* * *
(ОДИН МАЛОИЗВЕСТНЫЙ ЭПИЗОД ИЗ ЖИЗНИ ШИРОКОИЗВЕСТНОГО КРОКОДИЛА)
Однажды жарким летом крокодил Гена и Чебурашка собирались в отпуск.
— Гена, а Гена, — ныл Чебурашка, — давай не поедем на юг, давай поедем на север. Я никогда не был в Нарьян-Маре.
— И слава богу! — отвечал Гена. — Там такой холод, что никакая твоя собственная шуба не спасет.
— Гена, — продолжал Чебурашка, — а мы тебе купим доху.
— Я предпочитаю плавки, — отвечал крокодил и укладывал и укладывал вещи в свой большой чемодан на колесиках.
— Ладно, — смирился Чебурашка. — Пусть в этом году будет по-твоему. А в следующем году в отпуск обязательно рванем на полуостров Ямал.
Чебурашка вынул из своего рюкзака варежки и валенки и положил туда черные очки. Больше в рюкзаке у отпускника Чебурашки ничего не было. В дверь позвонили. Как всегда, три с половиной раза.
— Это ко мне, — догадался Гена. — Почта.
И точно. Почтальон вручил Гене конверт с надписью: «Москва. Кремль. Крокодилу».
— Знают меня в стране, — скромно сказал Гена.
— А при чем тут Кремль? — спросил Чебурашка.
— Там, наверное, самая главная почта, — ответил Гена.
На конверте было еще написано:
«Лети с приветом, вернись с крокодилом».
— Наверное, это письмо про любовь, — решил Гена. — Любовные письма всегда так начинаются.
— Тогда скорее читай его, — попросил Чебурашка.
Он уже переходил в тот возраст, когда вопросы любви и дружбы заняли у него второе место после мультфильмов.
И Гена стал быстро читать:
— «Дорогой крокодил, пишут тебе ребята из деревни Березай. Мы тебя очень любим…»
— Вот видишь, — сказал Чебурашка, — действительно письмо про любовь.
— Это, скорее, про дружбу, — возразил Гена и продолжил:
«…Ты нам очень нужен. Ты можешь спасти нашу речку Березайку, которую губит наша чернильная фабрика. У нас уже лягушонки синие. Мы всей деревней Березай поклонимся тебе в ноги.
Юные березайцы Иванов, Петров, Сидоров и маленький Мкртчян».
— Они, наверное, братья, — сказал Чебурашка.
— Нет, просто однофамильцы, — возразил Гена.
— Ну, так поедем им помогать? — спросил Чебурашка.
— Нет, — ответил Гена. — Я три года не был в отпуске.
— Но у них там лягушонки синие, — закричал Чебурашка.
— Может, они слишком долго купаются, — холодно возразил Гена.
— Эх, Гена, — сказал Чебурашка, — а я думал, ты все дела бросишь и помчишься спасать речку, а ты…
— Ты, Чебурашка, правильно понял. Все дела бы я бросил, а вот отпуск бросать не хочу. И вообще, это письмо не мне, а журналу «Крокодил».
— Почему ты так решил?
— Потому что здесь написано внизу:
«Мы тебя все любим, выписываем и читаем».
А меня любить можно, а выписывать и читать нельзя.
— Жалко, — сказал Чебурашка. — Я так люблю спасать речки и вообще кого-нибудь.
Они еще долго укладывались. А письмо Гена положил в новый конверт и написал:
«Москва, ул. Правды, журнал „Крокодил“, журналистам Моралевичу и Жувачкину».
Он велел Чебурашке сбегать и отнести письмо в почтовый ящик.
Чебурашка долго прыгал около почтового ящика, пока какой-то прохожий не помог ему и не приподнял над землей вместе с письмом.
Когда Чебурашка вернулся, Гена все уже упаковал.
— Присядем перед дорогой, — сказал он.
— Зачем? — спросил Чебурашка.
— Есть такой обычай, — объяснил Гена. — Надо присесть и тихо-тихо сидеть полчаса, а то дороги не будет.
Только они присели, как снова зазвенел дверной звонок.
— Ну все, — сказал Гена, — теперь жди неприятностей.
Это снова пришел почтальон. Он принес открытку в конверте.
На конверте было написано:
«Двум балдам: зеленому и плоскому и коричневому, с ушами».
— Гена, это не нам, — сказал Чебурашка.
— Почему ты так решил?
— Потому что ты уже давно не плоский. Ты у нас сильно поправился, ты почти круглый стал. А я давно не коричневый, я к лету становлюсь совсем светлым. И уши у меня не торчат, я кепку ношу. И потом мы совсем не балды.
— Боюсь, Чебурашка, что это нам. И я даже догадываюсь от кого. Боюсь, что это старуха Шапокляк нам прислала предупреждение. Давай посмотрим, что там внутри.
