– О, да, государь, швейцарцы имеют отличный вид, это правда, но… но все-таки не следовало бы пренебрегать угрозами горожан взять штурмом Лувр и низложить ваше величество!
– А, так они замышляют это? – равнодушно ответил Генрих.Ну так, значит, они – сумасшедшие или просто еще не видели моих швейцарцев! – и король снова стал любоваться солдатами, которые теперь повзводно входили в Луврские ворота.
Крильон потерял терпение.
– Так что же прикажете, ваше величество? – спросил он, подходя к королю.
– Ничего,- – ответил Генрих.
– Как ничего, государь? – воскликнул герцог.
– Милый мой Крильон, в данный момент у меня имеются более серьезные занятия, чем забота о каких-то глупых заговорщиках. Прежде всего надо разместить на постой швейцарцев…
– Этим займется мсье д'Эпернон, государь!
– О, да,- с радостью отозвался д'Эпернон, чрезвычайно боявшийся, как бы ему, в силу его нового звания полкового командира швейцарцев, не было поручено арестовать герцога Гиза.
– А затем,- продолжал Генрих,- не следует забывать, что завтра – день похорон моего брата!
– Но это ровно ничему не помешает, государь,- заметила Екатерина.
– Ах, господи, ваше величество! – с нетерпением возразил король.- Кто может поручиться, что эти горожане не окажут сопротивления? А ведь если ночью начнется бой…
– Ну, так солдаты покажут горожанам, что значит бунтовать!
– Да, но нельзя будет завтра похоронить брата!
– Государь, прежде всего надо заботиться о короне, а потом…
– Государыня, у меня имеются швейцарцы!
– Но чего же колебаться в таком случае?
– Если бой начнется ночью, завтра нельзя будет устроить похороны…
– Так их отложат!
– Это невозможно: я уже назначил начало печальной церемонии на девять часов утра. Мы с отцом Василием сегодня все решили, кающиеся готовы, монахи тоже. Поэтому оставим горожан мирно составлять свой заговор и отложим политические заботы на послезавтра.
Крильон и Мовпен скорбно переглянулись. Королева- мать, не говоря ни слова, повернулась и вышла из комнаты, сделав Крильону какой-то знак.
Тогда герцог подошел к Генриху и сказал:
– Значит, у вашего величества нет для меня приказаний на сегодня?
– Нет никаких, добрый мой Крильон!
– Тем лучше, государь, потому что я устал и отправляюсь спать.
– Покойной ночи, друг мой Крильон!
Герцог ушел. Тогда к королю подошел Мовпен и сказал:
– Покойной ночи, государь.
– Как? И ты тоже хочешь спать?
– У меня любовное свидание, государь!
– Ну, так надо идти… Но будь осторожен, друг мой Мовпен! Вспомни, что случилось со мною в Шато-Тьерри!
– О, ведь я не король! Покойной ночи, государь!
– Покойной ночи, милочка!
Мовпен ушел.
Тогда король обратился к д'Эпернону и сказал ему:
– Удивительно, как все они – и королева, и Крильон, и Мовпен – в один голос хотят, чтобы я арестовал герцога Гиза!
– Но, может быть, они не совсем неправы, государь? – осторожно заметил тот.
– Нет, они неправы. Когда располагаешь восемью тысячами швейцарцев, не к чему арестовывать герцога Гиза. Его просто надо вытурить из Парижа, только и всего. Кроме того, я раздумал судить герцогиню; я просто попрошу ее выехать в Нанси, только и всего.
– А если она откажется, государь?
– Ну, так у меня имеются мои швейцарцы! Пойдем-ка, посмотрим на них во дворе!
В это время королева-мать увлекла в соседней комнате Крильона в амбразуру окна и сказал ему:
– Герцог! На моего сына опять нашел приступ слабости, когда надо рискнуть навлечь на себя его гнев ради пользы монархии. Надо отважиться на крупную игру…
– Я очень люблю крупную игру,- заметил Крильон.
– Надо сделать то, чего не хочет государь…
– Вашему величеству угодно…
– Мне угодно, чтобы вы последовали за мсье Дюзесом,- она показала рукой на Мовпена,- и арестовали всех заговорщиков!
– Ну что же, это очень просто! – ответил Крильон.- Вы покажете мне дорогу, мсье Мовпен?
– Да я только за этим и пришел,- ответил шут короля и тут же подумал про себя:
"На кой черт быть королем Франции, если тебя не слушают?"
VI
Мовпен довел Крильона с тридцатью гвардейцами до начала улицы Львы Святого Павла и здесь остановился.
– Ну-с, где это? – спросил Крильон.- Которую дверь надо высадить?
