Шамиль Ракипов - Прекрасны ли зори?..

К утру со стороны моря подул влажный ветер, нагнал густой туман. Сопки обволокли космы облаков, будто перебинтовали их раны, развороченные кирками и лопатами. Не видно ни зги. То и дело связываюсь с соседями по телефону. У них тоже пока всё спокойно. Пока…

Постепенно начало рассветать. Сквозь туман просачивался сероватый свет. Вдруг прилетевший ветер донёс до моего слуха странный шорох. Это не было схоже с шелестом сухого камыша. Да и рассыпчатый гравий на склонах сопок под осторожными шагами тигра хрустит иначе. И топот оленя тоже мы научились распознавать. Шорох донёсся и стих. Может, мне показалось? Но мои товарищи тоже напряглись, вытянули шеи — прислушиваются. Тревожно переглядываются.

Я выпустил ракету, но толку от неё никакого — промелькнула белёсым комком в тумане и растаяла где-то.

Покрутил ручку телефона, звоню Ивану.

— Иван, по-моему, гости уже идут. Более подходящего момента у них не будет…

Слышится мне напряжённое дыхание Ивана. Потом доносится его тихий голос:

— Я тоже так думаю, Гильфан. Они захотят воспользоваться туманом… Смотрите, чтоб не застали врасплох.

В этот момент внизу заговорили консервные банки — на разные голоса гремят, будто колокола, бьющие в набат.

— Легки на помине, товарищ командир! — кричу Ивану. — Идут!

— Пугни-ка их нашими «гостинцами», — отвечает Иван.

— Пугнул бы, да кой чёрт разберёт, которые из них взрывать! В тумане ничего не видно! Если приблизятся, пулемётом срежу!

— Они обнаружат наши мины и обезвредят. Используй сейчас!

— Есть! — сказал я и положил трубку на рычажок.

Я приказал двум бойцам следовать за мной и выпрыгнул за бруствер. Мы торопливо, но бесшумно стали спускаться к подножию сопки. Чтобы видеть под ногами землю и не оступиться или не столкнуть ненароком камень, который может наделать шуму, приходилось продвигаться, низко нагибаясь. Иногда я терял товарищей из виду, но слышал за спиной их прерывистое дыхание и шуршание травы под ногами.

Сердце в груди бьётся часто-часто. И так гулко, что мне кажется, кто-то бежит рядом со мной. Притаившись за кустом, я озираюсь вокруг, поджидаю товарищей. Они оба первый год на границе и тоже волнуются. Есть отчего нам волноваться: ведь это наша первая встреча с врагом.

Отчаянно гремят подвешенные к колючей проволоке банки, предупреждая нас об опасности. Доносится щёлканье плоскогубцев: враг прокладывает себе дорогу…

По тому, где самураи разрезают проволочное заграждение, мы определили, в каком направлении они будут двигаться на сопку. Понадобилось всего две минуты, чтобы выбрать концы проводов, протянутых к минам, которые заложены как раз на пути врагов. Мы присоединили их к подрывной машине и залегли в укрытии. Долго ждать не пришлось. Вот из густого, как молоко, тумана, тускло блеснув, выступил штык, плоский и длинный, как кинжал, затем показался ствол винтовки, и потом уже, как на фотобумаге, проступили очертания японского солдата. Он шёл медленно, словно при каждом шаге нащупывал ногой землю. Показались ещё двое. Потом пятеро, десятеро… Много!.. Ступают пружинисто, напрягшись, будто к прыжку приготовились, надеются, что с одного маху окажутся на вершине сопки.

Я выступил из-за огромного камня и, вскинув винтовку, крикнул:

— Стой! Стрелять буду!

Но тотчас мой голос потонул в беспорядочной стрельбе.

«Ах, вот вы как? Принимайте «гостинчики»!»

Будто раскалывая на куски небо, прогрохотали одна за другой три мины…

Сразу вокруг сделалось тихо. Напрягаем слух — только звон всё ещё стоит в ушах после взрывов да ветер шелестит в траве. Туман начал рассеиваться. В образовавшихся прорехах заголубело небо. Мы вышли из укрытия. Через каждые несколько шагов останавливаясь и прислушиваясь, спустились к подножию сопки. Там и сям валялось больше двадцати скорчившихся в неестественных позах и присыпанных землёй провокаторов. Кисловатый едкий запах щекотал горло. Земля всё ещё слегка дымилась.

Услышав крадущиеся шаги позади себя, мы метнулись за камни, приготовились стрелять. Но оказалось, это Чернопятко и несколько бойцов спустились с сопки.

— Поздравляю с дебютом, — сказал Иван, мрачно оглядывая склон сопки. — Славно поработали. Теперь они сюда не сунутся. Будут нащупывать другой участок.

— Могут и сунуться. Но после артиллерийской подготовки, — сказал я.

Мы стали «латать» проход, проделанный японцами в проволочном заграждении.

