привилегированное положение, ведь так я лишь укрепляла сплетников в подозрениях на мой счет. Но я просто радовалась, что могу бежать и слушать песни, которые выбрала для меня Линдси: иногда что-то из Принца и
REM, иногда
4 Non Blondes и
Bikini Kill, иногда
Salt-N-Pepa и
A Tribe Called Quest.
Я взяла в привычку ходить в наушниках на переменах в школе, причем даже направляясь в туалет или к шкафчику. Я опускала голову, и музыка увлекала меня за собой, так что телом я была в школе в Майлс-сити, а душой уносилась в совершенно иные миры. Этому приятному занятию я предавалась в тот октябрьский день, когда, завернув за угол, налетела на какую-то девушку в вельветовых брюках и дорогих мокасинах. Кроме мокасин и брюк я больше ничего толком не разглядела, пока не подняла глаза, собираясь извиниться, и вдруг обнаружила, что это Ирен Клоусон собственной персоной.
– Ой, блин! – непроизвольно вырвалось у меня от удивления. Я вытащила наушники из ушей и оставила их висеть на шее, так что от меня исходило приглушенное жужжание песни.
– Привет, Кэмерон. – Ирен, видимо, полностью овладела собой, а может, и вообще не теряла самообладания. Она даже переплела руки на груди и слегка ухмыльнулась, хотя, возможно, мне показалось.
Мы слишком замешкались и упустили подходящий момент, поэтому, вместо того чтобы обняться, стояли и пялились друг на друга как два истукана. Я не видела ее с весенних каникул, да и тогда мы были в компании других девчонок, потому что всем было интересно узнать, как это, наверное, здорово – быть Ирен Клоусон, а она в свою очередь блестяще оправдывала наши ожидания. Я думала, что мы увидимся летом, но она провела его на Восточном побережье, подрабатывая младшей вожатой в каком-то пафосном лагере. Мы обменялись несколькими письмами сразу после ее отъезда, но потом все заглохло. Наверное, на первых порах она чувствовала себя одиноко, хотя в переписке об этом не упоминала.
Она стала выше ростом, впрочем, как и я. На ней были голубая рубашка-поло, свитер, повязанный (господибожемой) вокруг шеи, и бриллиантовые сережки-гвоздики, которые блестели даже в тусклом свете коридорных ламп. Волосы теперь она зачесывала назад – раньше я никогда не видела ее с такой прической. На мне – футболка с длинным рукавом (такие выдавались всем участникам прошлогодних соревнований по плаванию) и треники, а волосы были собраны в небрежный хвостик. Точно такой же она оставила меня на пороге моего дома несколько лет назад, только теперь я немножко подросла и стала старше. А вот Ирен за это время успела по-настоящему повзрослеть.
– Что ты здесь делаешь? – спросила я.
– В Мейбруке осенние каникулы. Несколько моих друзей поехали в Лондон; я тоже хотела с ними, но мистер Фрэнк спросил родителей, не могла бы я выступить у него на естествознании и рассказать его ученикам, как продвигаются раскопки.
– Почему твой отец сам не захотел выступать? Сэкономили бы деньги на билет. – Пламя нашего давнего соперничества начинало постепенно разгораться.
Ирен помахала кому-то в коридоре за моей спиной.
– Он очень занят, да и к тому же не лучший оратор. Я легче располагаю к себе людей. – Она помолчала, видимо, размышляя, стоит ли ей говорить то, что так и вертелось у нее на языке, и все-таки добавила: – Да и вообще нам больше не нужно экономить на авиабилетах.
– Круто, наверное, – сказала я.
– Да, – ответила она. – Очень.
Я чувствовала, что на этом наш разговор может оборваться, потому что она продолжала смотреть куда-то мимо, а ее тело отстранялось от меня, словно что-то его отталкивало. Однако мне не хотелось с ней расставаться, потому я и спросила:
– Ну и как дела на раскопках?
Ирен то ли проигнорировала мой вопрос, то ли не расслышала, то ли решила, что он не стоит ответа.
– Мама говорит, что твое имя все время мелькает в спортивной хронике. – Она решила сменить ему.
– Ага. Ты все еще ездишь верхом?
– Семь раз в неделю. У нас есть конюшни, и тропы через лес проложены прямо по территории кампуса. – Она провела рукой по волосам, и я узнала жест ее мамы. – Мой парень Харрисон тоже ездит верхом. Вообще-то он игрок в поло, и очень даже неплохой. – Она упомянула своего парня как бы невзначай, но я слишком давно ее знала, чтобы на это клюнуть.
– Его действительно зовут Харрисон? – улыбнулась я.
– Да. – Ее тело опять напряглось. – Что в этом смешного?
– Ничего. Очень подходящее имя для богатенького наследника, который играет в поло.
– Ну, так и есть. Я бы тоже пошутила над именем твоего парня, но мы же обе знаем, – она наклонилась поближе, – что у тебя его нет, верно?
– Вообще-то есть, – улыбнулась я, пытаясь разрядить обстановку. – Как ни странно, его тоже зовут Харрисон, и он играет в поло. – Но это не сработало.
– Проехали, – сказала она, отворачиваясь от меня и делая вид, что заинтересовалась пареньком, который зашел что-то спросить в учительскую. – Мне пора идти, меня мама ждет в машине.
– Ладно, – сказала я. – Позвони мне как-нибудь на этой неделе.
– Постараюсь. – Я так и знала, что она это скажет. – Но вообще я очень занята. – Тут, словно вспомнив о своем новоприобретенном положении в обществе, Ирен добавила: – Приятно было повидаться, Кэмерон. – Голос у нее был как у героини фильма о викторианской эпохе, зачитывающей вслух чопорное письмо, присланное ей подругой. – Передавай, пожалуйста, привет бабушке и тете.
– Кхм, ладно, – промямлила я. – Какая-то ты странная.
Но Ирен уже ушла. Мне вдруг вспомнилось цоканье ее ботинок по паркету. Она как-то по-особенному ставила ноги при ходьбе, и этот звук – цок-цок-цок – навсегда связался с ней в моей памяти. Однако мягкие мокасины, в которые она была обута сегодня, удалялись по начищенному полу совершенно беззвучно. Ни шороха. Ни стука. Ни-че-го.
* * *
Примерно в то же время я узнала, что тетя Рут занимается сексом с Рэем, торговым представителем «Шван фудс». Однажды днем, когда Рут думала, что я пропадаю где-то с Джейми, а на самом деле я заперлась в своей спальне и украшала кукольный домик, я их услышала. Я стянула в «Бене Франклине» флакон с металлизированными блестками и тюбик с пастой для декупажа и теперь устилала пол чердака толстым ковром из блесток вперемешку с монетами, которые мне удалось расплющить, положив на рельсы возле откормочной площадки. На экране мелькали кадры «Иствикских ведьм», но звук был почти на нуле.
Когда я возилась с кукольным домиком, я так погружалась в себя, что Рут иногда приходилось звать меня