– Никакую,- ответил Мовпен.- Прежде всего обратите внимание на то, что я вам скажу. Из дома ведь имеются два выхода, так что стоит нам начать ломиться в один, как все птички упорхнут через другой. Значит, первым делом надо разделить наш отряд на две части и занять оба выхода. Затем нет никакой нужды ломать дверь, раз ее можно открыть. Я опять заберусь туда и без шума впущу вас. Кроме того, в доме сира де Рошибона находится мой приятель, и если мы поднимем шум, то горожане могут обнаружить его присутствие и расправиться с ним по- свойски. А этого человека следовало бы поберечь!
– Да? Кто же это такой?
Мовпен наклонился к уху Крильона и шепнул ему что- то. Крильон вздрогнул, подавил радостное восклицание и сказал:
– Ну, значит, наше дело выиграно! Он один стоит целой армии!
– Теперь подождите меня! – сказал Мовпен и пустился вверх по лестнице дома, где жила Перина.
Гризетка сидела на кровати и лила горькие слезы по поводу неожиданного исчезновения милого дружка. Увидев его, она вскочила с возгласом радости и сказала, обвивая его шею руками:
– Ну, теперь уж ты не уйдешь, нет!
– А вот посмотрим! – ответил Мовпен, проворно высвободился из ее объятий и выскочил на крышу.
Перед тем как спуститься во двор, он прилег на край крыши и заглянул в окна надворного флигеля. Двор по- прежнему был пустынен, в окнах надворного флигеля по-прежнему виднелся свет, и по-прежнему герцогиня Монпансье вела заседание. Только герцога Гиза уже не было видно.
– Черт возьми! – пробормотал шут.- Уж не ушел ли он? А я-то представлял себе, как уютно и спокойно будет герцогу Гизу в Венсенской крепости!
Затем Мовпен скользнул по веревке вниз во двор и подкрался к дереву, на ветке которого остался его "приятель". Однако последнего уже не было здесь. Напрасно Мовпен озирался по всем сторонам – нигде не было видно характерного силуэта незнакомца. Но искать его ему было некогда, так как из дома донесся голос герцогини, произнесший:
– Ну, господа, раз все готово, то разойдемся теперь и будем завтра каждый на своем посту.
Мовпен подбежал к воротам, поднял железный брус, распахнул створки и крикнул:
– Сюда!
Тогда Крильон и гвардейцы вошли во двор. В то же время в комнате, где собрались заговорщики, поднялась страшная суматоха. Сир де Рошибон подбежал к окну и спросил:
– Кто здесь?
– Слуги короля! – ответил Крильон и приказал запереть ворота и обнажить шпаги.
VII
Что же сталось с "приятелем" Мовпена?
Когда горожане, под председательством герцогини Монпансье, обсудили все подробности "дня баррикад", Рошибон торжественно провозгласил герцога Гиза вождем инсургентов. Но герцог ответил:
– Я очень благодарен вам за честь, друзья мои, но, чтобы я мог принять начальство над вами, надо, чтобы вы сначала восстали, воздвигли первые баррикады и принялись настойчиво требовать моего руководства. Тогда меня не смогут обвинить в желании ниспровергнуть своего царственного кузена: я только уступлю желаниям народа!
– Это правда! – согласились горожане.
– Теперь дело только за предлогом,- продолжал Гиз.- Но я уже говорил вам, что предлог можно найти во всем. Заведите ссору с королевским солдатом, а там уже дело пойдет само собою! Ну, а теперь до свиданья! Мне тоже нужно отдать кое-какие распоряжения!
Герцог вышел из зала, однако направился не к воротам, выходившим на улицу Львы…, а в сад, дверка которого выходила в переулок.
Сделав десяток шагов по саду, герцог вдруг остановился, услыхав, что кто-то следует за ним по пятам. Он обернулся и увидел, что какой-то замаскированный незнакомец поспешно догоняет его. Гиз положил руку на эфес шпаги и, остановившись, спросил:
– Кто вы? Что вам надо?
Вместо ответа замаскированный обнажил свою шпагу.
– Сюда! Ко мне! – крикнул герцог.
– Разве вы такой трус, герцог? – насмешливо спросил незнакомец.- Ведь вы же видите, что я один!
– Тогда скажите, кто вы?
– А вы не будете звать на помощь? Ну, так вспомните: десять лет тому назад мы бились с вами так же, как собираемся биться теперь, и вы оставили меня полумертвым на пороге кабачка Маликана!
– Генрих Наваррский! – вскрикнул Гиз.
– Он самый!
– Ну, так в позицию, черт возьми, в позицию! – и герцог Гиз с озверением ринулся на Генриха.
– Дорогой герцог,- иронически сказал последний,- как видите, я сделал большие успехи в фехтовании, потому что теперь легко парировал финт, которым десять лет тому назад вы уложили меня плашмя!
– А вот отпарируйте-ка этот! – с бешенством крикнул герцог, делая новый выпад.