— Слышите? — тревожно произнёс Кабушкин, выпрямившись и приложив ладонь к уху. — Теперь у наших соседей зерно толкут.

В самом деле, со стороны сопки Безымянной доносились частые хлопки выстрелов и глухие, как грудной кашель, взрывы гранат.

Следуя один за другим, вытянувшись в цепочку, мы заторопились на позицию. У нас это отняло гораздо больше времени, чем спуск. Карабкаясь, приходилось хвататься за острые выступы камней и ветви кустов. Иначе, того и гляди, скатишься в овраг.

Спрыгнув в свой окоп, я тут же схватил телефон. Мембрана дребезжала, хрипела. Но я отчётливо слышал выстрелы и короткие пулемётные очереди. Наконец зазвучал голос Махалина. Он заговорил прерывисто, будто пробежал целую версту. Сообщил, что четверть часа назад на Безымянную напало больше сотни самураев. Позиции удерживают с трудом. Попросил подмоги…

В ту же секунду связь оборвалась.

Мы с Иваном несколько мгновений стояли, молча глядя друг на друга.

— Придётся разделиться на две группы, — сказал Иван.

— Товарищ командир! Разрешите мне отправиться на подмогу группе Махалина! — обратился я к нему.

— Ступай, Гильфан, — сказал Чернопятко, внимательно глядя в мои глаза. — Я сообщу об этом начальнику заставы. Может, пришлёт подкрепление. При первой возможности я тоже приду туда.

Мы обнялись.

Я приказал своему отделению следовать за мной. Из-под ног срывались камни и, подпрыгивая, уносились вниз по склону; с шуршанием сыпалась галька. Нужно наловчиться бегать в этих местах, чтобы не скатиться вниз и не свернуть себе шею. Но мы не сбавляли ходу.

Туман рассеялся. Солнце высушило траву. С земли поднимался пар. Всё труднее становилось дышать. Я не оглядываюсь. Знаю, бойцы не отстанут. Гимнастёрка прилипла к спине. На мне винтовка, сумка с боеприпасами, бинокль, гранаты висят на поясе. Надо торопиться, ведь каждая упущенная минута может стоить жизни нашим товарищам.

Всё ближе шум боя. Чтобы сократить путь, мы пустились напрямик через заросли камыша. Я иду впереди, прокладываю дорогу, раздвигаю руками тростник. Неожиданно перед нами засверкало, полоща в себе солнце, спокойное и гладкое озеро Хасан. У берега камыши с пушистыми метёлками тихо стоят в воде, даже не шелохнутся. Из-за них, шумно хлопая крыльями, поднялась стая диких уток.

Неподалёку послышался шелест раздвигаемых зарослей, будто сквозь них продирается табун кабанов. Но вскоре мы различили голоса людей.

— Приготовиться! — скомандовал я.

Бойцы защёлкали затворами.

Навстречу нам вышла группа красноармейцев с лейтенантом Терешкиным во главе.

— Молодцы! Успели в срок! — сказал он и, не останавливаясь, проследовал дальше. — Сюда! За мной!

Мы пересекли наискосок вдающийся в озеро небольшой полуостров и опять вышли к воде. Здесь, оказывается, нас поджидали двое бойцов, присланных Махалиным. Они разбросали связки камышей, под которыми была спрятана лодка. На её носу укреплён ручной пулемёт. Мы устроились в лодке и взялись за вёсла.

Отойдя от берега, лодка повернулась носом в сторону возвышающейся вдали сопки, похожей на небольшой вулкан. И сизоватый дымок стлался над ней, как над вулканом. Пограничники внимательно вглядывались в приближающийся к нам берег, старались грести бесшумно.

Вскоре причалили у каменистого подножия сопки. Выпрыгнув на сушу, мы стали карабкаться наверх. Склон сопки зелёный, поросший травой и кустарником. Куда ни взгляни — цветы, красные, белые, лиловые, жёлтые. От них рябит в глазах. Их сильный запах слегка кружит голову. Но с приближением к хребту сопки к этому аромату цветов и трав стал примешиваться кисловато-горький привкус порохового чада. От него саднило в горле.

Впереди и чуть над нами зелёная черта склона наискосок уходила вниз и влево. Казалось, за этой чертой сразу же начинается небо.

Но когда до низкорослого ельника, голубоватой щетиной покрывающего склон, осталось всего несколько шагов, впереди нас неожиданно загремели выстрелы, яростно застрочил пулемёт. Мы, как по команде, припали к земле. Но это стреляли не в нас. По ту сторону сопки шёл бой.

Мы во весь дух бросились к ельнику, пересекли его, и перед нами как на ладони открылось поле битвы. Весь склон, будто мухи, облепили самураи. Ползут, вжимаясь в расщелины, перебегают от камня к камню. Полукружием обступили вершину сопки, медленно движутся к ней, к тому месту, где полощется на ветру, приводя их в бешенство, алое полотнище нашего флага.