Браконьер — враг природы, враг честного племени рыболовов, он жаден и беспощаден. Недрогнувшей рукой вонзит острогу в спину щуки, выплывшей на мелководье выметать икру, пустит заряд дроби в зазевавшегося голавля. Вычерпнет мелкоячеистой сетью всю мелочь, будет потирать руки при виде всплывающей на поверхность рыбы, отравленной ядовитой приманкой.
Держи ухо востро, товарищ! Иначе вот такой, прокравшись на рыбачью тропу, может натворить немало мерзостей, надолго лишит тебя тихой рыбацкой радости, в поисках которой ты проходишь многие километры, мокнешь под дождем и коротаешь бессонные ночи у дымного костерка.
Рыбачья тропа — только для чистых душой!
Рассказы, составившие этот раздел, характеризуют начальный период творчества Е. Носова, печатались во второй половине 50 — первом половине 60-х годов в курской молодежной газете «Молодая гвардия», в «Курской правде», «Курском альманахе», в журналах «Подъем», «Огонек», «Молодая гвардия», «Наш современник», в «Литературной газете», вошли в первые книги писателя: «На рыбачьей тропе» (Курск, 1958); «Рассказы» (Курск, 1959); «Тридцать зерен» (М., Мол. гвардия, 1961). По сравнению с первым изданием подавляющее большинство произведений переработано автором, в некоторых из них изменены заголовки.
Из явлений природы Е. Носов дал превосходные по краскам и звукам картины летнем о грозового ливня; короткого, сквозь солнце, слепого, в тёплой пелене дождя, нудного осеннего моросея; октябрьской ночи, лунного затмения, радуги, ядреного зимнего утра и дня; жаркого летнего полдня; прохлад ночи, напоенного запахами цветов и трав заката…
Флора Курской области насчитывает около тысячи трехсот видов растений, многие из которых представлены в прозе Е. Носова не только, так сказать, номенклатурно, назывно, но охарактеризованы ярко и точно тремя-четырьмя словами и, с этой точки зрения, могли бы украсить любой ботанический определитель. Писатель дал блестящие художественные образцы пейзажной прозы, запечатлевшей и различные сезонные состояние лесостепной природы, и ее «самочувствие» в разное время суток. В самих «ненаучных» названиях растений, к которым любит прибегать художник в своих рассказах, отразились выверенные воззрения народа на историю, быт, любовь, человеческий характер и т. п.: о женской красоте — анютины глазки; о любви и верности незабудка; о трудном детстве — мать-и-мачеха; в неурожайные годы и белокрыльник хлебница, а в горе и кувшинка одолень-трава…
Многочисленны описания животного, пернатого царства и мелкой твари по внешности и повадкам, отдельные страницы отведены различным видам рыб…
Природа в произведениях Е. Носова не фон и не бутафорская декорация, человек вписан в нее накрепко, как и она в человека. Друг без друга они существовать попросту не могут. Вся трудовая деятельность людей сосредоточивается здесь вокруг хлебного поля, сенокоса, пастьбы скота, дойки коров, выращивания птицы, весь досуг отдан одной бескорыстной страсти — охоте, рыболовству, собиранию грибов, целебных трав, цветов и ягод, наблюдению над птицей и зверем, уходу за деревом. Любимые герои Е. Носова председатель колхоза, доярка, птичница и скотница, пастух, сторож и агроном. Это по роду труда, по досугу же все они (и в особенности дети) охотники, рыболовы, грибники, травники, песельники, музыканты, сказочники, люди здоровой мечты и добрых радостных увлечений.
Природа для них не объект высокомерного и бездумного приложения сил она такая же живая, с душой и сердцем, реальность, как и человек: «всякая тварь к душевности понятие имеет, — что рыба, что птица, что зверь какой».
Рассказы, представленные в данном разделе, переиздаются, по обыкновению, для детского чтения, отдельные критики относятся к ним несколько снисходительно, как к «пробам пера» и материалу для построения гладких концепций о творческом развитии автора. Это недоразумение проистекает из укоренившегося в нашей критике и науке искусственного деления литературы на «детскую» и «взрослую», первую из которых почему-то принято считать наиболее легкой для писателя и наименее серьезной.
Думается, правы те критики, которые подходят к литературе как к Литературе, а не чтению для «детей», «домохозяек», и т. п. В 1961 г., в связи с выходом в свет в столице первого сборника его «детских» рассказов, Е. Носов был назван рецензентом журнала «Москва» «тонким художником». «Носов, — говорилось в журнале, — одарен острым чувством природы. У него к тому же уйма разных сведений о природе. <…> У него есть то, что Михаил Михайлович Пришвин назвал культурой «родственного» внимания к личности всяких живых существ. <…> Раздумья о связи человека и природы стали основой многих рассказов Нокова» (Ланина В. Тонкий художник. — Москва, 1961, № 10, с. 211).
«Да, — писал недавно А. Кондратович, оспаривая снисходительное отношение отдельных критиков к первым произведениям Е. Носова, — ранний Носов идилличен, замкнут в своем кругу тем и интересов; да, он пока еще художник-пейзажист, и жизнь со всеми ее трудностями и противоречиями еще за пределами того, что он делал. Но то, что он делал, он делал с пониманием всей ответственности перед читателем, перед великой нашей литературой, на том уровне мастерства, когда становятся нестерпимыми малейшее неряшество и любой неверный звук. По этой причине мы и не уловим отчетливых переходов в творческой биографии писателя» (Наш современник, 1982, № 1, с. 173).
