Но уху я все-таки попробовал, действительно - «О!»
Дикарь опять начал приплясывать. Он, наверное, сто лет не видел людей и страшно нам обрадовался. Особенно великому вождю, который свободно объяснялся на его дикарском языке.
Лешка смело (точнее, нахально) обошел хижину, показал на полку и протянул с восхищением:
– У-у-у!
– У! У! - закивал дикарь, схватил самую крупную и красивую коралловую ветвь и протянул Алешке.
А что дальше? Так и будем мычать?
– Как вас зовут? - спросил я дикаря громко и раздельно.
Он хмуро взглянул на меня, сосредоточился и буркнул, ткнув себя пальцем в грудь:
– Ва!
– Он все понимает, - сказал Алешка. - Он только слова плохо помнит. Его зовут Валя!
Ва перевел взгляд на Алешку и отрицательно покачал головой, подумал и упрямо повторил:
– Ва!
– Васька? - спросил Алешка. - Гы?
– Нет гы, - уперся дикарь. - Ва! - Подумал еще, прямо было слышно, как у него ржавые мозги заскрипели, и добавил: - Ня!
Алешка недоуменно взглянул на меня, пожал плечами. Я усмехнулся:
– Ваня.
Дикарь от радости подпрыгнул так, что чуть не достал головой до потолка. И зачастил, приплясывая:
– Ва-ня! Ва-ня!
Вот и познакомились. И подружились.
Алешка забрал коралловую ветвь и сказал:
– Пока. До скорого.
Дикарь улыбнулся - понял. Зубы у него были белые-белые, будто он их каким-нибудь «Кометом» чистил. И он повторил за Алешкой:
– По-ка!
И пошел нас провожать. Не знаю, как он догадался, откуда мы пришли, но провел нас к берегу своей тропкой. Коротким путем.
– Мо-ре, - сказал он, поведя рукой вдоль берега.
– А то я не знаю, - сказал Алешка.
– Лод-ка, - сказал дикарь. Он явно делал успехи. - Лод-ка.
А вот лодки-то и не было.
– А где лодка? - спросил меня Алешка.
– А я знаю? Ты ее привязывал. Вот к этой коряге.
Алешка виновато поскреб макушку.
– Дим, я ее здорово привязал. Шлюпочным узлом.
А я и не сомневался. За время плавания на «Афалине» Алешка здорово наловчился всякие морские узлы вязать. И рифовый, и прямой, и шкотовый, и шлюпочный, и даже какой-то загадочный рыбацкий штык.
Я подошел к коряге и ахнул. Узел не развязался. Веревка была обрезана. На коряге осталась ее петля - кусочек шлюпочного узла.
– Ни фига! - удивительно спокойно сказал Алешка. - Акула, что ли, перекусила?
– Ага, земноводная. Травоядная.
– Дим! - выдохнул Алешка, дошло до него. - А ведь в лодке автомат лежал!
Да, теперь ни автомата, ни лодки. И кто это сделал? Зачем?
– Лод-ка! - вмешался разговорчивый Ва-ня. И опять забарабанил себя в загорелую грудь: - Мой лод-ка твой! При-вет!
– Дим, переведи, - растерянно попросил Алешка. - Ты что-нибудь понял?
– Он нам свою лодку предлагает, - «перевел» я. - Он говорит: «Был мой лодка - станет твой лодка». С приветом.
– Кто с приветом? Лодка?
Дикарь не дослушал, подпрыгнул на месте, скрылся за береговой скалой и выплыл из-за нее на лодке. Лодка тоже была дикая - вырубленная из ствола дерева. На нее смотреть-то страшно, а уж над акулами на ней плавать - спасибо, привет!
Ва-ня причалил к берегу и стал что-то горячо объяснять. Попробую повторить:
– Ва-ня! Гы! У-у-у! Лод-ка! Гы! На-зад! Лё. По-ка! - И вытащил из лодки тонкую лиану, свернутую в моток, стал совать мне ее под нос.
Тут уж я оказался бессилен в роли переводчика. Но Лешка сообразил, что значат эти «Гы» и «У-у-у».
– Дим, гы! Привяжем эту лианку за корму, а он потом лодку притянет обратно. Гы?
– Лё - лодка - Ва-ня! Гы! - засмеялся дикарь.
Да, не такой уж он и дикарь, этот Ва-ня. Соображает.
– Поплыли с нами, - предложил ему Алешка.
Ва-ня аж задрожал - так испугался, замахал в сторону нашего острова, затоптался на месте:
– Табу! У-у-у! Ням-ням Ва-ня!
И такой страх был в его глазах, что мы даже поежились. Кто это его там «ням-ням»? Правильно Алешка говорит: тут какая-то мрачная тайна…
Переправлялись мы по очереди. Лодка была такая хлипкая, что двоих не выдержала бы.
Когда мы оба оказались на своем берегу, Ва-ня притянул лодку и помахал нам.
Мы тоже помахали ему и пошли домой. Домой… Хорошо сказано, да не про нас. Наш дом - за многие тысячи миль отсюда…
«А ГДЕ БОЦМАН?»
Мы сделали небольшой крюк, чтобы показать, будто идем с лагуны, после неудачной охоты за рыбой. Не успели мы подойти к баньяну, как из-за него вышел Алешин. Он был сердит и встревожен. И с автоматом на плече.
