пять человек. Оливер, Орландо, Адам, Дени и Шарль…
— А кто из них кто? — задал вопрос Костя, подперев рукой щёку.
Все уставились на него.
— Ты что, не читал что ли? — с подозрением спросил Серёжа.
— А ты как будто читал!..
— Нюра читала.
— Так, не начинать здесь детсад! — прикрикнула Света, и они затихли. — Подняли руки те, кто читал!..
Вверх поднялось четыре неуверенные руки.
— Одни девушки читали, — фыркнула Света недовольно, — а тебе что помешало, колобок? — воззрилась она на Кирилла.
Тот смутился, пробормотав что-то про то, что он «не знал».
— Надо было догадаться! В следующий раз дедуктивушку свою врубай. Короче, вы трое — прочитать обязательно. Потому что вы, вашу за ногу, будете играть в первом действии…
Костя с Серёжей переглянулись.
— А Нюра всегда так много читает?
— Ага. У нас в классе болтали, что она прочла «Капитал» от скуки в поезде, когда ей было четырнадцать.
В жизни своей Тамара не привыкла читать пьесы, поэтому Шекспир дался ей с трудом, и то только со второго раза. Она, однако, прочла ещё несколько раз, чтобы подумать, кого она хотела бы играть — и чтобы этот кто-то по минимуму двигался на сцене.
«Это точно не Розалинда… А кроме неё есть только Одри и пастушка Феба…» — раздумывала она, лёжа на полу и по очереди поднимая к потолку выпрямленные ноги. С каждым днём ей давалось это чуточку легче, — и чем легче, тем сложнее было заставить себя потратить на тренировку время. И всё же Тамара заставляла, внушая себе: она никогда не встанет на ноги, если будет лениться в таких мелочах.
«Всё равно бесполезно, — ворчал вредный Стикер. — Ты навсегда инвалидка, и без меня и шагу не ступишь». Но его слова лишь заставляли Тамару стараться усерднее. Настолько, что однажды она, поднявшись, сделала несколько махов руками.
— Twinkle, twinkle, little star… — пыхтя, напевала она.
В школе было всё, как обычно — за исключением того, что ей появилось, с кем судачить в перерыве. Агата, казавшаяся тихой и нелюдимой, оказалась потрясающим собеседником. Именно от неё Тамара впервые и узнала сюжет «Как вам это понравится?»
Но иногда её пугало то, что Агата начинала говорить, как настоящий студент. Или даже лучше.
— Знаешь, я вчера её прочла, — поделилась с ней Тамара, сидящая на подоконнике (вопреки всеобщему учительскому запрету) и болтающая ногами. Забраться на такую высоту ей чуть-чуть помогла Агата, так что они в каком-то смысле были сообщниками в маленьком преступлении. — И думала, кого я вообще могу сыграть…
— И кого?
— Думаю, Одри. Ну эту. Сельскую девушку.
— Может, лучше пастушку? Феба которая.
— Может, и её…
— На самом деле, есть одна интересная вещь… — поделилась Агата. Она немного подумала, а затем сказала: — Я как-то смотрела по телевизору «Назад в будущее»… Ну, знаешь, про машину «Делориан» и дока Брауна, и Марти… Смотрела?
— Ага, мельком. И что?
— Я досмотрела до конца первую часть и… Потом снова перечитала «Как вам это понравится». И мне пришло в голову, что между этими двумя есть нечто общее.
Тамара про себя прикинула, что может быть общего между фильмом Земекиса про путешествия во времени и пьесой Шекспира. Не придумала ни одной причины, и всё же спросила:
— И что?
— То, что и там, и там герои куда-то уходят, чтобы что-то сделать, а потом возвращаются изменившимися. Совсем другими.
Тамара повернула голову. Их с Агатой взгляды встретились.
— А потом, — продолжила Агата, — я поняла, что абсолютно всё, что есть, можно поставить под такой шаблон.
Тамара ненадолго задумалась. Мимо них пробежали трое шумных младшеклассников с квадратными портфелями больше них самих.
— А если, например, взять «Волшебников Риша»? — предложила она. — Там ведь герои никуда не уходят. Они всегда на одном и том же месте, весь фильм. А события происходят с ними.
— Я не смотрела, — призналась Агата, — не люблю фентези.
— Ну ты поняла, о чём я? Не всё можно подогнать под твой шаблон. Потому что герои не всегда возвращаются туда, откуда ушли, а иногда и вовсе не уходят. А иногда уходят — и возвращаются точно такими же.
— Нет, — Агата сказала это очень твёрдо. — Насчёт почти всего — может быть и так. Но мне кажется, что герой всегда меняется, если куда-то откуда-то уходит.
Тамара хотела ещё что-то ответить, но разговор их был прерван звонком, как всегда звеневшим не вовремя.
* * *
Тамара с Агатой зашли в общий зал «Стаккато», когда Серёжа с Костей стояли на расстоянии десяти метров друг от друга, и бросали злые взгляды, и столь же злые, сколь и нелепые реплики. Девушки настороженно замерли у порога: всё выглядело так, будто теперь эти двое всерьёз поссорились. Даже Нюра с Гардеробуса смотрела на них как-то странно.
— Ты здесь что делаешь?! — крикнул Серёжа Косте.
— Ничего! — парировал тот. — Я ничего не умею делать! Не научили!
— Тогда ты что-то точно портишь!
— Естественно! Я порчу праздностью вашу, сэр, дорогую сестру… — и он указал на Нюру.
— Работай-ка лучше, да чёрт с тобой!
— По-вашему, я должен пасти ваших свиней и жрать с ними жёлуди?! — возмутился Костя.
У Тамары в мозгу щёлкнуло: эти двое играли первую, вступительную ссору Орландо с Оливером! По сюжету «Как вам это понравится» это были два брата, поссорившиеся из-за наследства отца. Реплики были точь-в-точь как у них… только немного адаптированные.
— Ты вообще понимаешь, где ты находишься?! — вопрошал Серёжа.
— Конечно! В вашем, сударь, саду!
— А ты понимаешь, кто перед тобой?!
— Даже лучше, чем тот, кто стоит передо мной, понимает, кто стоит перед ним! — единый залпом выпалил Костя, запнувшись.
Серёжа надул щёки, но не выдержал и рассмеялся, выйдя из образа.
— Сука, ну что ты за человек, Селезнёв… — вздохнул Костя, закатывая глаза. — Что ты ржёшь-то?!
— Извиняюсь… Давай заново, — Серёжа прокашлялся. — А ты понимаешь, кто перед тобой?!
— Даже лучше, чем тот, кто стоит передо мной, понимает, кто стоит перед ним! — без запинки пробасил Костя. — Вы — мой старший брат, и вам не стоит забывать об этом!..
Тамара, показав Агате знак «тихо», осторожно покралась мимо Кости с Серёжей по периметру зала.
— Да как ты смеешь?!
Они начали сближаться: в первой же сцене между братьями чуть не доходило до рукоприкладства, но слуга вмешивался и уводил Орландо из сада.
— Потише, братец! Вы слишком молоды для этого!
— Так ты хочешь поднять на меня руку, мерзавец?!
— Я не мерзавец! Я сын Роланда де Буа, и трижды негодяй тот, кто говорит, что
