Даша сердито сжала кулачки и, с вывозом посмотрев на Петьку, закричала:
- Послушай, ты. Не смей на меня орать. Ты - недотепа, вдвое старше меня, не мог за всю свою жизнь выучить побольше стихотворений. Тоже мне старший брат называется.
Даша скорчила презрительную мину и отвернулась.
Петька опешил. Даша всегда была его преданным обожателем. Он воспитывал ее и повсюду таскал за собой, а она всегда платила ему бесконечной преданностью и была непоколебимо уверена, что он во всем самый лучший. "Конечно, она права. Чего это я раскричался?" - подумал Петька и вслух сказал:
- Ладно тебе. Я же не со зла.
Даша фыркнула и передернула плечами. На мгновение темное пятно за Дашиной спиной приняло очертания летучей мыши, но ребята этого не заметили.
ГЛАВА 46. ЖАЖДА
Вокруг, насколько хватало глаз громоздились безжизненные скалы. Зорька оставалась почти такой же недосягаемой, как и в начале пути. Горы, леса и реки по-прежнему отделяли ребят от Золотого Царства Рассвета. Спорить о том, кто виноват, было бесполезно, и Петька с Дашей начали молча карабкаться по крутым каменистым уступам. Они старались не оглядываться и не смотреть вниз, чтобы не видеть какая глубокая пропасть простирается под ними. Подниматься в гору было тяжело. Время от времени дети смотрели на вершину отрога, но расстояние до нее, казалось, не сокращалось. В воздухе висел удушливый липкий зной, и от этого двигаться было еще труднее. Ребята взмокли от пота. Обессилевшие, они остановились передохнуть на небольшом уступе.
- Петя, я хочу пить, - жалобно сказала Даша.
- Где я тебе воды возьму? - вздохнул Петька.
На горных склонах не росло ни кустика, ни пучка травы. Казалось, сами скалы дышали зноем и источали жар. Камни были горячими, как-будто прогретые жгучим полуденным солнцем.
- У нас ведь есть глоток воды, - вспомнила Даша о подарке эльфов.
У Петьки тоже пересохло во рту от жажды, но он боялся истратить драгоценный дар маленьких волшебников сейчас, почти в начале трудного перехода через раскаленные скалы.
- Потерпи немножко. Нам еще далеко идти, - сказал он, и дети вновь тронулись в путь.
Чем выше они забирались, тем нестерпимее становилась жара и тем мучительнее жажда. Все чаще ребятам приходилось останавливаться, чтобы передохнуть. Наконец, Петька решился обратиться к помощи волшебного кошелька. Он бережно достал его из кармана и, открыв застежку, произнес:
- Глоток воды.
Ребята в напряжении глядели на оставшиеся горошины, ожидая, что одна из них превратится в глоток живительной влаги, но тщетно. Вновь и вновь, как заклинание, они повторяли два слова. Горошины были глухи к их мольбе. Поняв, что они напрасно ожидают чуда, Петька спрятал кошелек в карман.
Восхождение превратилось в сплошную муку. Губы ребят потрескались, голова кружилась. От слабости Даша еле передвигала ноги. Петьке все чаще приходилось подсаживать ее, но и его силы были на исходе. Перед глазами у Петьки пошли красные круги, и он плашмя упал на камни, задев ногой большой валун.
Камень сорвался с места и, увлекая за собой каскад гальки и щебня, с грохотом покатился вниз. Даша в бессилии опустилась подле брата. Ей хотелось плакать, но внутри у нее все так пересохло, что даже слез не было.
Вдруг в глубине гор раздался рокот. Он повторился вновь, но уже громче. Скалы под ногами ребят ожили. Даша вскрикнула и прижалась к брату, ища защиты. В Петьку словно влили новые силы. Он вскочил.
- Землетрясение!
Ребята заметались в поисках убежища, но спрятаться было негде. Тут Петька заметил в скале небольшое углубление. Он схватил сестренку за руку и потащил ее в укрытие. Едва дети скрылись в пещерке, как лавина булыжников пронеслась мимо них, сметая все на своем пути. Ребята прижались к стене спасительной ниши, но и она оказалась ненадежным убежищем. Скала треснула и разошлась. Дети стояли на краю глубокой расщелины. Сначала через нее можно было перешагнуть, но гора продолжала отодвигаться, и скоро пропасть стала такой широкой, что и не перепрыгнешь. Земля под ногами дрожала, стоял оглушительный грохот.
Вдруг все разом стихло. Петьку прошиб холодный пот. Только теперь он увидел, что гору двигало гигантское чудовище. Его серый панцирь кое-где отливал красноватым цветом, точь-в-точь как окружающие горы, отчего дракон казался вырубленным из скалы. Чудище медленно подняло голову, разверзло гигантскую пасть, и оттуда, как из кратера вулкана, вырвался столб искр и облако пепла. Ребят обдало жаром, будто они находились возле открытой топки раскаленной печи.
