Жизнь и приключения чудака - Владимир Карпович Железников

в дно, пока лодка плавно не отошла от берега. Лодка вдруг легко закачалась, и Петя с Машей чуть не попадали друг на друга. Им стало весело, и они рассмеялись.

— Прыгай в воду! — крикнул Петя. — А то лодка уплывет далеко!

— Я не могу, — ответила Маша. — У меня новое платье!

Петя попробовал достать дно палкой и подтолкнуть лодку обратно к берегу, но дна ему достать не удалось.

Петя испугался и принялся отчаянно грести руками. А лодка, подхваченная течением, все равно удалялась от берега.

— Ну что же ты наделал? — сказала Маша.

— Ерунда! — сказал Петя. — Доберемся вплавь.

— Хорошо тебе — «вплавь»! — ответила Маша. — А я плаваю только вдоль берега!

Петя хотел сказать, что он и сам плавал только вдоль берега, но набрался мужества и промолчал.

И тут Маша заплакала. А Петя, хотя ему было ужасно стыдно звать на помощь, пронзительно закричал:

— По-мо-ги-те!.. По-мо-ги-те!..

В ответ ему раздался отрывистый знакомый лай. Это было чудо! Но на берегу в самой боевой позе, такой маленький на фоне такого большого неба, стоял Троп.

— Троп! — закричал мальчик. — Троп, ко мне, скорей!

У Тропа от радости задрожали ноги. Каждый раз, когда до него долетали эти слова мальчика, он в ту же секунду бросался на зов. И сейчас, хотя в нем еще жива была обида на Петю, ноги его сами собой стремительно понеслись вниз.

Он с разгона бросился в воду, доплыл до лодки, оперся передними лапами о ее борт и потянул Петю за штанину.

— Прыгай в воду, — сказал Петя. — Прыгай! Троп тебя дотянет до берега.

— Я боюсь, — ответила Маша.

— Ну хочешь, я тебе покажу, как это получается? — Петя опустился в воду, обхватил Тропа одной рукой, а второй начал лихорадочно подгребать к берегу.

Троп плавал отлично. Они с Петей очень быстро добрались до берега.

Троп радостно запрыгал около Пети, стараясь лизнуть его в лицо. Теперь-то его не прогонят — это он отлично понимал.

— Троп, иди! — Петя толкнул собаку в воду за девочкой. — Троп, иди!..

Но Тропу не было никакого дела до Маши. Она теперь была от него так далеко, что он даже не чувствовал ее раздражающего чужого запаха.

Троп тявкнул. Позвал Петю домой. Ему вдруг после всех волнений захотелось есть. Он вспомнил любительскую колбасу, которой угощала его бабка, и еще раз призывно тявкнул.

— Троп, иди! — сказал Петя. — Иди, Троп!.. — Петя сам вошел в воду. — Троп, Троп!

Нет, Троп не хотел идти. Он зевал, суетился, но в воду не шел.

— Троп, Троп! — Петя стал нежно гладить собаку, целовал ее в нос.

— Позови его ты! — крикнул Петя девочке. — Позови!

— Троп, Троп!.. — позвала девочка. Она старалась говорить уверенным голосом, хотя ей это очень трудно давалось. — Троп, иди ко мне!

Троп удивленно посмотрел на девочку.

Лодка потихоньку удалялась от берега.

Маша снова заплакала.

— Ты не плачь! — закричал Петя. — Позови Тропа, прикажи ему!

— Троп! — сказала Маша. — Ко мне! Я сказала, ко мне!

Приказа у Маши совсем не получилось — так, жалобная просьба. Ей мешали слезы и страх.

Но в этот момент Троп решительно вошел в воду и поплыл к лодке.

— Держись за его шею одной рукой, а второй — подгребай к берегу, — командовал Петя.

Тропу было трудно плыть, потому что иногда девочка хваталась обеими руками за его шею, и он нырял под воду.

Наконец они выбрались на берег.

— Побежали домой, — сказал Петя. — А то простудимся. Троп, вперед!

Троп бежал рядом с Петей. Иногда он замедлял шаг и сильно отряхивался.

— Зря ты его боялась, — сказал Петя.

— Я не думала, что он такой добрый, — ответила девочка.

Она храбро протянула руку и на ходу почесала у Тропа за ухом.

— Ну-ка, познакомься с ним, — сказал Петя. — Троп, дай лапу!

Они все остановились. Троп протянул Пете лапу. Но лапа Тропа оказалась в руке девочки. Она потрясла лапу собаки и сказала:

— Очень приятно, Маша.

В ответ Троп широко зевнул. Все-таки громадные были у него клыки.

Маша отдернула руку.

— Не бойся! — рассмеялся Петя. — Это он от волнения и застенчивости зевает!

У ворот Троп остановился. А Петя вбежал в дом.

Троп лег в тени дерева и слушал, как бабка ругала Петю. Когда крики смолкли, он, тяжело, устало ступая, тоже вбежал в дом.

Мальчик сидел в самолете и не отрываясь смотрел в окно.

Светило солнце. Оно слепило глаза, но мальчик все равно смотрел.

— Слушай, дорогой, — сказала мальчику мать. — Задерни шторку или пересядь на соседнее кресло. Здесь слишком жарко от солнца, а тебе это вредно.

Мальчик недовольно посмотрел на мать. Ему не хотелось, чтобы кто-нибудь услышал, что ему вредно сидеть на солнце.

— Мне здесь очень хорошо, — сказал мальчик. — Солнце совсем не мешает.

— Ну ладно, — ответила мать. — Сиди, а я пересяду.

Она пересела на противоположную сторону самолета. А мальчик продолжал смотреть в окно.

Из кабины вышел летчик. Это был командир самолета. Он сел рядом с мальчиком.

Мальчик оглянулся. Теперь рядом с ним сидел сто́ящий человек. Ему хотелось с ним поговорить. Летчик это понял. Его хмурое, усталое лицо чуть-чуть посветлело, и он привычно спросил:

— Нравится?

— Очень, — ответил мальчик.

— Мечтаешь тоже, видно, в летчики?

Мальчик смутился. Он совсем не мечтал быть летчиком, потому что у него были слабые легкие, и он знал, что в летчики его не возьмут. Врать он не умел, а правду говорить ему не хотелось.

— Я люблю рисовать, — ответил мальчик. — Вон, смотрите: белые облака совсем как стадо белых слонов. У первого под хоботом клыки. Это вожак. А вон облако-кит. Очень красивый хвост.

Мальчик посмотрел на летчика, увидел, что тот улыбается, и замолчал. Ему стало стыдно, что он рассказывает взрослому человеку, да к тому же еще летчику, про каких-то облачных слонов и китов.

Мальчик уткнулся в окно.

Летчик тронул его за плечо:

— Здорово у тебя работает фантазия. Действительно, до чего эти облака походят на слонов! Ловко ты подметил.

— Мне мама купит в Москве краски, как взрослому художнику, и я буду рисовать, — сказал мальчик. — Честное слово. Смотрите, а вон земля! Она похожа на мозаику — есть такая детская игра.

Летчик посмотрел на землю. Сколько он летал, а ничего этого не видел. Ему даже стало немножко обидно: столько раз пролетал мимо всяких там слонов и ничего этого не замечал. Он с восхищением посмотрел на этого худенького мальчика.

Небо для него всегда было только местом работы, и он привык его оценивать с точки зрения