– Да ну, не нравятся мне твои теории, – засопела Черемушкина. – Я хочу, чтобы любовь и красиво. И как я ему стану незаменимой? Это надо, чтобы он ноги переломал, и некому было его кормить. Других вариантов я не вижу.
– Найдутся, не переживай. Варианты – как грибы в лесу. Ходишь, смотришь по верхам – вроде нет ничего. А начнешь внимательно приглядываться – целая корзина вариантов, – успокоила ее Гусева. – Жизнь сама подскажет, так моя мама говорит.
На следующий день Надя проснулась как доярка – в пять утра. Перепуганная мама уже через полчаса начала ломиться в ванную и требовать объяснить, что случилось.
– Живот болит? Голова? Тебе нехорошо? – причитала в щель взволнованная родительница.
– Мам, да все в порядке, – шипела через двери Надя.
– Открой, я должна убедиться, – мама не сдавалась.
Пришлось открыть. Только разборок с мамой ей сейчас и не хватало. Времени и так было в обрез.
– Ты что, встала в такую рань, чтобы помыть голову? – изумилась мама.
– Мне очень надо сегодня хорошо выглядеть. Мне надо просто отлично выглядеть, понимаешь? – мучительно краснея, выдавила Надежда.
– Понимаю, – неожиданно кивнула мама. – Надо было меня вчера предупредить. Я бы встала раньше, и мы все сделали. Я так понимаю, ты хочешь повторить ту гладкую прическу, которая была позавчера?
– Угу, – покорно кивнула девушка. – Только шампунь не подействовал что-то. Волосы все равно волнистые. И гель специальный тоже не помог. Я, наверное, что-то не так делаю.
– Сейчас все исправим! – Мама, что-то напевая, начала греметь бутылочками, баночками и тюбиками.
– Вот, – наконец радостно сказала она. – Еще чуть-чуть осталось. Это мусс для выпрямления, я из Рима привезла, помнишь? Он еще с эффектом ламинирования. Будешь неотразима.
И она начала колдовать над Надиной прической. Оказалось, что наносить средства надо было на еще влажные волосы, о чем Надя абсолютно забыла. А пытаться выпрямить уже сухие кудряшки – дело почти безнадежное.
– Ух ты, – восхищенно простонала Надя, когда мама закончила.
Все было точно так же, как после парикмахерской.
– Во всем нужен опыт. Сделаешь сама себе несколько раз, и потом будет получаться автоматически. В этом нет ничего сложного. Только периодически сверяйся с зеркалом, а то, бывает, вышла из дома красавицей, а потом волосы разлохматились. Нужно вовремя приглаживать, чтобы они не распушались. Хотя в школу было бы удобнее ходить все же с хвостиком, как вчера. Для этого достаточно обрабатывать муссом только челку. Остальные волосы просто гладко зачесывай и стягивай. И по поводу колец в ушах – у учителей претензий не будет? Все же для школы нужно что-то поскромнее, – неуверенно предложила мама. – Хочешь, у меня есть средние колечки? Не такие огромные, но и не маленькие.
– Но они же золотые, – напряглась Надя.
– Это ты у меня золотая! Выросла уже совсем. Пора делиться с тобой вещами, – мама рассмеялась. – Краситься сама будешь, или тоже помочь?
– Нет, этому я уже научилась. Сама, – улыбнулась Надя. Надо же, оказывается, можно было спросить у мамы и получить кучу нужной информации. И даже сережки!
– Что-то ты сегодня, как цапля, Надежда, – хихикнул за столом папа. – Сидишь прямо, шевелишься мало, как будто боишься, что все лягушки разбегутся.
– А ты ничего не замечаешь? – испытующе спросила Надя.
– Похудела? – предположил отец.
– Мужчины редко замечают такие вещи, – тут же успокоила ее мама, заметив обескураженную дочкину физиономию. – Вот если б ты налысо побрилась и кольцо в нос вставила, папа сразу бы это откомментировал.
– Интересно, одно кольцо в носу – повод заметить изменения, а два кольца в ушах – не повод, – пробормотала сбитая с толку этой логикой девушка.
– О, – тут же хлопнул в ладоши родитель. – Точно. Сережки купила. Красивые! Молодец. А где деньги взяла?
– Сережа, – расхохоталась мама. – Это ж ты мне дарил!
– А, тогда ладно, – папа удовлетворенно улыбнулся и впился зубами в бутерброд. Тема для него была закрыта.
Надя с мамой понимающе переглянулись.
Оставалось надеяться, что Шараев все же не как папа и хоть что-то замечает.
В раздевалке Надя торопливо стянула теплые дутики и одернула новую юбку. Вернее, юбка была не новая, а мамина. Только маме она была мала, а Надежде оказалась в самый раз, тем более что ткань замечательно растягивалась. Небольшие стразы вдоль разреза делали ее чрезвычайно нарядной. Конечно, стоило бы приберечь этот парадный выход для дискотеки, но ситуация изменилась настолько круто, что тянуть было нельзя.