– Вы где бегали? - спросил он. - Полковник в гневе. Сейчас вам будет!
– А мы - что? Мы - ничего, - ответил Алешка с обидой в голосе. - Мы рыбу ловили. Чтоб вас накормить. Вы так много жрё… едите.
Алешин оглядел нас, сердито пыхтя. И сказал:
– Пошли в «па». Будете до вертолета там сидеть.
– Еще чего!
Алешин вздохнул и сказал негромко:
– Боцман удрал.
– Подумаешь! - как-то странно фыркнул Алешка, будто это и не новость. - Куда ему бежать-то? К акулам?
– Вот и я думаю: куда ему бежать? Но ведь нет его нигде. Я весь остров уже обошел.
– В гроте смотрели? - спросил я.
– А то! В первую очередь.
– А в хижинах? - озабоченно спросил Алешка. - Прячется у кого-нибудь в чемодане.
Алешин покачал головой.
– Может, он утопился с горя? - предположил Алешка.
И тут до нас кое-что дошло: так вот куда делась наша лодка с автоматом!
Алешка нахмурился, соображая.
– Не понял, - признался он. - А как же он через пролив перебрался? Его бы там живо акулы схавали…
– В чем дело? - спросил Алешин.
– Да так… - Алешка пожал плечами. - Мелочи жизни.
– Вы что, его видели? - насторожился Алешин и поправил на плече автомат.
– Не то чтобы… - сказал я.
– Не в этом смысле, - добавил Алешка.
– Так, - протянул Алешин. - Пошли к товарищу полковнику. Пусть сам с вами разбирается. И что он прикажет с вами сделать, то я и сделаю. Беспощадно. Даже с удовольствием.
– Как вам не стыдно, - хихикнул Алешка, - маленьким угрожать.
– Пошли, пошли. Вы - вперед, а я пока подходящих веточек наломаю. С колючками.
– Товарищ полковник, ваши дети что-то знают, - доложил Алешин.
– И что вы знаете? - спросил папа.
– Много чего, - ответил я.
– Ну, например?
– Ну… - протянул Алешка. - Например: солнце утром всходит, а вечером заходит.
– Что еще? - папа был терпелив.
– Ну… Луна бывает большая и маленькая.
– Капитан Алешин, - сказал папа, не меняя тона, - отстегните ремень от вашего автомата.
– Да ладно уж, - поспешил Алешка. - Сразу за автомат. Дим, расскажи им. Мне они все равно не поверят. Да еще ругаться будут.
– Там, - я куда-то махнул рукой, - на маленьком островке полудикий ученый человек живет. Ваня.
Я не ожидал такого эффекта. Папа вскочил:
– Иван?
– Ваня, - поправил Алешка.
А папа повернулся к Алешину:
– Это Чижов! Ты понял, Алешин?
Тут еще один эффект: Алешин открыл рот и выронил автомат. Себе на ногу. И сказал:
– Не может быть, Сергей Александрович!
– У них все может быть, - жестко ответил папа.
– Два года! - Алешин подобрал автомат. - Два года, Сергей Александрович!
– Видимо, не теряют надежды. Деньги-то какие!
Мы внимательно прислушивались, но ничего понять не могли. Этот разговор напомнил нам мутные речи Ва-ни. Алешка даже незаметно коснулся пальцем виска и сказал мне:
– Гы, Дим?
– У-у-у, - ответил я.
Тут папа вспомнил о нас. Встал.
– Пошли. Нужно доставить его сюда.
– Он не пойдет, - сказал Алешка.
– Табу, - добавил я. - Он боится, что его тут съедят.
– Кто? - удивился папа.
Я промолчал, а Лешка вполголоса заметил:
– Какой-нибудь полковник.
Папа на эти слова не обратил внимания, сказал Алешину:
– Останешься здесь, гляди в оба.
– Не беспокойтесь, Сергей Александрович.
– Надо на лодке плыть, - сказал Алешка.
«Афалина» оставила нам свою моторную шлюпку. Мы ею не пользовались, чтобы зря не расходовать бензин. Но сейчас не тот случай.
Папа сунул зачем-то за пояс пистолет, и мы пошли на берег. Шлюпка лежала на песке. Тут же набежали веселые коричневые островитяне и с песнями и прыжками помогли нам столкнуть ее на воду.
Папа опустил мотор, дернул шнур стартера. Мы вышли подальше в море, чтобы не цеплять днищем рифы, обогнули остров, вошли в пролив. Все это время папа смотрел не в море, а на берег. Наверное, все боцмана искал. Глазами.
Пристали к берегу Скелета.
– Ну и где он? - спросил папа.
– Наверное, в хижине, - Алешка пожал плечами. - Ест. Он все время ест. Проголодался в одиночестве. - И заорал изо всех сил: - Гы!
Папа даже шарахнулся от него. Однако - сработало. Кусты осторожно раздвинулись - и появился Ва-ня. Но не весь, одна голова. Он долго изучал папу, потом подошел. Папа протянул ему руку. Ва-ня сначала резво отпрыгнул, затем вернулся на место и ответил робким рукопожатием.
– Чижов? - спросил папа.
Ва-ня нахмурился. Он будто что-то вспоминал. Потом его лицо осветилось улыбкой:
