Надежда не знала, как в таких случаях утешать и что говорить, в кино и в книгах взрослые говорят что-то о красивых глазах и голосе. Самой Фокиной все зеркальца без исключения говорили, что она милая девочка, без всяких там "на свете есть милее... " Была она вне зеркальных сравнений и зеркальной критики. И ещё она ни к кому не испытывала такого чувства, которым поделилась с ней Елена.
- Если Ларионов зазнается, - сказала Надя утешительно тихим голосом, - то он должен будет начать нарушать режим, то он должен будет начать ходить по вечерам в молодёжное кафе, скажем, а если он должен будет посещать молодёжное кафе... то... с тобой...
- А почему именно со мной? - удивилась Гуляева единственному Надиному варианту.
- "Почему, почему"? Ну, хотя бы потому, что ты и... ты и прекрасная собеседница и... вообще.
- Елена Прекрасная, в скобках Собеседница, - пошутила Гуляева. - Это звучит.
Она помолчала, ей показалось, что в этих словах есть что-то обнадёживающее, и она сказала:
- А если он и впрямь зазнается!.. Если он и вправду окажется не таким, каким его все представляют... то я подойду и скажу: "Ах, ты мне нужен и не такой..." А он скажет:
"Правда?! А я думал, что я "не такой" никому не нужен".
Глава 1
ПРОБЛЕМА ГУСЯ И ДРУГИЕ ПРОБЛЕМЫ
Так вот... Если бы мы в самом начале истории, которая называется "Флейта для чемпиона", захотели подняться и взглянуть на место действия с высоты птичьего полёта, то для этого нам пришлось бы воспользоваться теми услугами, что рекламирует фанерный щит, висящий на Ленинградском проспекте возле входа на вертолётную станцию:
Хотите увидеть
Окрестности Москвы
С птичьего полёта?
Летите вертолётом!
Воспользуемся приглашением "Аэрофлота" и поднимемся над Москвой. Мы увидим залитые утренним солнечным светом улицы и площади, затканные паутиной проводов. Электрической паутиной. Когда я смотрю на московское небо снизу вверх или на московские улицы сверху вниз, всегда эти провода мне кажутся делом "рук" какого-то фантастического паука, который но ночам всё прядёт свою металлическую нить и всё гуще заплетает город в свои электрические сети. Ещё увидим мы лужниковский стадион, стадионы "Динамо", "Локомотив", "Труд", "ЦСКА"... Голубую, пересекающую весь город ленту Москвы-реки, напоминающую гигантскую подпись... И дворы, дворы, дворы, бесконечные московские дворы, в одном из которых и произойдёт история с названием "Флейта для чемпиона".
Как говорят вертолётчики, "зависнем" и остановим свой взгляд на одном из дворов, который привлечёт наше внимание тем, что даже с высоты нам сразу станет ясно, что там происходит что-то необычное.
Чуть снизившись ещё, мы различим, что этот двор находится в районе старого Арбата, который я так люблю, старый двор в районе старой Москвы, зажатый с четырёх сторон старомодными домами, теми невысокими домами, что, как люди, каждый имеет своё лицо и, главное, своей вполне нормальной высотой не отнимают у людей неба.
Двор сверху будет выглядеть очень пёстро, как картина абстрактного художника, на которой беспорядочно смешались все краски в разноцветные полосы и пятна. А среди мальчишек и девчонок, заполнивших двор, мы обнаружим какую-то просто безумную суету, если приглядимся ко двору внимательней.
Теперь мы уже совсем низко, над самым двором, и цветочные полосы и пятна на наших глазах превратились во флаги и лозунги, на которых можно разобрать надписи: "Да здравствуют наши 1-е олимпийские игры по прыжкам тройным, в длину и в высоту!", "Уважай сильного! Дружи с равным! Помогай слабому!", "Каждый человек - физкультурник!", "Дадим родине чемпиона по всем прыжкам сразу!"
Итак, никаких следов чемпиона пока нет. И никаких следов безумной идеи. Даже наоборот. Вокруг нас всё говорит о самой разумной затее: устроить во дворе "олимпийские игры", пусть по одному виду спорта, только по прыжкам. Зато здесь всё, как у взрослых: даже есть чаша олимпийского огня, возле которой возится паренёк с закопчённым лицом - это Тарас Сидякин по прозвищу "Дымовой". А мимо него пробегают с озабоченными лицами Елена Гуляева и Надежда Фокина.
- Прошу форум на кворум! - громко выкрикивает Елена. - Толкалина не видел? - спросила она Сидякина.
- Не видел.
- Кворум срывает! - возмутилась Елена. - Безобразие!
Вадим Масюков, развешивающий олимпийские флаги на рыболовных лесках, тоже отрицательно ответил на вопрос Елены.
Всё с тем же кличем "Форум на кворум!" Елена Гуляева промчалась по так называемой "Олимп-аллее", посыпанной жёлтым песком, по бокам которой стоят ещё недокрашенные под мрамор фанерные "греки": Дискобол, Геракл и Апоксимен, Дорифор и Зевс-громовержец, - вернулась в сектор для прыжков с недостроенной для разбега дорожкой. Обогнула пока ещё пустой щит "Вестник Олимпиады", на котором под названием "Старт" должны будут со временем поместиться материалы серьёзного характера, а под шапкой "фальстарт" - будущий олимпийский юмор.
И наконец, во всю прыть вместе с Надеждой Фокиной устремилась к беседке, украшенной фанерной колоннадой в античном стиле с надписью по широкому фронту: "Эланодиум", что в переводе на русский язык значит: "судейская".
Надежда Фокина, на бегу то и дело заглядывая в папку, спросила:
- А вдруг Гусь возьмёт да и разгонит наш форум?
- А кворум на что? - Елену даже всю передёрнуло от одной такой мысли, что Гусь разгонит форум.
- А вдруг Гусь возьмёт да и разгонит кворум? - не унималась Фокина.
- Не в Древней Греции живём, - успокоила её Лена. - Пусть попробует...
- Нет, Лена. Гусь всё-таки - это главная проблема наших олимпийских игр, - продолжала сокрушаться Надежда Фокина. - Но понимаешь, есть...
- А если я эту проблему уже решила? - не дослушала Лена Фокину и загадочно и даже победоносно улыбнулась и почему-то похлопала себя по карману спортивной курточки и добавила ещё загадочней: - А может быть, Гусь у меня в кармане!..
- Ты меня не дослушала, - сказала, поморщившись, Надежда. - Гусь - это, конечно, главная проблема наших олимпийских игр, но самая главная - это Вениамин Ларионов!
- При чём здесь Ларионов? - переспросила Лена.
- Но я же тебе рассказывала про Марка Наполи! - рассердилась Надежда. - Я тебе даже вырезку показывала!
Елена посмотрела на Фокину как на сумасшедшую.
И здесь придётся несколько вернуться назад. Дело в том, что Надежда действительно рассказывала Елене об итальянском профессоре Марко Наполи и показывала вырезку из одного спортивного журнала. Там говорилось следующее.
В Древней Греции был обычай. Если грек преуспевал в каком-либо деле и становился известным, его награждали... человеком с флейтой. Наверное, таким человеком был раб, ибо кому же захочется добровольно стать тенью человека. Куда бы ни направлялся знаменитый учёный муж или философ, повсюду следовал за ним человек и играл на флейте. Звуки собирали греков поглазеть на знаменитость. Флейта делала человека популярным. Всё это стало известно в связи с одним из самых сенсационных открытий археологов XX века.
Древние греки утаили свою живопись. Они подарили нам только скульптуру и здания. А итальянский профессор Марко Наполи обнаружил не так давно неподалёку от развалин античного городка Пестума усыпальницу пятого века до нашей эры. Владелец её и житель, если его можно так назвать, был знаменитым ныряльщиком. На фресках его изящное тело изящно парит в воздухе.
На одной из стен этой усыпальницы прыгун изображён с человеком-тенью позади. Шествует важно ныряльщик, за ним идёт человек-флейта... "Тру-ля-ля! Вот идёт знатный ныряльщик! - поёт флейта. - Непревзойдённый ныряльщик! Нет такого второго ныряльщика в Греции!"
И вот Надежда уже несколько раз предлагала Лене для начала приставить к Вениамину Ларионову ("Самому юному и талантливому спортсмену во всей Москве, по мнению Фокиной, и уж, как пить дать, будущему чемпиону мира по прыжкам в высоту"), - так вот Надежда ещё раз предложила приставить к Ларионову "человека с флейтой". А Елена сомневалась.
Они вошли в судейскую беседку. Здесь собрался весь форум судей. Все, кроме Толкалина.
- Просто безобразие! - опять воскликнула Елена. - Каждый раз этот Толкалин опаздывает! Ну ладно! Это ему отразится! - С видом заговорщика она огляделась вокруг и вдруг, словно дирижёр, взмахнула руками: - Три-четыре...
Хор "эланодиков" тихо, почти шёпотом, подхватил слова Пушкина на какой-то весьма самодельный мотив:
- "...Желаю славы я, чтоб именем моим..."
Это прозвучало, как музыкальный эпиграф, потому что мановением руки Елена оборвала песню.
- Собрание кворума олимпийского комитета считаю открытым, сердито объявила Елена. - Цветкова, веди протокол... На повестке дня две проблемы: проблема Ларионова и его звёздной болезни. Цветкова, записывай...
- А я что делаю?.. - обиделась Татьяна, включившая портативный магнитофон.
Именно в это время Гуляева заметила проходивших мимо Леонида Толкалина с Виолеттой Левской. Он нёс за ней скрипку в футляре.
