Людмила Петрушевская - Две сестры

Людмила Стефановна Петрушевская

Две сестры

В одной квартире жили две сестры, они жили очень бедно. На обед варили картофель, на завтрак съедали по куску хлеба и выпивали стакан кипятка. Они были очень худые, но аккуратные. И всё у себя в доме держали в чистоте. Каждый день они выходили в магазин, и это для них было захватывающее приключение на много часов. Кроме того, обе были записаны в библиотеку и аккуратно раз в неделю меняли книги.

Одевались они тоже очень аккуратно, сами себе вязали кофты и теплые носки, варежки, шарфы и береты. А нитки добывали из старых шерстяных вещей, удивляясь, как много выкидывают некоторые люди на помойку. Короче говоря, их дни были заполнены до отказа. Иногда они что-нибудь находили во время своих прогулок: то кипу старых журналов со всякими полезными советами, выкройками и медицинскими рекомендациями, как что лечить, а то и какой-нибудь почти новый ящик, деревянный и прочный. Сестры очень любили ящики и каждый раз, принеся домой находку, долго вычищали новый ящик и решали, куда его поставить: под стол, на шкаф или на балкон. У них уже было много ящиков и существовал целый план, как из этих ящиков сделать красивые полки для разных вещей в прихожей.

Однако все меняется, и старшая сестра, которой было восемьдесят семь лет, заболела. Врач все не приходил, и младшая сестра, которой было восемьдесят пять лет, сидела у кровати и перебирала в коробке из-под туфель разные старые лекарства, оставшиеся еще от мамы и бабушки и от детей: какие-то безымянные порошки в пакетиках, какие-то мази в облупившихся тюбиках и уже пустые бутылочки и флакончики.

Старшая сестра умирала, это было видно. Она тяжело, хрипло дышала и ничего не могла ответить. Младшая сестра, ее звали Лиза, отчаянно перебирала порошки и мази, надеясь найти что-нибудь против старости, ибо врач на прошлой неделе сказала, что больная умирает от старости и что старость - это тоже болезнь. Лиза бестолково рылась в коробке и плакала, а Рита, старшая сестра, дышала все реже и наконец замерла, глядя в окно. Лиза закричала от горя и помазала остатком какой-то мази полуоткрытый рот сестры, а потом испугалась, что эта мазь может быть ядовитой, и помазала и свой рот, чтобы уйти вместе в случае чего.

В тот же момент, когда мазь начала таять на губах у Лизы, она как будто бы заснула. Во сне ей виделись какие-то люди в черном, которые падали с потолка и исчезали под полом. Они летели, как снег, их было очень много, но вдруг воздух очистился и Лиза проснулась. На кровати лежала чужая девочка в огромной ночной рубашке Риты и таращила глаза.

- Девочка, - сказала Лиза, - ты что тут улеглась? Тут тебе не место таращить глазки! Тут тебе не шутки! Где моя Рита?

- Девочка, - ответила та девочка тонким и вредным голосом, - ты как здесь оказалась, ты чего здесь делаешь? Где Лиза?

- Какая девочка? - сказала Лиза. - Я тебе не девочка!

И она потянулась, чтобы схватить ту девчонку за руку. И вдруг Лиза увидела, что из ее темного старушечьего рукава высунулась маленькая белая ручка с розовыми ногтями! Чья-то рука высунулась из ее собственного рукава!

Лиза страшно испугалась. Она втянула эту чужую руку обратно в свой рукав, рука втянулась. Одежда Лизы как будто опустела, повисла на ней, как чужая. Бедная Лиза закричала: "Что вы со мной сделали?" А девочка на кровати закричала: "Убирайся немедленно отсюда!" И стала пинать Лизу ногой в Ритином сером шерстяном носке, который Рита сама связала. Старушки ведь на ночь надевают носки. И Лиза в последний раз этой ночью надела шерстяные носки на холодные ноги умирающей Риты!

Лиза онемела от гнева и стащила Ритин носок с этой нахальной ноги девчонки. Девчонка же вцепилась в носок и заорала:

- Это мой носок!

- Это Риточкин носок, - закричала Лиза, - она сама его вязала, он штопаный, он Ритин! Девчонка заорала:

- Я его вязала, я штопала, ты что? Я Рита.

- Ты Рита?

- Я Рита, а вот ты кто, дрянная девка?

- Я Лиза! - воскликнула Лиза.

Тут они, конечно, подрались, а потом заревели, а потом Лиза сказала:

- Я поняла, я Лиза, а ты Рита! Ты не умерла, Рита?

- Конечно, нет, - сказала Рита. - Вчера ты плакала, а я слышала и знала: напрасно она плачет. Я не умру, я это знала.

Лиза спросила:

- А ты чувствовала, что я мажу тебе рот мазью?

Рита ответила, что, разумеется, чувствовала. И это была самая большая гадость в ее жизни. Во рту горел огонь, потолок начал уходить в пол, посыпались какие-то черные люди.

- Да, да, да! - закричала Лиза. - Я тоже помазала губы себе этой мазью и тоже почувствовала, что это самая большая гадость в моей жизни!

