— Тебя обвиняют, — зловеще сказал Уг-Глук, — в сношениях со злыми духами; вот почему твоя охота удачна.
— Разве вы едите плохое мясо? — спросил Киш. — Разве кто-нибудь в посёлке заболел от него? Откуда ты можешь знать, что тут замешано колдовство? Или ты говоришь наугад — просто потому, что тебя душит зависть?
И Уг-Глук ушёл пристыженный, и женщины смеялись ему вслед. Но как-то вечером на совете после долгих споров было решено послать соглядатаев по следу Киша, когда он снова пойдёт на медведя, и узнать его тайну. И вот Киш отправился на охоту, а Бим и Боун, два молодых, лучших в поселке охотника, пошли за ним по пятам, стараясь не попасться ему на глаза. Через пять дней они вернулись, дрожа от нетерпения, — так хотелось им поскорее рассказать то, что они видели. В жилище Клош-Квана был спешно созван совет, и Бим, тараща от изумления глаза, начал свой рассказ.
— Братья! Как нам было приказано, мы шли по следу Киша. И уж так осторожно мы шли, что он ни разу не заметил нас. В середине первого дня пути он встретился с большим медведем-самцом, и это был очень, очень большой медведь…
— Больше и не бывает, — перебил Боун и повёл рассказ дальше. — Но медведь не хотел вступать в борьбу, он повернул назад и стал не спеша уходить по льду. Мы смотрели на него со скалы на берегу, а он шёл в нашу сторону, и за ним, без всякого страха, шёл Киш. И Киш кричал на медведя, осыпал его бранью, размахивал руками и поднимал очень большой шум. И тогда медведь рассердился, встал на задние лапы и зарычал. Киш шёл прямо на медведя…
— Да, да, — подхватил Бим. — Киш шёл прямо на медведя, и медведь бросился на него, и Киш побежал. Но когда Киш бежал, он уронил на лёд маленький круглый шарик, и медведь остановился, обнюхал этот шарик и проглотил его. А Киш всё бежал и вёе бросал маленькие круглые шарики, а медведь всё глотал их.
Тут поднялся крик, и все выразили сомнение, а Уг-Глук прямо заявил, что он не верит этим сказкам.
— Собственными глазами видели мы это, — убеждал их Бим.
— Да, да, собственными глазами, — подтвердил и Боун. — И так продолжалось долго, а потом медведь вдруг остановился, завыл от боли и начал, как бешеный, колотить передними лапами о лёд. А Киш побежал дальше по льду и стал на безопасном расстоянии. Но медведю было не до Киша, потому что маленькие круглые шарики наделали у него внутри большую беду.
— Да, большую беду, — перебил Бим. — Медведь царапал себя когтями и прыгал по льду, словно разыгравшийся щенок. Но только он не играл, а рычал и выл от боли, — и всякому было ясно, что это не игра, а боль. Ни разу в жизни я такого не видал.
— Да, и я не видал, — опять вмешался Боун. — А какой это был огромный медведь!
— Колдовство, — проронил Уг-Глук.
— Не знаю, — отвечал Боун. — Я рассказываю только то, что видели мои глаза. Медведь был такой тяжёлый и прыгал с такой силой, что скоро устал и ослабел, и тогда он пошёл прочь вдоль берега и всё мотал головой из стороны в сторону, а потом садился, и рычал, и выл от боли — и снова шёл. А Киш тоже шёл за медведем, а мы — за Кишем, и так мы шли весь день и ещё три дня. Медведь все слабел и выл от боли.
— Это колдовство! — воскликнул Уг-Глук. — Ясно, что это колдовство!
— Всё может быть.
Но тут Бим опять сменил Боуна:
— Медведь стал кружить. Он шёл то в одну сторону, то в другую, то назад, то вперёд, то по кругу и снова и снова пересекал свой след и, наконец, пришёл к тому месту, где встретил его Киш. И тут он уже совсем ослабел и не мог даже ползти. И Киш подошёл к нему и прикончил его копьём.
— А потом? — спросил Клош-Кван.
— Потом Киш принялся освежевать медведя, а мы побежали сюда, чтобы рассказать, как Киш охотится на зверя.
К концу этого дня женщины притащили тушу медведя, в то время как мужчины собирали совет. Когда Киш вернулся, за ним послали гонца, приглашая его прийти тоже, но он велел сказать, что голоден и устал и что его иглу достаточно велика и удобна и может вместить много людей.
И любопытство было так велико, что весь совет во главе с Клош-Кваном поднялся и направился в иглу Киша. Они застали его за едой, но он встретил их с почётом и усадил по старшинству. Айкига то горделиво выпрямлялась, то в смущении опускала глаза, но Киш был совершенно спокоен.