- Кто тут шебуршит? - рыкнул дракон.
Голос его раздавался откуда-то из глубины, и был похож на глухие раскаты грома.
Дети затаились. Они в ужасе наблюдали, как гороподобное чудище поводит головой, ощупывая взглядом склоны. Дашино платье ярким пятном выделялось на фоне безжизненных скал. Взгляд дракона остановился на детях. Некоторое время чудовище недоуменно взирало на ребят, а потом произнесло:
- Экие козявки! Откуда вы взялись?
Его жаркое дыхание опалило ребят, и Даша невольно вскрикнула:
- Ой, горячо!
Вдруг чудище рассмеялось. Громовые раскаты хохота, сопровождаемые новым обвалом, потрясли скалы. Дети вжались в почти отвесную каменную стену, чтобы их не снесло камнепадом. Наконец, дракон перестал смеяться.
- Что ты такое говоришь, козявка? - сказал он. - Как тебе может быть горячо? Не хочешь ли ты сказать, что вы, козявки, что-то чувствуете?
- Конечно, чувствуем, - ответил за Дашу Петька.
Новый раскат хохота потряс ущелье, и новый шквал камней понесся вниз.
- Смешные козявки! Давно я так не веселился. Разве эдакие пигалицы могут что-то чувствовать? У вас чувствам-то и поместиться негде. На вас надави, вы и пикнуть не успеете, не то что почувствовать, - дракон, радуясь своей шутке, от смеха схватился за бока.
Петька с удивлением осознал, что раньше он никогда не задумывался, что даже крошечной букашке-таракашке может быть больно, и она может что-то чувствовать. Теперь, когда они с Дашей оказались на месте букашек, Петька готов был поклясться, что в жизни не обидит ни одной даже самой маленькой козявочки, но что толку было думать об этом сейчас?
Дети стояли, ни живы, ни мертвы. С каждым новым камнепадом край пропасти подступал все ближе.
- Нет, я вас давить не буду, - примирительно сказал дракон. - Я буду вас держать, как диковинку, для развлечения. Не будь я Горыня, если вы мне не приглянулись.
Последнее заявление дракона придало ребятам смелости.
ю Горыня - это Змей-Горыныч, что ли? - робко спросила Даша.
- Нет, Змей-Горыныч - это враки. Сказок понапридумывали, будто я
летаю и красных девиц ворую. Да мне эти девицы даром не нужны. Горыня я оттого, что горы, как пустые короба с места на место переставляю.
Горыня уперся громадными лапами в утес и навалился на него. Утес заскрипел, земля содрогнулась, и скала медленно подалась в сторону.
- Видали? - отряхивая гигантские лапы, самодовольно спросил Горыня. Нет в мире силы могучее моей. Радуйтесь, козявки. Будете жить под моей защитой, меня своей болтовней развлекать.
Дыхание дракона было таким горячим, что воздух вокруг раскалился и над огромной тушей чудовища стояло зыбкое марево. Пекло стало невыносимым. У Даши помутилось в голове. Ноги ее сделались ватными, и она без сил опустилась на голые камни. Петька едва успел подхватить сестренку. Даша закрыла глаза, дыхание ее было прерывистым.
- Пить, - в полудреме-полубреду попросила девочка.
- Горыня, если мы тебе понравились, пожалуйста, не держи нас, пропусти через горы, - взмолился Петька.
- Сразу видно, что ты - козявка. Хоть говорить ты и выучился, но мозгов у тебя маловато. Посуди сам, зачем же я отпущу вас, если вы мне приглянулись? Будь вы мне противны, я бы не захотел вас иметь подле себя. Отпустил бы на все четыре стороны, а то лучше раздавил бы, чтобы не было лишней мороки, - ухмыльнулся дракон.
Петька поглядел на Дашу.
- Пить, - шептала она в беспамятстве.
Вдруг Петька почувствовал прилив храбрости. Он вскинул голову и крикнул:
- Тогда раздави нас. Это лучше, чем умереть от жажды.
Безобразную морду чудовища исказила гримаса негодования.
- Что ты знаешь о жажде? Ты, песчинка! Разве можешь ты чувствовать жажду так, как ее чувствую я? Разве можешь ты страдать? Погляди на мой панцИрь? Он весь потрескался и посерел. Это оттого, что жажда точит и снедает меня изнутри. Во мне клокочет раскаленная лава, и ничто не может ее затушить. Много веков мечтаю я хотя бы об одном глотке воды, но вода ушла из этих гор, и я обречен вечно мучиться от жажды, - Горыня издал душераздирающий вопль, и из его пасти вырвался столб огня и пепла.
Петьку обдало жаром, в глазах у него потемнело, и он потерял сознание. Словно сквозь войлочную стену он слышал обеспокоенный голос Горыни:
- Эй, козявки, вы чего примолкли? Откликнитесь. Я хочу, чтобы вы говорили со мной. Козявки, что же вы молчите?
