позорный наряд сегодня на тебя нацепили? Опять те узкие джинсы, которые должны натирать одновременно задницу и яйца? Ты их там ещё не лишился? А что, кровь плохо циркулирует, ткани отмирают. Я читал, что такое возможно.
Айзек продолжал подшучивать над братом, и я видела, как тот багровеет, злясь. Его шея уже покрылась алыми пятнами, а я знала, что это – дурной знак. Так что поспешила прийти на помощь. Но сделала это в своём стиле. Хмыкнув, я отозвалась:
– Всё у него на месте. Я проверяла на днях.
Оба парня уставились меня с одинаковым недоумением, а после также синхронно прыснули. Одно слово – братья. Айзек даже перестал хмуриться и, покачав головой, отметил:
– Ну, тебе я верю. Ладно, молодёжь, идите уже. Кайл, не забудь, завтра мы уезжаем.
– Помню-помню, папочка, – хмыкнула я, утягивая Итана за собой.
Да, мне предстояли очередные гастроли. Но в ту минуту я думала не об этом. А о том, как, наконец, останусь наедине со своим парнем.
Глава вторая
Кайл
Я любила гастроли. Мне нравилось ездить из одного города в другой – то на самолёте, то на поезде. Но чаще всего мы путешествовали на двух турбасах. В одном ехала вся группа, во втором – остальная часть команды и техника. Иногда дорога занимала сутки и ночевали мы на специально оборудованных койках. Я была единственной девушкой в коллективе, но это уже давно никого не смущало. Подозреваю, что парни за годы совместной работы давно перестали видеть во мне женщину. Даже если бы я прошла мимо них голой – они бы и бровью не повели. Не то, чтобы я собиралась это проверять, но всё же.
Итан поначалу дико ревновал меня. Ему не нравилась сама мысль, что я провожу столько времени в компании исключительно мужчин. Но когда парни, один за другим, начали обзаводиться семьями, он вроде как успокоился. Да и я никогда не давал повода сомневаться в себе.
Плюс – рядом всегда был Айзек. Уж к нему то Итан никогда не ревновал – знал, что его брат видел во мне лишь друга. Ну, или младшую сестру, которую нужно было оберегать, но никак не раздевать глазами.
На мою просьбу взять с собой Итана старший Дэвис, как я и предполагала, ответил положительно. Правда, поехать на автобусе мой парень не смог – срочные съёмки, все дела, но он должен был встретить нас уже в отеле. Новости меня немного огорчили, но в то же время я понимала, что Итану будет куда комфортнее на самолёте, а не в турбасе. Я любила своего парня, очень, но нередко сравнивала его с комнатным цветком. Гастроли были тем ещё испытанием для многих. Когда я только начинала своё, так сказать, восхождение по звёздному Олимпу, уже через неделю после начала тура превращалась в ненормальную истеричку. Наш график постоянно скакал – порой нужно было заставлять себе ложиться спать в пять вечера, а порой приходилось бодрствовать до трёх ночи. Когда концерты были каждый день, на ночёвки в отелях времени не оставалось, а это значило что? Правильно – никакого нормального душа, сон под мерное гудение мотора, подпрыгивание на ухабах и прочие прелести. В какой-то момент города начинали сливаться в один, и я уже не понимала, где нахожусь. Ребята из группы пару раз пытались брать с собой жён, но уже через несколько дней в воздухе начинало благоухать разводом. Так что от такой практики группа отказалась. Я же любила рисковать. Но в меру.
– Хей.
Я подняла голову от блокнота, в котором записывала куплет очередной песни и улыбнулась.
– Айзек.
Друг стоял рядом и взглядом спрашивал, не против ли я, чтобы он сел. Я, как и всегда во время поездок, забилась в самый конец автобуса, где расположился полукруглый диван, а в пол был вкручен журнальный столик. Парни, как и всегда, зависали недалеко от водителя, развлекая его разговорами и о чём-то споря.
Подвинувшись и дождавшись, когда он сядет рядом, я без лишних слов просто положила голову ему на плечо и вздохнула. Не представляю, как я раньше переживала это всё без него. Выматывающие поездки, концерты, на которых я, кажется, выворачивала себя наизнанку, интервью, во время которых каждый норовил залезть поглубже в душу и поковыряться там. Айзек был рядом вот уже три года – столько же, сколько я встречалась с его братом. Забавная годовщина, если подумать. Три года – ничто, по сравнению с дружбой продолжительностью в двадцать лет, но всё же срок довольно солидный.
– Ты что, уже устала? Мы же выехали всего шесть часов назад, – мягко улыбнулся Айзек, убирая с моего лица прядку светлых волос, которая, как всегда, выбилась из неряшливого пучка.
– Нет, просто никак не могу родить припев. Все варианты кажутся какими-то…пресными. Ничего путного не выходит, – пожаловалась я брюнету.
Говорить своему менеджеру, что у тебя что-то вроде творческого кризиса – плохая идея. Никогда так не делайте. Но Айзеку можно. Айзек – друг, он не выдаст. Более того – всегда поддержит. Вот и в тот момент он не стал хмуриться, а просто пожал плечами, от чего моя голова, которая всё еще покоилась на одном из них, качнулась вверх-вниз, и ответил:
– Значит, отложи. Вернёшься к этому позже. Кайл, у тебя полно времени. Новый альбом мы начнём записывать только через два месяца. Сейчас направь всю энергию на тур.
– А, может, направить её на мороженое? – подняла я голову.
А вот тут Айзек чуть нахмурился. Покачав головой, от заметил:
– Не лучшее решение. Погода сейчас нестабильная. Чуть продует – и всё, привет, ларингит. Будь на то воля лейбла – ты бы ходила только в водолазках и шарфах, чтобы, не приведи Господь, не заболеть.
–Ну, хотя бы одно! Маленький рожок! Малюсенький! – взмолилась я, наваливаясь на друга.
Мороженое было моей слабостью. Почти такой же сильной, как и кофе. А если эти двое встречались – то всё, тушите свет. Догадываетесь, что я чаще всего заказывала в кафе? О, да, детка, двойной гляссе с миндальной стружкой и шоколадным сиропом – вот моя короночка! Сразу после рафа.
Айзек закатил глаза, словно спрашивая у небес, за что ему всё это. За какие мучения ему досталась такая подруга и подопечная. Но вслух он этого не произнёс. Нет, обняв меня одной рукой за плечи и чуть прижимая к себе, он проворчал:
– Посмотрим. Как будешь себя вести.
– Папочка, я буду самой лучшей! – клятвенно пообещала я, широко улыбаясь с самым ангельским
