Мишка под парусом
Сегодня в сад идти не хотелось. Егор долго сидел на стуле в коридоре, одевался. То штаны перевернулись карманом назад, то свитер колол шею, то ноги за ночь выросли так, что ботинки никак не налезали.
Рядом, в ванной, стирала машинка, ровно гудя. В приоткрытую дверь Егор увидел, как среди белья мелькнул его любимый большой мишка. Сначала Егор задохнулся было, как он там, в барабане??? Но тут же успокоился: всё-таки мишка – игрушка, так что ничего с ним не будет. Но наблюдать за мишкой интересно (да и в сад, по-прежнему, не хотелось!), и Егор, как был – в одном ботинке – присел на корточки перед машинкой.
Как раз в этот момент мишка оказался внизу. Машинка остановилась, постояла совсем немножко и плавно завертела барабан в другую сторону. И опять, и опять: постоит-постоит – вправо повернёт, постоит-постоит – влево. Мишка то окунался с головой в толщу воды, то взлетал на самый верх и иногда шмякался оттуда обратно вниз. Очень редко он взмахивал лапой, как бы приветствуя Егора, но Егор отлично понимал, что сам по себе мишка лапой махать не может, а только тогда, когда лапу держит Егор или кто-то ещё.
Мама давно звала Егора, уже сердясь, и свитер от жары колол шею с ещё большей силой, но Егор никак не мог оторваться от зрелища стирки в машине. И казалось Егору, что плывёт мишка по синему-синему, почти чёрному морю. Штормит, пенятся волны под днищем маленькой лодочки с белым парусом простыни. Но мишка отважен. Смело ведёт он свою лодку сквозь мрак шторма, сквозь пену шипящих бурунов, и приветствует иногда Егора:
– Привет, Егор! У меня всё хорошо.
Занятия в саду начинались с рисования. Ребята рисовали зимний лес: синее небо, зелёные ёлки, белый снег.
Егор очень старался. Когда он закончил, по огромным волнам синего-синего моря на маленькой лодочке под белым парусом простыни плыл отважный мишка, приветственно вскинувший лапу:
– Привет, Егор! У меня всё хорошо!
Только был мишка зелёным, потому что коричневой краски ребятам в этот день не выдавали за ненадобностью.
Синеглазка
У Кати три уточки: мама утка и две дочки. Конечно, у Кати есть и другие игрушки, но купаться разрешается только с этими.
Утки – замечательные: жёлтые, с чёрными глазками и в белых платочках с красными горошинами. Во время купания утки весело плавали, ныряли, догоняли друг друга. Иногда пытались взлетать, разбрызгивая воду, но Катя эти попытки строго пресекала.
Однажды, когда Катя и мама шли в магазин мимо песочницы, что-то ярко-жёлтое мелькнуло среди тусклого осеннего песка. Катя подбежала, взяла. Такой же утёнок, как у неё! Точно! Как будто отбился от своей весёлой жёлтой семьи и грустит теперь в заброшенной детьми песочнице.
– Фу, какой грязный! – сказала мама, – и без глаза. Выкинь.
Но Катя выкидывать утёнка не стала, незаметно сунула в карман.
Вечером перед самым купанием Катя вытащила утёнка. Он, действительно, был очень грязным, и Катя стала его мыть в раковине, намыливая жидким мылом.
Пришла мама, посмотрела. Сказала:
– Ладно, давай помою. Но глаза у него нет, неприятный он какой-то.
Когда мама принесла Кате помытого утёнка, он выглядел совершенно иначе, нежели утром. Жёлтый-жёлтый, весёлый-весёлый. Катя отыскала в коробке чёрный карандаш, но глазик нарисовать не получилось. Чёрного фломастера у Кати не было, поэтому она попробовала нарисовать утёнку глаз синим фломастером, и фломастером получилось! Уже на бегу, уже раздеваясь, Катя нарисовала утёнку и красные горохи на белом платке.
Ах, как радостно сегодня уточкам! Ах, как хлопочет мама-утка вокруг новоприобретённой дочки! Как веселятся малыши, и Синеглазка (так назвала Катя нового утёнка, чтобы отличать его от прежних) пуще всех.
Пуговица
Сегодня в детском саду праздник осени.
Вчера мама готовила Илье костюм, на белую рубашку пришивала жёлтые и красные кленовые листья. Илюша помогал маме, как мог: приносил ножницы, восхищался. И, конечно, листья накануне Илья с мамой собирали вместе.
Ирина Ивановна – музыкальный руководитель – посадила ребят на скамейку перед музыкальным залом, а сама ушла в зал играть на пианино старшим ребятам, наказав сидеть тихо и ждать своего выхода. Илья сидел на краю, потому что он выходил первым, скучал.
Вдруг Илья почувствовал, что Артём, прижимаясь к боку Ильи, пытается спихнуть его со скамейки. Артём и Илья дружили, понятно было, что Артёму тоже скучно, и это игра такая. Илья вцепился одной рукой в край скамьи, а другой попытался Артёма отодвинуть, но никак не удавалось. Тогда Илья изо всех сил упёрся ногой в пол и стал двигать Артёма и рукой, и боком, и другой ногой. Но тут вошла Ирина Ивановна и сказала:
– Тихо, ребята. Встали. Илья – первый. Что у тебя с рубашкой? Пошли!
Тут только Илья заметил, что один листочек сбоку оторвался, только ниточки остались, которые его держали, и пуговица на рукаве куда-то подевалась. Пока выходили, пока по очереди читали, Илья старался не смотреть на маму в зале, понимал, что она расстроится из-за листочка.
Когда праздник закончился, и мама помогала Илье переодеваться, она спросила:
– Как же завтра на праздник в хоре пойдём? Я думала, что в этом же костюме. А как же, без пуговицы? Вот что: пойдём сейчас в пуговичный магазин, купим пуговицу.
– А листочек? – выдохнул Илья, поняв, что мама расстроилась не очень.
– Листочек по дороге найдём, да у нас ещё и дома остались.
Илья представлял, что в пуговичном магазине будет много-много белых пуговиц, целые горы, как яблок и бананов в «Пятёрочке». Они с мамой возьмут одну, и кассир пробьёт её на кассе.
На самом деле всё оказалось не так. В пуговичном магазине повсюду висели, как флаги на праздник или как простыни на сушилке, разноцветные большие полотна, мимо которых Илья с мамой прошли к стеклянному столику с большими белыми квадратами. Мама быстро перебирала эти квадраты.
– Нет, конечно, простых пуговиц не найдёшь, – говорила мама, – если детские, то непременно танки или божьи коровки!
Илья представил пуговицу-танк на своей белой рубашке, и картинка ему понравилась. Он даже раздумывал, не оторвать ли пуговицу на другом рукаве, чтобы туда мама пришила божью коровку? Но тут мама с квадратом в руках подошла к продавцу, показала на что-то, сказала:
– Эту, раз других нет.
И они пошли домой.
Вечер пробежал незаметно, ужин и спать, до рубашки дело не дошло.
На хоре, перед праздником, мама, надевая Илье рубашку, застегнула на рукаве пуговицу. Илья посмотрел: точно такая же белая унылая пуговица, как и раньше, не танк и не божья коровка. И вздохнул.
