее во рту горящую керосиновую лампу. Гусь мгновенно все понял. Показав Гусю свою лампу, старушка тем самым ответила на его вопрос, что вязание ей видно хорошо. Кроме того, показав Гусю лампу, старушка еще сообщила ему, что разговаривать с ним она не может, поскольку у нее во рту лампа.
- Вы это хорошо придумали, - сказал Гусь, - с керосиновой лампой и с тем, что вы ее спрятали в рот: вам все видно, а другим ваш свет не мешает, хотя лично мне все равно. Если петух не возражает, вы можете вынуть лампу изо рта, потому что мне все равно экрана не видно и ваш свет не будет мне мешать. А так я хоть буду смотреть на керосиновую лампу, на вас, на петуха и на ваше вязание. Это будет как ночью в поезде, когда не видно окна.
Старушка в ответ положила себе в рот свой недовязанный носок, спицы с клубком, петуха и кресло, на котором сидела, и пошла к выходу.
- Я вам не помешал? - крикнул Гусь ей вдогонку. - Если помешал, то извините.
Гусь бежал за старушкой и извинялся, а она уходила все дальше и дальше и вошла на экран. Гусь догнал ее на экране и в тот момент, когда она выкладывала все имущество изо рта, наконец извинился как следует, а старушка ему отвечала:
- Ничего, ничего, молодой человек, заходите, сейчас у нас тут начнется бал, и я вас познакомлю с моей дочерью-красавицей.
Тут в комнату вошли старушки и старички, кто в чем - кто в телогрейках, кто в суконных ботах, кто обмотанный поверх пальто шалью, а кто и с марлевым бантиком поверх шляпы. Включили радио, были поданы стаканы с горячим чаем, затем каждому по полбуханки черного хлеба и по два кусочка сахара. Все разместились у длинного стола, а одна бабушка в черном халате подавала.
- Вот моя младшая дочь-красавица, - сказала знакомая Гусю старушка, сидя в кресле во главе стола, причем петух, как и раньше, стоял на подлокотнике, а керосиновая лампа была поставлена под стол. Вязанье старушка заложила за воротник.
Гусь опустил голову, потому что стеснялся смотреть на дочь-красавицу. О молодой красавице он мог только мечтать, но ни разу ее не видел. Все девушки, которых Гусь повидал на своем веку, не казались ему красавицами, а казались ему какими-то боевыми индейцами на военной тропе. У них были длинные острые красные или черные ногти, раскрашенные лица и какие-то торчащие волосы. Вообще Гусь был рад, что попал в хорошую компанию, на бал. Он ел свою половину буханки, запивал горячим чаем с сахаром, но поднять глаза не решался - вдруг на него смотрит в этот момент дочь-красавица!
- Знакомьтесь, это моя дочь, - сказала старушка, а петух закукарекал и стал ходить взад-вперед по подлокотнику.
Гусь с удовольствием стал смотреть на петуха - он любил безобидных маленьких животных, тем более что петух был очень красивый, с длинными перьями на хвосте.
- Ее зовут Петя, - сказала старушка. - Петя, познакомься с Гусем.
Гусь сильно удивился, но пожал петуху лапу. У петуха были длинные загнутые когти, которые напоминали Гусю его впечатление от боевых индейцев. Мало того, глаза у петуха были обведены ярко-красными кругами, под подбородком висели тоже ярко-красные висюльки, как серьги, на голове стоял дыбом ярко-красный гребешок... Слов нет, петух был красив, но какой-то вызывающей красотой.
- Красавица, что и говорить! - вмешалась старушка.
Петух заклокотал и снова прокукарекал.
- Она похожа на индейца, - скромно сказал Гусь. - Она у вас боевая.
Старушка дала петуху поклевать крошек.
- Петя встает очень рано, - сказала старушка, - характер у Пети веселый, жизнерадостный. Петя много поет, хотя и любит драться. Я давно собиралась выдать Петю замуж, но все не было вокруг ни одного подходящего жениха. Я очень рада, что вы со мной познакомились.
- А как же... - сказал Гусь, но вовремя замолчал. Он хотел спросить: как же так можно выдать замуж такого боевого петуха?
- Очень просто, - ответила старушка, - Свидетели есть, вы распишетесь вот тут. - И старушка показала на пол.
Там, кстати, уже стояла керосиновая лампа. Петух соскочил на пол и стал царапать когтями пол, расписываясь, как курица лапой. Похоже было даже, что он ищет зернышки, и он действительно нашел несколько крошек хлеба и склевал. После чего захлопал крыльями и закукарекал.
- Теперь вы, - ласково сказала старушка.
Она помогла Гусю встать, дала ему карандаш. Гусь нагнулся и подписался карандашом на грязном полу: "гэ", "у", "эс" и мягкий знак. После чего старушка объявила:
- Пир начинается!
Тут бабушка в черном халате внесла в алюминиевом, ведре множество пакетиков хрустящего картофеля. Старички и старушки брали по две, по три пачки и весело хрустели. По радио стали передавать замечательную народную музыку неизвестного происхождения, и Гусь был вынужден пригласить петуха на танец. Он взял петуха на руки, петух забил крыльями и закукарекал, и в таком виде они понеслись по залу. Гусь танцевал первый раз в жизни, он подпрыгивал и вертелся, а Петух бил крыльями и очень мешал. В довершение всего петух клюнул Гуся в лоб. Хорошо, что не в глаз. Гусь, ослепленный, остановился. Старики и старушки громко захлопали. Старушка сказала:
- Бал закончен, можете идти.
Старики и старушки потянулись к выходу. Гусь тоже было пошел, но старушка всучила ему петуха и сказала:
- Идите по большому жизненному пути.
Гусь ошеломленно сошел с экрана в уже пустой зал, пробрался с петухом под мышкой к себе домой, и тут петух начал громко приветствовать наступление нового дня, и все соседи проснулись и стали стучать по трубам. Гусь замотал петуха полотенцем и просидел весь остаток ночи таким образом. Днем петух, освобожденный от полотенца, бурно летал, кукарекал, клевался, всюду пачкал, даже на столе, проливал воду, не понимал ни единого слова и сам ничего не мог объяснить Гусю. Гусь тогда устроился на ночную работу сторожем и уносил петуха туда, а утром, помыв пол в дежурке, шел с петухом обратно. Гусь совсем захлопотался. Кругом люди гуляли, работали, ели мороженое, а Гусь жил хуже всех. Петуху надо было покупать особый корм и искать червячков. Гусь вечно ходил с консервной банкой и совком, копался в земле, и это было единственное дело, в котором петух разбирался лучше. Петух учил Гуся находить червяков. Гусь уже понемногу начинал кукарекать, отрастил для удобства ногти на ногах, как у орла, ходил босиком, интересовался навозными лепешками и пытался спать сидя, завернув голову под мышку.
