С другой стороны машины из широкого отверстия, полого наклоненного к земле, вываливалась спутанная солома, сладко пахнущая полем. Две женщины непрерывно отгребали солому в сторону, но рыхлая куча тотчас вырастала перед ними заново.
Где-то сбоку воздушный напор выбивал мякину, мелкие примеси и колосья, их тоже отгребали в сторону. А прямо перед Олегом непрерывной струей лилось в подставляемые мешки зерно. Мешки ставили на большие весы, а затем грузили на автомашину.
В первый момент Олегу показалось, что здесь можно задохнуться от пыли, что люди никак не поспевают за машиной: не успевают отгребать солому, не успевают грузить зерно в мешки, не успевают отвозить его на машинах. Большим золотистым ворохом лежало оно здесь же, прямо у ног людей.
Сашок подошел к человеку, стоявшему у весов, и, ткнув в сторону Олега маленьким грязным пальцем, громко пояснил:
— Папаня, погляди-ко, председатель послала на подмогу.
— Из техникума, что ли? — спросил человек и живо оглянулся на Олега. Он был весь седой от пыли, летевшей к нему от машины. Выгоревшая, когда-то голубая майка и порванные военные галифе составляли весь его костюм. Голову его прикрывала большая соломенная шляпа.
— Нет, не знаю, отколь приехали, только председатель к тебе послала, — пояснил Сашок и провел рукой под носом.
— А ты что все голый бегаешь? — вдруг заметил отец. — Где мать?
— Мать на ферме. Она мне в трусиках велела, только, говорит, не купайси.
— А ты не купался? — спросил отец, но Сашок, не ответив, побежал к селу. Голые загорелые ноги его так и мелькали.
Человек в галифе оказался бригадиром. Он больше ни о чем не стал расспрашивать, глянул на ухмылявшегося Юрку, на посматривающего по сторонам Олега.
— Ну, лады. Кто у вас попроворнее? Полезай вон к Татьяне снопы принимать, а то она у нас совсем замоталась.
И он указал на фигуру на мостике.
Юрка не шелохнулся. Тогда Олег, сбросив с себя драную куртку и фуражку, быстро направился к мостику.
— На вот, очки надень! — крикнул ему вслед бригадир и протянул Олегу очки, какие носят обычно автомобилисты.
Олег не без тайного удовольствия натянул их себе на лоб и взобрался на мостик.
Здесь гул машины поглощал все другие звуки. Фигура на мостике повернулась к Олегу, не переставая двигать руками. Это была девушка невысокого роста и, должно быть, совсем молоденькая. Лица ее Олег разглядеть не мог, все оно было закутано платком. В оставшуюся небольшую щель светились веселые светло-карие глаза с запыленными, почти белыми ресницами.
Она что-то крикнула Олегу. Сзади тяжело и мягко стукнуло его по спине. Олег повернулся и успел подхватить уже падавший вниз большой и тяжелый сноп.
— Давай! — крикнула девушка, но что давать, Олег все еще не понимал.
Он стоял, обняв тяжелый колючий сноп, и смотрел на девушку. Она решительно отодвинула Олега, подхватила на лету новый сноп, ловко повернула его, разрезала или развязала, и сноп из-под ее рук поехал куда-то вниз, захватываемый транспортером, и сразу же исчез под большим барабаном. Олег сначала загляделся на ровный золотистый поток, потом опомнился и с размаху сунул поближе к барабану свой сноп. Потом вспомнил, что сноп не развязан, испугался и принялся теребить его. Но уже мощные зубья захватили колосья и рванули их из рук.
— Руки! Осторожнее! — услышал Олег, и девушка дернула его за рукав. — Ровнее клади, колосом сюда, а в барабан они сами уедут!
— Ничего! — ответил Олег, снова на лету подхватил сноп, ловко развязал его и раскинул на планках транспортера.
Ровный слой тяжелых колосьев двинулся внутрь машины, чтобы через несколько минут оказаться выброшенным взлохмаченным пучком поломанной соломы, горстью половы и увесистой струйкой золотого зерна. Оно, должно быть, еще хранило в себе и солнечное тепло, и дождевую влагу, и все силы земли. Все это теперь отдавало оно человеку...
Олег вертелся как заведенный. Он хватал сноп, разравнивал его на транспортере и снова поворачивался, чтобы поймать летящий на него сноп. Он иногда перехватывал его даже у Тани. Девушка могла теперь немного отдохнуть, но она не уступала своей очереди Олегу.
— Гляди, замотаем!— вдруг озорно крикнула она кому-то. В ответ на мостик прилетело сразу два снопа, и голос, в котором ясно слышались напряжение и усталость, ответил:
— Меня не сразу замотать можно! Сама держись, завалю!
