class="title2">
Прямой наводкой
Приказ: не пропускать фашистов на дорогу! Чтобы ни один не прошёл. Важная это дорога. Гонят по ней на машинах снаряды для боя. Походные кухни обед бойцам подвозят. И тех, кто в бою ранен, отправляют по этой дороге в госпиталь.
Нельзя на эту дорогу врага пускать!
Стали наступать фашисты. Много их собралось. А у наших здесь только одна пушка и всего-то наших четверо. Четыре артиллериста. Один снаряды подносит, другой орудие заряжает, третий целится. А командир всем управляет: куда стрелять, говорит, и как пушку наводить. Решили артиллеристы: «Умрём, а не пропустим врага».
— Сдавайся, русские! — кричат фашисты. — Нас много, а вас только четверо. В два счёта всех перебьём!
Отвечают артиллеристы:
— Ничего. Много вас, да толку мало. А у нас в каждом снаряде по четыре ваших смерти сидит. На всех вас хватит!
Рассердились фашисты и бросились на наших. А наши артиллеристы выкатили на удобное место свою лёгкую пушку и ждут, чтобы фашисты ближе подошли.
Есть у нас пушки тяжёлые, огромные. В длинное дуло телеграфный столб влезет. На тридцать километров бьёт такая пушка. Её только трактор с места свезёт. А здесь у наших — лёгкое полевое орудие. Его вчетвером повернуть можно.
Выкатили свою лёгкую пушку артиллеристы, а фашисты прямо на них бегут. Ругаются, сдаваться велят.
— А ну, товарищи, — скомандовал командир, — по наступающим фашистам прямой наводкой — огонь!
Навели артиллеристы дуло пушки прямо на врагов.
Вылетел из дула огонь, и меткий снаряд уложил сразу четырёх фашистов. Недаром говорил командир: в каждом снаряде по четыре смерти сидит.
Но фашисты всё лезут и лезут. Отбиваются четыре артиллериста. Один снаряды подносит, другой заряжает, третий целится. Командир боем управляет: говорит, куда бить.
Упал один артиллерист: убила его фашистская пуля. Упал другой — раненный. Остались у пушки двое. Боец снаряды подносит, заряжает. Командир сам целится, сам по врагу огонь ведёт.
Остановились фашисты, стали назад отползать.
А тут к нашим подмога пришла. Ещё пушек привезли. Так отогнали артиллеристы врага от важной дороги.
Речка. Через речку мост.
Решили по этому мосту фашисты свои танки и грузовики перевезти. Узнали про то наши разведчики, и командир послал к мосту двух отважных бойцов-сапёров.
Сапёры — умелый народ. Дорогу проложить — зови сапёров. Мост построить — посылай сапёров. Взорвать мост — опять сапёры нужны.
Залезли сапёры под мост, заложили мину. Полна мина взрывчатки. Только брось туда искру — и страшная сила родится в мине. От этой силы земля дрожит, дома рушатся.
Положили сапёры мину под мост, вставили проволоку, а сами незаметно уползли и спрятались за бугром. Размотали проволоку. Один конец под мостом, в мине, другой — в руках у сапёров, в электрической машинке.
Лежат сапёры и ждут. Холодно им, но они терпят. Нельзя пропустить фашистов.
Час лежат, другой… Только к вечеру показались фашисты. Много танков, грузовиков, пехота идёт, тягачи пушки везут…
Подошли враги к мосту. Вот передний танк уже загремел по доскам моста. За ним — второй, третий…
— Давай! — говорит один сапёр другому.
— Рано, — отвечает другой. — Пускай все на мост войдут, тогда уж сразу.
Передний танк уже до середины моста дошёл.
— Давай скорей, пропустишь! — торопит нетерпеливый сапёр.
— Погоди, — отвечает старший.
Передний танк уже к самому берегу подошёл, весь фашистский отряд на мосту.
— Теперь время, — сказал старший сапёр и нажал рукоятку машинки.
Побежал по проволоке ток, соскочила искра в мину, и так грохнуло, что за десять километров слышно было. Гремучее пламя вырвалось из-под моста. Высоко вверх взлетели танки, грузовики. С треском взорвались сотни снарядов, что везли на грузовиках фашисты. И всё — от земли до неба — закрыл густой, чёрный дым.
А когда ветер сдул этот дым, не было там ни моста, ни танков, ни грузовиков. Ничего от них не осталось.
— В самый раз, — сказали сапёры.
— Арина, Арина! Я — Сорока! Арина, вы меня слышите? Арина, отвечайте!
Не отвечает Арина, молчит. Да и нет тут никакой Арины, и Сороки нет. Это нарочно так военные телефонисты кричат, чтобы противник ничего не понял, если прицепится к проводу и подслушает. А тебе я открою секрет. Арина — не тётушка, Сорока — не птица. Это хитрые телефонные названия. Два наших отряда в бой пошли. Один Ариной назвался, другой — Сорокой. Связисты протянули по снегу телефонный провод, и один отряд говорит с другим.
Но вдруг не слышно стало Арины. Замолчала Арина. Что такое? А тут как раз разведчики пришли к командиру отряда, что Сорокой назывался, и говорят:
— Скорее скажите Арине, что к ним сбоку фашисты подбираются. Если сейчас не сообщите, погибнут наши товарищи.
Стал телефонист кричать в трубку:
— Арина, Арина!.. Это я — Сорока! Отвечайте, отвечайте!
Не отвечает Арина, молчит Арина. Чуть не плачет телефонист. Дует в трубку. Уже все правила забыл. Кричит просто:
— Петя, Петя, ты меня слышишь? Я — Сорока. Вася я!
Молчит телефон.
— Видно, провод оборвался, — сказал тогда боец-связист и попросил командира: — Разрешите, товарищ командир, я полезу исправлю.
Вызвался помочь товарищу ещё один связист. Взяли они инструмент, катушку с проводом и поползли по снегу.
А фашисты по ним стрелять начали. Падают в снег горячие осколки мин, шипят, чиркают пули по снегу, а связисты всё ползут и ползут. И вот нашли они место, где провод оборвался, стали концы провода связывать. А фашисты ещё пуще по ним стреляют. Но надо спасти товарищей. Лежат под огнём два смелых связиста. Работают, телефонную линию чинят. Соединили провода, и заговорил телефон в обоих отрядах.
Обрадовались телефонисты:
— Арина! Я — Сорока! Арина, слушай! Петя, дорогой, принимай!
И сообщил всё, что надо, отряду, который назвался Ариной. Не удалось фашистам обойти наших бойцов.
А связисты приползли обратно и сказали командиру:
— Всё в порядке, товарищ майор, линия работает.
Пошёл в бой солдат Иван Котлов. Ударила Ивана фашистская пуля. Руку пробила и в грудь попала. Упал Иван. А товарищи вперёд ушли, врага гнать. Лежит Иван один в снегу. Рука болит, дышать трудно — пуля в груди мешает. Лежит и думает: «Конец мой приходит. Умру сейчас». И глаза закрыл. И думать перестал.
Вдруг слышит: кто-то тихонько его трогает. Стал Иван глаза открывать, да не так-то легко это. Смёрзлись ресницы. Вот один глаз открыл, потом другой. Видит: подползла к нему девушка, на сумке