Клош-Кван повторил рассказ Бима и Боуна и, закончив его, произнёс строгим голосом:
— Ты должен нам дать объяснение, а Киш. Расскажи, как ты охотишься. Нет ли здесь колдовства?
Киш поднял на него глаза и улыбнулся.
— Нет, о Клош-Кван! Не дело мальчика заниматься колдовством, и в колдовстве я ничего не смыслю. Я только придумал способ, как можно легко убить полярного медведя, вот и всё. Это смекалка, а не колдовство.
— И каждый сможет сделать это?
— Каждый.
Наступило долгое молчание.
Мужчины глядели друг на друга, а Киш продолжал есть.
— И ты… ты расскажешь нам, о Киш? — спросил наконец Клош-Кван дрожащим голосом.
— Да, я расскажу тебе. — Киш кончил высасывать мозг из кости и поднялся с места. — Это очень просто. Смотри!
Он взял узкую полоску китового уса и показал её всем. Концы у неё были острые, как иглы. Киш стал осторожно скатывать ус, пока он не исчез у него в руке; тогда он внезапно разжал руку, — и ус сразу распрямился. Затем Киш взял кусок тюленьего жира.
— Вот так, — сказал он. — Надо взять маленький кусочек тюленьего жира и сделать в нём ямку — вот так. Потом в ямку надо положить китовый ус — вот так, и, хорошенько его свернув, закрыть его сверху другим кусочком жира. Потом это надо выставить на мороз, и когда жир замерзнет, получится маленький круглый шарик. Медведь проглотит шарик, жир растопится, острый китовый ус распрямится — медведю станет больно. А когда медведю станет очень больно, его легко убить копьем. Это совсем просто.
И Уг-Глук воскликнул:
— О!
И Клош-Кван сказал:
— А!
И каждый сказал по-своему, и все поняли.
Так кончается сказание о Кише, который жил давным-давно у самого Полярного моря. И потому, что Киш действовал смекалкой, а не колдовством, он из самой жалкой иглу поднялся высоко и стал вождём своего племени. И говорят, что, пока он жил, народ благоденствовал и не было ни одной вдовы, ни одного беззащитного старика, которые бы плакали ночью оттого, что у них нет мяса.
И́глу — зимнее жилище, которое канадские эскимосы сооружают из снега. Иглу имеет форму купола со входом через длинный коридор-туннель. Внутренние стены иглу иногда покрывают звериными шкурами.
Большой полярный медведь очень опасен для человека? Сколько он весит и каков его размер?
«Большим полярным медведем» автор называет белого медведя — самого крупного наземного хищника из ныне живущих на Земле. Длина тела у некоторых зверей достигает 3 м, а масса — 100 кг. В природе у белого медведя нет врагов. Он достаточно миролюбив по отношению к человеку. Защищая медвежат, самка может броситься на человека, чтобы напугать. Подобным образом ведёт себя и самец, охраняя пойманную добычу. Случаев реального нападения со смертельным исходом зарегистрировано очень мало.
На кого можно охотиться у Полярного круга?
Основными объектами охоты для канадских эскимосов служили тюлени и моржи, реже — белые медведи. Отважные охотники выходили в открытое море на лодках-байдарах, изготовленных из моржовых шкур, и с помощью примитивных гарпунов добывали нарвалов. В настоящее время охота на большинство морских зверей запрещена и они внесены в Красную книгу Международного сезона охраны природы. Разрешён ограниченный промысел некоторых видов тюленей.
Сколько медвежат приносит белая медведица? Они рождаются зимой?
Медведица обычно приносит двух медвежат. Это происходит в декабре-январе. Детёныши рождаются в снежной берлоге. Беспомощные и слепые, весящие всего лишь 600–800 г, они покрыты редкой белёсой шёрсткой. Длительное время единственным кормом для них служит материнское молоко. Находящаяся вместе с детёнышами в берлоге медведица временами впадает в глубокий кратковременный сон. Периодически просыпаясь, она кормит и старательно вылизывает медвежат. В марте-апреле семейство покидает снежную берлогу. К этому времени детёныши набирают массу до 10–12 кг.
Чем медведица опаснее медведя?
Медведица, выкармливающая медвежат, более возбудима. Она впадает в ярость, если детёнышам угрожает опасность. Медведи-самцы по возможности избегают встречи с человеком, но, защищая добычу, могут перейти к агрессивным действиям в виде короткой пробежки в направлении человека. Как правило, пробежка служит своеобразным предупреждением и не завершается нападением.
