Фарбажевич Игорь Давыдович
Губернский повелитель
ФАРБАРЖЕВИЧ Игорь Давыдович
ГУБЕРНСКИЙ ПОВЕЛИТЕЛЬ
1
Случилось это в одном из российских городов, имя которого раскрывать не хочу. И не потому, что являюсь патриотом таинственного города, а просто из тех соображений, что история эта могла произойти в России где угодно.
Итак... Жил в небольшом имении один отставной интендант. Уж как ни выслуживался он с младых лет в казармах, как ни старался, а выше капитана, увы, не допрыгнул.
Капитала особого сколотить не сумел, жениться - не женился. Так и жил один-одинешенек с несколькими слугами да с десятками тремя крепостных крестьян. Потому и считался среди соседей-помещиков человеком бедным, и неуважаемым, хотя неглупым. Никто его к себе в гости не звал, а сам он и рад бы кого пригласить - да денег на закуску не хватало. Только с помещиком Стошниловым изредка виделись, да и то, если тот сам в гости пожалует.
Ел, что Бог пошлет: на завтрак - молоко с сухарями, в обед - костлявую утку с мочеными яблоками, а перед сном позволял себе иногда чарки две-три винца пропустить да поблагодарить Господа за то, что живет себе на свете тихо, что смерти на войне избежал, что ни к кому не в претензии, а уж коли и забыли его - то, может, оно и к лучшему: подальше от людских речей, склок да темных дел. И только в сновидениях нередко видел он себя могучим да знатным, в окружении больших чинов и первых красавиц целой губернии. Все ему улыбались и кланялись, кланялись... После таких снов он в течение нескольких дней ходил надутым и важным.
Да, чуть не забыл, звали его Викентий Гаврилович Передрягин.
Как все военные в отставке, любил он охоту и часто выезжал на старом рысаке, с которым еще в Отечественную гнал французов.
Случилось ему как-то раз с помещиком Стошниловым на кабана идти. Снарядились ранним утром, взяли с собой слуг и, пока солнце еще высоко не встало, отправились в лесную чащу. Там поделились они на четыре группы и разошлись.
Передрягин пошел один: за долгие годы он настолько отвык от людей, что рад был лишний раз побыть в одиночестве. Затаился в кустах - и стал прислушиваться.
Лишь только пичуга на ветку сядет, или ветер листья на землю сдует он тут же ружье вскинет и оглянется: не кабан ли?.. Так прошел в ожидании час - другой. Вдруг раздались вдалеке голоса егерей, беспорядочные выстрелы, и слышит капитан: кто-то сквозь кусты продирается. Оглянулся Передрягин - батюшки-светы! - вместо кабана - матерый волк прямо на него несется. А егеря все ближе, а выстрелы все чаще. Остановился зверь, глянул в глаза капитану, да так умоляюще, что тот невольно опустил ружье и застыл на месте. А волк - шасть вбок - и пропал! Выбежали к Передрягину охотники, тяжело дышат, глазами сверкают.
- Не пробегал ли, - спрашивает Стошнилов, - волк поблизости?
- Нет, - отвечал Передрягин, - ни волка, - ни кабана не приметил.
Огорчились охотники, пошныряли в лесу до обеда, и уже ближе к вечеру кабана все же накрыли. На том охота и кончилась. А спустя несколько дней случилось вот что...
2
Теплым августовским вечером, ближе к десяти часам, когда солнце уже склонялось на покой, по дороге, ведущей в его имение, появилась карета. Викентий Гаврилович сидел как раз в тот момент на веранде и допивал вторую чарку сливовой настойки.
Эта была старинная повозка, в коих ездили лет этак триста назад. В уходящих лучах солнца сверкали будто золотом колесные спицы, крыша и двери. Вот уже стал слышен скрип колес да топот четверки вороных коней, вот карета с разбегу въехала на близкий мосток и благополучно миновала его, и вот теперь на всех парах неслась прямо к воротам Богом забытого имения.
Викентий Гаврилович не успел даже вскочить со стула, как карета уже стояла у деревянных колонн.
Теперь он имел возможность совсем близко рассмотреть ее. Она была темно-вишневого цвета, вся лакированная, а спицы, крыша и двери были и вправду из чистого золота. За оконным стеклом висела зеленая занавеска, из-за парчовых складок которой проглядывал важный мужской профиль.
С облучка спрыгнул на землю слуга-возница и почтительно распахнул дверцу кареты. Из нее вышел бородатый мужчина, одетый, несмотря на жаркий летний вечер, в богатую волчью шубу. Он издали пронзительно глянул прямо в глаза капитану Передрягину. Тот даже вздрогнул.
Незнакомец подошел к высокому крыльцу и, не всходя на ступеньки, свысока кивнул стоящему наверху хозяину.
- Разрешите переночевать в вашем доме, - сказал он капитану.
