он произвёл на свет негодяя!
— Господа, молю, пожалуйста, не ссорьтесь! — пропела тонким голосом Нюра, приложив ладони ко рту. Мельком она встретилась взглядом с Тамарой.
«Она что, играет Адама?»
«Орландо» с «Оливером» сцепились, схватив друг друга за предплечья.
— Отпусти, говорю!
— Не пустю!..
И двое «актёров» в голос захохотали.
— Вы что, уже распределились? — спросила их Тамара, решив, что можно говорить, раз миниатюра окончена. Костя с Серёжей обернулись к ней и расцепились.
— Только мы двое. Нам же Света сказала, что мы будем играть… А этот дебил, — и Костя укоризненно покачал головой, взглянув на друга, — не выучил ни черта.
Тот лишь пожал плечами.
— Каюсь — прочитал только начало, и то мельком. Но, как видишь, основную суть передать могу… А Кирилл придёт?
— Должен… Он в конфу написал.
— А Ксюха?
— Она прибегала, но сказала, что что-то забыла, и умчалась… Напишите ей кто-нибудь-то…
В тот день, когда пришла Света, Тамаре была назначена роль пастушки Фебы, у которой было не слишком много слов и действий по сравнению с другими. Несмотря на то, что, попроси её — она сыграла бы и роль Розалинды (главной героини), Света, кажется, сама понимала, что активно двигаться Тамара не сможет.
Серёжа и Костя были выбраны на роль двух ссорящихся между собой братьев, Оливера и Орландо. Хохочущая чуть ли не над каждым словом Ксюха должна была стать Розалиндой, Агата — пастушкой Одри, а Нюра — Селией. Кириллу, пришедшему в «Стаккато» последним, сказали, что он будет Оселок. Он ничего не понял (так как до сих пор ничего не прочитал), но на роль согласился — иного выбора ему просто не предоставили.
— Но вот где проблема, — говорила Света, — там в финальной сцене собирается, помимо священника и пары-тройки персонажей, которых можно опустить, четыре пары героев. А нас — семеро.
— Пары? — переспросил Серёжа.
— Там в конце все на всех женятся, — объяснила Агата негромко, таким тоном, будто ей не слишком хотелось. — И у нас нет кого-то на роль Сильвия…
— Это парень? — спросил Кирилл, сунув руки в карманы и приподнимаясь на носках (своими действиями он слегка напоминал неуклюжий воздушный шар).
— Да… Чёрт, колобок, ты когда уже прочитаешь?! — рассердилась Света. — Чтобы к следующему сбору знал от корки до корки, кто есть кто! Кажется, нам нужен ещё один человек.
* * *
Тамара шагала по пустому школьному коридору.
Снаружи, за окнами, на стадионе светилось что-то большое и фиолетовое, но она не могла просто выйти и посмотреть, что это — звенел звонок, и ей нужно было спешить.
Мимо неё пронеслись вперёд две Агаты, быстро разбежавшись в разные стороны. Тамара даже не удивилась. Потом мимо пронеслась с кипой бумаг всполошённая Света — тоже, видимо, куда-то спешила.
Тамару догнала Нюра с кроличьей маской на лице.
— Идём, — и она взяла её за руку.
Они нырнули куда-то вниз, в темноту. И в следующий момент оказались в автобусе, который куда-то едет. За окном проплывал неразличимый, по-прежнему фиолетовый мираж. Тамара сидела у окна, а Нюра — рядом, безразлично глядела перед собой.
— Куда мы едем? — спросила Тамара.
Нюра не ответила.
— Если не скажешь — я проснусь, — и прежде, чем Нюра на неё посмотрела, Тамара привела угрозу в исполнение, «выныривая» из сна в реальность.
«Как-то всё… слишком быстро произошло», — думала она, лёжа в тёмной комнате и глядя в полосы света с улицы, прикасающиеся к потолку. Фонари либо уже включили, либо ещё не выключали.
Полежав какое-то время, Тамара поразмышляла над тем, какой чудаковатый ей приснился сон. Впрочем, мысленно пожала она плечами, бывали сны и постраннее. Потянувшись за телефоном, Тамара сонными глазами посмотрела время: едва доходило три ночи. Свет, видимо, шёл не от фонарей, а от чего-то ещё. Но был хотя бы не фиолетовым — это успокаивало.
Именно тогда Тамаре в голову пришла мысль найти в сети профиль незнакомца с запоминающейся фамилией. Вбив данные и поискав несколько минут, она нашла единственную подходящую страницу: «Роман Тварин, 17 лет». Ни фотографии в профиле, ни единой записи на стене. Зато в такое позднее время он по какой-то причине был онлайн.
«Чего не спишь?» — напечатала ему Тамара вместо приветствия.
Ей почему-то стало весело от того, что он может даже не догадаться, кто она такая, и всполошится.
В ногах её, поворочавшись, устроился тёплой мохнатой тяжестью кот Мята.
«Ты кто вообще?» — «вибранул» телефон сообщением. Затем ещё двумя:
«А, погоди… Допёр, кажется».
«Ты та чокнутая хромая? Как ты меня нашла?»
Тамара слегка сморщила переносицу: слишком быстро её раскрыли. Может, по имени. А может, — по фотографии в профиле.
«У меня имя есть. Грубиян».
Рома перестал отвечать, так что она снова написала:
«Сначала скажи, как ты меня нашла».
«У нас в городе только ты один с такими именем и фамилией. Было несложно. Теперь твоя очередь».
«Может быть, не хочешь — и не спишь?»
Рома снова не ответил. Но Тамара была настойчива, потому что быть такой ей нравилось.
«Ты снова Звезду Народов пилить решил?»
После этого сообщения мигающая надпись «печатает…» по какой-то причине выглядела особенно зловеще. И как-то загадочно.
«А если решил — то тебе-то что?»
Пока он отвечал, Тамара щёлкнула на «добавить в друзья».
«Почему ты вообще написала?» — спросил он через какое-то время.
Тамара решила ответить честно:
«Да сама не знаю. Может, решила, что ты хороший человек».
«Ну тут ты явно ошиблась адресом».
«Не считаешь себя хорошим?»
«Хороший человек книги жечь не станет».
«А я думаю, у тебя была веская причина. Это, конечно, не очень хорошо, но… Не знаю».
Тамара подумала про Егора.
«Наверное, на твоём месте… Я поступила бы так же».
Рома ничего не писал примерно минуты две. Затем от него пришло:
«Ты когда-нибудь убивала животных?»
«Нет, никогда. Один раз таракана раздавила… Но мне не жаль».
«Я как-то раз в детстве отравил бродячую кошку».
«Хотел посмотреть, как она умрёт. Но когда увидел — было поздно».
«Всё это произошло на глазах какой-то старухи, которая