На открытке был изображен старинный дяденька, который откуда-то пришел. Это была картина художника Ильи Ефимовича Репина из копилки мировых шедевров. Она называлась «Не ждали».
Только в руках у дяденьки, которого не ждали, была подрисована плоская шляпа.
— Что бы это значило? — спросил Чебурашка.
— Что бы это ни значило, это не означает ничего хорошего. Такая шляпа называется шапокляк. У нее внутри пружина. Эту шапку придумали в старину, тогда, когда вместо карет люди вводили машины. Если человек ехал в машине, он делал свою шляпу плоской, потому что машины были невысокими. А если он ехал в карете, он превращал свою шляпу в высокий цилиндр.
— Да, точно, — согласился Чебурашка, — это наша бабуся нам прислала. У нее тоже внутри пружина. И этот дядя на поводке крысенка держит.
После крысенка последние сомнения отпали.
— Хорошо, что мы в отпуск уезжаем, — сказал Чебурашка, — а то бы она нам всю жизнь испортила.
— Боюсь, она еще успеет это сделать, — сказал Гена. Он поднял чемодан и наши герои начали свое далекое путешествие.
Гена с чемоданом на колесиках и Чебурашка с рюкзачком за спиной приближались к поездам Киевского вокзала. Чебурашка держал в руках большущую красную коробку с тортом. Навстречу им изо всех сил кричало радио:
— Мнимание, мнимание! Мосьмой поезд Москва — Южный берег Крыма отправляется с мосьмой платформы в мосемь часов мосьмовского времени.
Гена и Чебурашка остановились на «мосьмой» платформе и стали ждать свой «мосьмой» поезд.
— Слушай, Гена, — сказал Чебурашка. — Не нравится мне вот эта тетка в черном плаще и в зеленых очках. Она похожа на ночную стрекозу.
— Ну и что. Ночная стрекоза очень красивая! — возразил Гена. — И эта тетя тебе ничего плохого не сделала. А мне вот не нравятся вон те туристы с гитарами.
— Почему? — удивился Чебурашка.
— Потому что они твой торт утащили.
Чебурашка догнал туристов и отнял торт.
— Ой! — оправдывались туристы. — Мы по ошибке ваш торт взяли. Видите, у нас такой же. Мы думали, им вдвоем будет веселее.
— Им вдвоем будет веселее у нас, — сказал Чебурашка.
— Почему? — удивились туристы.
— Они дольше проживут.
Чебурашка не знал, что эти туристы были очень плохие. И что у туристов был не простой торт, а коробка с динамитом, чтобы глушить рыбу.
Скоро подошел поезд и Чебурашка с Геной вошли в вагон.
— Ой, как здесь интересно! — сказал Чебурашка. — Сколько кнопочек!
— Ты, Чебурашка, как маленький, — сказал Гена. — Ты первым делом кнопочки замечаешь. А сколько здесь полок и матрасов всяких!
Они стали раскладывать вещи по местам. А в соседнем купе разместилась тетя в черном плаще, похожая на ночную стрекозу. (Такие черные плащи называются плащ-палатками. Их очень часто используют морские офицеры на кораблях.) Это была старуха Шапокляк.
Она раскрыла свою походно-спортивную сумку и из сумки высунулся усатый нос ее знаменитой подружки крысы Лариски.
— Лариска, — сказала старуха. — Пойдем-ка прогуляемся по платформе. Время у нас еще есть.
Они стали неторопливо прогуливаться вдоль вагона, стараясь не привлекать к себе внимание Гены и Чебурашки.
Чебурашка тем временем яростно осваивал купе.
— Смотри-ка, Гена, — кричал он на весь вагон, — а здесь окно запросто открывается!
— Так открой его, — сказал Гена, — а то очень жарко.
Чебурашка открыл окно. И закричал:
— Ой, Гена, а здесь все гуляют!
— Вот и мы пойдем погуляем, — решил Гена.
Они тщательно закрыли дверь купе и пошли к выходу. А пока они шли от своего купе к двери вагона, старуха Шапокляк всунулась к ним в окно и преспокойненько взяла со столика билеты наших героев и большой Генин бумажник.
Скоро раздался гудок. Все проводники закричали:
— По вагонам!
И пассажиры побежали на свои места. Еще секунда и поезд тронулся и весело пробежал к югу, везя к морю своих счастливых пассажиров.
В последнем вагоне пели туристы:
Ах до чего за городом
Приятно и красиво,
От свежего от воздуха кружится голова,
В одной авоське — колбаса,
В другой авоське — пиво,
Вокруг растут березы и прочие дрова.
Дружина и милиция
Нас в жизни не осилят,
И люди деревенские недаром говорят:
«Поставь от них заборы,
Они их перепилят,
Пусти на них собаку, они ее съедят».
И вид у туристов был такой, что они действительно могут съесть собаку. При этом они постоянно что-то пили, то ли шампунь, то ли одеколон, то ли какое-то другое лекарство. Потому что становились все веселее и веселее.