Олег никого не мог разглядеть за летящими к нему снопами, которые надо было непрерывно ловить и развязывать.
Скоро Олег почувствовал, что устал. Но он не мог остановиться, отдохнуть или даже отдышаться.
Снопы летели. Грохот бил в уши, мелькали перед глазами колосья и Танины руки, пыль забиралась в нос, мелкие соломинки, как слепни, кусали пыльное и потное тело.
Порой он чувствовал такую слабость, что опасался, как бы следующий сноп не сбил его с ног. Но, пересиливая усталость, он все же ловил его и одним ловким, как ему казалось, движением заставлял его распластываться по транспортеру.
Скоро снопы перестали летать, и теперь приходилось снимать их с вил, поднимаемых снизу. Огромная скирда исчезла, и на ее месте стоял и размахивал вилами высокий парень в красной майке-безрукавке и маленькой кепке с пуговкой на крупной взлохмаченной голове.
Потом чей-то голос протянул над полем на высокой ноте:
— А-а-а!
И неожиданно для Олеговых ушей, для глаз и для рук машина смолкла. Наступила такая необыкновенная тишина, что у Олега зачесалось в ушах.
— Шабаш!—сказала Таня.
Только теперь заметил Олег, что солнце почти село и над полем недвижно застыло золотистое пыльное облако.
— Заморился? — спросила Таня, медленным усталым движением разматывая пропыленный платок и открывая круглое, раскрасневшееся, совсем молодое лицо.
— Не очень, — ответил Олег, чувствуя, что не может двинуться с места.
— Ну да, «не очень»! — засмеялась Таня, показывая крупные, редко посаженные зубы. — А сам под конец совал руками не знай куда! Ты из техникума?
Олег промолчал, сожалея, что не может ответить Тане утвердительно, и не желая больше врать про бабушку. Но Таня не очень интересовалась его историей.
— Прошлый раз у нас ребята из техникума были, строители. Вот смехота! Ко мне одного поставили. Красивый такой, кудрявый. Ваней звать. А он десяток снопов покидал, его тошнить начало. «Не могу, говорит, голова закружилась». А еще парень! Поставь его на место Володьки вилами помахать, а? У нас девчата даже частушку про него сложили.
Ваня-техник
В миске ложкой
Работает здорово,
А поставили на сложку —
Закружило голову!..—
высоким, с повизгиванием голосом пропела Таня и расхохоталась, закидывая голову назад. Потом замолчала и оглядела Олега. Наверно, что-то в Олеге ей понравилось.
Она серьезно добавила:
— А ты молодец. Я попрошу, чтобы тебя завтра опять со мной поставили.
«Ну, завтра уж я не выдержу!» — подумал Олег, спускаясь с мостика и с ужасом чувствуя, что колени его подкашиваются.
Таня, намолчавшись на своем мостике, болтала без передышки. Она подождала, пока Олег спустится, и продолжала, перескакивая с одного предмета на другой:
— А вообще-то у нас безобразие, это верно. Тракторный привод есть, а механизацию подачи снопов и отвода соломы оборудовать не удосужились, механизаторы!.. Пустяковое устройство, а сколько рабочих рук высвободит!..
Кругом на траве, на соломе или прямо на земле сидели и лежали колхозники. По-видимому, несколько минут всем хотелось отдохнуть в тишине и неподвижности. Только бригадир все еще топтался у весов, делая какие-то пометки, а две женщины укрывали зерно большими кусками зеленоватого брезента.
Олег с наслаждением растянулся на траве и закрыл глаза. И тотчас перед ним замелькали Танины руки, полетели снопы и побежал непрерывный поток колосьев. Олег вздрогнул, открыл глаза и поискал Таню. Она сидела на соломе рядом с лохматым парнем в красной майке и ласково смотрела на него снизу вверх. Олег вздохнул и вспомнил про Юрку. Где он? Его не было видно на току. Но думать о Юрке не хотелось. Олег снова лег и, вдыхая запах сухой полыни, думал о том, что сегодня первый раз в жизни он своими руками по-настоящему поработал, участвовал в создании такого простого продукта, как хлеб. Хорошо, что он не поддался слабости и что про него насмешница Таня не сочинит обидную частушку. Потом Олег стал думать: вот если бы он сумел наладить эту самую механизацию, про которую упомянула Таня! Надо посоветоваться с Юркой.
Но Юрка пришел только к ночи, тоже радостный и довольный. Ночевать ребятам предложили в клубе, где были рядами расставлены застланные пестрыми одеялами кровати.
— Для помощников оборудовали наши девчата, — пояснила Таня. — А то приезжают, а ночевать негде. Потанцевать теперь и на улице можно.
«Неужели она еще танцевать собирается?!» — ужаснулся Олег про себя.