Передрягин растерялся, ибо уже лет десять никто у него не останавливался.
- Всего одну ночь, Викентий Гаврилович, - уточнил чернобородый. - Я думаю, что не потесню вас. А вот отблагодарю - достойно.
Передрягин растерялся вконец:
- Простите, сударь... мы разве знакомы?.. - неуверенно спросил он.
- Как сказать... - усмехнулся тот.
- А у меня такое чувство, - сказал встревоженный капитан, - что мы уже где-то с вами встречались...
- Конечно встречались! - подтвердил Незнакомец. - Да вот познакомиться недосуг было. Так что разрешите представиться, - и незваный гость поклонился: - Вольнор. - Он взглянул на растерянное лицо Передрягина и добавил с усмешкой: - У меня нет ни отчества, ни фамилии. Одно лишь имя: Вольнор.
- Очень приятно... - пробормотал капитан. - Чего же мы тогда стоим? и суетливо пригласил Незнакомца в дом.
Взяв с сундука в прихожей зажженный канделябр, Передрягин вошел с Вольнором в гостиную и поставил свечи на стол. Осмотрелись они оба: гость - как и подобает гостю, а Передрягин со смущением (гостиной явно не пользовались с зимы - ведь какая надобность в гостиной без гостей?).
- Разрешите присесть? - спросил Вольнор, явно беря инициативу в свои руки.
- Да уж извольте-с... - пробормотал хозяин.
- Отужинали? - поинтересовался гость, пытливо глядя в глаза капитана. Сердце Передрягина заколотилось, а голос задрожал: он так боялся обнаружить перед кем-либо свою нищету.
- Э-э-э... Совсем недавно, - пробормотал он. - А повар... уже спит... Вот каналья!.. Хотя, если вы голодны, то я разбужу... Правда, совсем не знаю какие запасы на кухне... Меня другие дела интересуют... Военное искусство, например... Или философия... - вконец сконфузился капитан.
- Ерунда! - расхохотался Вольнор. - Это я спросил к тому, чтобы пригласить вас поужинать со мной. - И он щелкнул пальцами, сверкнув при этом драгоценными перстнями.
Не успел Передрягин и глазом моргнуть, как на огромном обеденном столе, словно на скатерти-самобранке, появились такие блюда и закуски, которых бедный капитан и сроду-то не видывал, несмотря на большой опыт интенданта, а уж попробовать - и вовсе возможности не было.
Упомяну лишь о некоторых напитках, которых сегодня, увы, не хватает на нашем столе. Вино Бургонское, водка с клюквой на меду... еще вино кинарское, мальвазия... затем - вино греческое, венгерское белое... потом - красное ренское, а дальше язык... у меня... за-а-аплетается, и нету слов говорить боле.
Когда Викентий Гаврилович все это увидел, - едва со стула не свалился. Но чтоб не показаться неучтивым в глазах богатого гостя, Передрягин ухватился за край скатерти, которой у него отродясь не было, с трудом удержался за столом, икнул и спросил Вольнора:
- Ваша светлость, как это все понять?..
- А чего понимать? - весело спросил Вольнор. - Пейте да угощайтесь! И не думайте ни о чем.
И стали они ужинать, вернее ел и пил только один Викентий Гаврилович. Он решил, пусть даже лопнет, но отведает все стоящие на столе блюда и напитки. Гость же, с разрешения хозяина, лишь дымил сигарой да с интересом наблюдал за отставным капитаном, опустошающим тарелку за тарелкой.
После пятой или седьмой рюмки страх испарился, волненье прошло, и Передрягин, закурив предложенную сигару, поинтересовался у гостя, кто он и что делает в этих краях.
- Путешествую, - ответил гость. - Денег у меня предостаточно, а времени еще больше.
- Хорошее занятие, - завистливо вздохнул Викентий Гаврилович. - Веселое и беспечное.
- Не скажите, милейший, - возразил ему Вольнор. - Скучное это дело: мотаться по всему свету... Везде одно и то же... За тысячи лет - ничего принципиально нового! Я имею в виду человеческие отношения. Вот поэтому-то и стал я с некоторых пор забираться в сны к людям. Авось, там не заскучаю!... И верите? - он проницательно глянул в глаза Передрягину. Там случается такое, чего никогда не будет на самом деле! И человек во сне совсем иной, чем наяву.
Викентий Гаврилович уже давно застыл с сигарой в руке, внимая каждому слову Вольнора, и мурашки бегали у него по спине.
- Вот вы, например, - продолжал странный гость. - В жизни почти незаметны, но там, в мире сновидений - царь, повелитель чужих жизней и судеб! Я стоял рядом и видел вас как бы изнутри. Это не лесть, милейший Викентий Гаврилович. Я люблю волевых людей... - Он сделал небольшую паузу и улыбнулся: - А вот за то, что вы недавно спасли мне жизнь, я решил сделать не совсем обычный подарок.