- Где эта мазь? - спросила Рита. - Надо ее сохранить! Ты понимаешь, о чем идет речь?

- Да, - ответила Лиза, - но там ее очень мало оставалось.

- Вот если бы ты ошиблась и намазала бы мне рот погуще, я бы вообще в пеленках валялась, как дура, - сказала Рита. - Хорошо, нам сколько теперь лет?

- Мне, наверное, двенадцать.

- Мне, я чувствую, тринадцать с половиной. Я уже почти взрослая, - сказала Рита.

- А мама с папой как же? - со слезами в голосе спросила Лиза. Она как младшая была самой большой плаксой, и ее больше всех любили родители.

- Ну что мама с папой? - рассудительно ответила Рита как старшая. - Где я тебе опять возьму маму с папой, чтобы они тебя, как всегда, баловали. Мама с папой ты знаешь где. На кладбище уже тридцать пять лет.

Лиза начала плакать о маме и папе. На душе у нее было мрачно и печально, а за окном светило солнышко и летали птицы. Рита стала как старшая прибирать в комнате, а юбку свою подвязала поясом, потому что юбка с нее падала.

Лиза смотрела вся в слезах на Риту и думала, что опять Рита старше, опять она начнет командовать и не давать проходу: руки мой, кровать убирай, за картошкой иди. Маму-папу слушайся. И тут Лиза вспомнила, что мамы нет и папы нет, и прямо завизжала от горя.

Рита подняла с полу коробку с лекарствами и стала искать в ней мазь. Лиза все плакала. Рита не нашла мазь и расстроилась до слез. Они сидели каждая в своем углу и плакали.

- Я не хочу с тобой жить, вредная Рита, - сказала, наконец, Лиза.

- Я-то, думаешь, хочу? Я тебя все восемьдесят пять лет твоей жизни приучала к порядку и не приучила. Куда ты засунула мазь, ты же знаешь, что это за мазь, ведь мы могли бы быть молодыми, вечно прекрасными, вечно семнадцати лет!

- Ага, тебе-то будет семнадцать, а мне еще пятнадцать, причем вечно, а я не хочу! В пятнадцать лет все тебе делают замечания, в пятнадцать лет, я помню, я все время плакала.

- Но ведь жизнь опять промелькнет, как сон, - заметила Рита.

- Все равно мази нет, - сказала Лиза. - Лично я хочу вырасти, выйти замуж, родить детей.

- Охо-хо, - сказала Рита, - все снова-здорово: болезни, роды, стирки, уборки, покупки. Работа. На улице то демонстрации, то митинги, не дай Бог опять война, - зачем все это? Все любимые наши давно там, и я бы хотела уже находиться там.

- А что бы я без тебя делала, одинокая больная старуха! - снова заплакала бедная Лиза, вытирая маленькой ручкой слезы и сопли со своего курносого носа. - Кто бы пожалел бедную старуху, кто бы ее похоронил? - ревела она.

А Рита тем временем все искала и искала волшебную мазь.

Однако ближе к ночи сестры сварили себе по картошке.

Причем ели с отвращением и картофельный суп с луком, и пюре на второе, и кефир на третье. Очень хотелось пирожного, мороженого или конфет, в крайнем случае хлеба с сахарком.

- Как это мы могли есть такую бяку? - сказала Лиза, не доев картошку.

- А что делать? Пенсии-то маленькие.

- А зачем нам семнадцать ящиков? - спросила Лиза.

- Мы же хотели сделать прихожую, ты помнишь, полки?

- Да ну, - сказала Лиза, - какая-то противная квартира, нищета какая-то, никого невозможно пригласить в гости. А куда куклы-то подевались?

- Да ты помнишь, наша внучка-то три года назад...

- Ax, да, она последний раз приезжала и выкинула все старые игрушки, в которые когда-то сама играла.

- Мы берегли для ее деток, берегли, она приехала и выкинула.

- А мой велосипед? - спросила Лиза.

- Его разобрал твой внук, хотел собрать из него автомобиль, но потерял какой-то винтик.

- Ах, да, он еще сломал нашу швейную машину. Ах, да.

- Милые детки, - сказала Рита. - Вот они удивятся, что вместо двух старушек у них появились две девочки-бабушки?

- Они нас не узнают, - сказала Лиза. - Они нас выкинут из квартиры и начнут вести следствие, кто убил старушек и живет вместо их, ты представляешь?

- Да! А как теперь почтальон нам отдаст старушкины пенсии?

Тут девочки всерьез забеспокоились. Пенсию принесет знакомая почтальонша. Рита получала пенсию через два дня, а Лиза через неделю. Надо было что-то предпринимать.

Теперь вопрос, как выглядеть перед соседями. Соседи были люди очень активные. Все время то слушали музыку, то ругались, то роняли посуду, то их дети сидели на лестнице, курили и громко разговаривали на таком языке, от которого у старушек закладывало уши, темнело в глазах и прекращалось всякое понимание. И так, ничего не понимая, старушки уходили в магазин, в парк, в библиотеку и возвращались в подъезд, где на лестнице очень плохо пахло, воняло дымом, как после пожара, и шел громкий разговор молодежи на непонятном языке.