Первым ее заметил Каратаев.
– Черемушкина? – ойкнул он, когда Надя пристраивала на вешалку пуховик рядом с его курткой.
– Чего?
– Это ты?
– Нет, не я, – буркнула Надежда. – Не пихайся.
Она впервые пришла в школу в туфлях и, несмотря на тренировки и не особо высокий каблук, чувствовала себя неуверенно.
– У тебя сегодня день рождения? – не отставал Сережка. – Проставляться будешь?
– Нет у меня никакого дня рождения, не приставай!
– Черемушкина, но ты сегодня офигительная! Слушай, пошли после школы погуляем, – с ходу предложил Каратаев.
– Погуляем? – изумилась Надя. – С чего вдруг? Если тебе алгебра нужна, я и так дам…
– Да не нужна мне алгебра, – обиделся тот. – Я ее сделал. Меня мать за тройки в четверти ругает, мне на четверку натягивать надо, я теперь эту алгебру во сне даже вижу. Я ее сам кому угодно могу дать списать. В кино пойдешь, спрашиваю?
– Нет, я сегодня не могу, – чувствуя себя Катериной Совко, величественно отказала Надя. Но, в отличие от Совко, чувство неловкости у нее осталось. Все же отказывать тоже нужно уметь. Тем более что вдруг и ей тоже нужен будет какой-нибудь Каратаев, чтобы Дима приревновал? Или это слишком сложная комбинация?
Все же шахматисткой Надя не была и в силу отсутствия опыта очень боялась просчитаться.
Следующей жертвой ее нового имиджа стал Терехин.
– О, Черемушкина, – радостно заорал он. – Замуж собралась?
– Чего вдруг? – опешила Надежда.
– Ну, нарядная такая, накрашенная, – пояснил свое предположение Леша.
– В фате, – дополнила его список Надя. – Логика у тебя, Терехин, железная. И не поспоришь.
– Не, правда, скажи честно – для кого нарядилась-то? – не унимался любопытный Алексей.
– Для себя, – отрезала Надя. – Надоело делать вид, что я только умная.
– Ишь ты, – заржал Терехин. – У тебя не особо и получалось.
То ли это был двусмысленный комплимент, то ли однозначное оскорбление. Черемушкина решила не зацикливаться на Терехине, но отвязаться от Лехи было не так-то просто.
– Слышь, Черемушкина, а что ты после школы делаешь? – неожиданно поинтересовался он.
– Обычно я после школы делаю домашку, – ехидно просветила его Надя.
Все же как приятно быть красивой! И, как оказалось, внимание парней льстит, бодрит и вообще – классно, когда тебя замечают как девушку, а не как ходячий портфель с тетрадками, с которых можно списать. А то все в свободное время устраивают личную жизнь, а потом у наивных Черемушкиных списывают уроки, на которые у них, видите ли, не нашлось времени накануне!
В общем, было совершенно не важно, кто именно говорит тебе комплименты или демонстрирует интерес. Хоть хулиган Терехин, хоть Каратаев, которого ты раньше не замечала и дальше замечать не собираешься. Главное – нравиться. Хоть кому-нибудь. А лучше – вообще всем сразу. Как Совко.
– Ха, – вырвал ее из приятных дум Алексей. – Домашку она делает! Я вчера видел, как вы с новеньким из десятого «А» в кино ходили.
– Так получилось, отвяжись. – Надя вспомнила, ради чего похорошела, и ей резко стало не до Терехина.
Не тут-то было.
– А давай теперь у вас со мной так получится. Я тоже в кино люблю ходить, но мне не с кем. Пошли втроем, поржем, – отчаянно краснея, предложил Терехин.
– Чего вы тут? – подбежала разрумянившаяся Таня. – Я чуть не опоздала.
– Красилась? – подозрительно спросила Надя. Могла бы и не спрашивать. Сегодня Гусева намалевалась, как в клуб. Аж с блестками.
– Нет, мылась, чтобы стать блеклой и незаметной, – огрызнулась Татьяна. – Договорились же, все будет по-честному.
Наде почему-то казалось, что они договаривались о чем-то другом. Например, о том, что Дима все же достается ей, и именно она будет его приручать и дрессировать. Похоже, Гусева за ночь передумала.
– Что-нибудь уже было? – напряженно поинтересовалась Таня.
– Было, – влез в диалог Терехин. – Я вас в кино пригласил.
– Обеих? – ухмыльнулась Гусева. – Втроем пойдем?
– Можем еще кого-нибудь взять, – не понял ее сарказма Леша. – Чем больше народу, тем веселее.
– Терехин, спасибо за предложение, мы подумаем, – вежливо отфутболила его Татьяна. – Собирай пока компанию, а то вдруг мы не сможем, не одному же тебе идти.
