проторчал, даже голова разболелась. Хорошо, родители с собой чай с бутербродами взяли, а то нас даже не кормили.
– Но я-то хочу попасть!
Пашка удивился:
– Да? Я думал, ты ходишь, чтобы от тебя родители отстали. Мне мои вечно говорят, что надо в какую-нибудь секцию записаться, а у меня факультативы поздно заканчиваются.
Серый понял, что от Пашки понимания в данном вопросе не дождаться. С Майей на эту тему говорить он не мог, а с Лёхой и вовсе не имело смысла – брат только посмеется. Серый не находил себе места. Неужели ему мучиться от безвестности целых полтора месяца? Да еще неясно, что получится. Серый извелся сам, извел родителей и брата. В один из дней он подошел к отцу.
– Пап, а у тебя нет знакомого специалиста по линзам?
Тот задумчиво уставился на сына.
– Очень надо?
– Очень. Не могу ждать мая!
– Ну раз так…
Отец достал записную книжку и начал обзванивать знакомых. Через бывшего одноклассника он смог устроить прием у профессора. Оказалось, что астигматизма у Серого нет и можно использовать обычные линзы. Так что вскоре Серый стал счастливым обладателем контактных линз и необходимого штампа в медкнижке.
Снег капитулировал на милость победителя, но тот был безжалостен – даже в самых укромных уголках города не осталось следов зимы. Серому весна представлялась чистюлей: сначала отмыла небо, затем добралась до улиц. Взяла в руки огромную метлу и пошла ею орудовать: смахнула снег, затем добралась до грязи, прятавшейся под сугробами. Небось еще и ворчала по поводу замарашки-зимы, которая вместо того, чтобы выбросить мусор, припрятала его в укромных местах. Прямо как ребенок, прячущий фантики под кроватью.
– Прикинь, оказывается рост Петра Первого был двести тринадцать сантиметров! Представляешь? – Серый переписывался с Самохиной.
– Ничего себе! Это ж выше Валуева, – поразилась Майя.
– Ага. А еще говорили, что, когда он уехал в Европу, его там подменили.
Она не поверила:
– Правда?!
– Не знаю, это типа легенды, – ответил Серый. – Но вроде когда уезжал, у него родинка на щеке была, а когда вернулся – уже нет. И по-русски плохо говорил.
– Прикольно! «А царь-то ненастоящий?!» Это в кино каком-то было, – вспомнила Самохина.
– Да, «Иван Васильевич меняет профессию», но это про другого царя. А именно Петр Великий придумал отмечать Новый год первого января, а дома украшать еловыми лапами.
Майя восхитилась его кругозором:
– Слушай, откуда ты все это знаешь?
Серый выбрал закатывающий от удовольствия глаза смайлик и отправил Самохиной.
– Я супермозг!
Не писать же, что все это он откопал в интернете. Пусть думает, что Серый эрудированный. Ведь почти так и есть – на глазах таким становится.
Серый почти каждый день общался с Самохиной. Ей уже не так сильно требовалась помощь с уроками, но явно нравилось болтать с таинственным незнакомцем. Серый специально искал занимательные факты, чтобы ее интерес не ослабевал. Для себя он твердо решил, что, когда достойно выступит на соревнованиях, сразу же признается, что это он человек-невидимка. Хватит скрываться, а то глупо получается.
– А я скоро в Саранск еду, на неделю, – написала Майя.
– А где это?
– Город один в Мордовии. Там этап Кубка России будет проходить, очень сложная трасса. Горка высокая, повороты для нас непривычные. Пять дней тренироваться будем, потом два дня соревнований.
– Удачи тебе! – пожелал Серый.
– Я дяде Вите обещала, что попаду в тройку финалистов. – Она прислала смайлик с развевающимся триколором и закончила диалог.
Серый загрустил: ему до Саранска как до космоса – работать и работать. Жаль, что раньше он и не подозревал, что существует велосипедный мотокросс, а то сейчас бы отправился вместе с Самохиной на выезд. Да и все по-другому могло быть. И с соревнованиями, и с отношениями. Серый прижался лбом к стеклу. В темно-синем небе мерцали огни набирающего высоту самолета, сияли залитые светом многоэтажки, работало уличное освещение. Казалось, что за окном проходит веселый праздник, лишь у него на душе было пасмурно.
Ночью снился Саранск: его название высветилось огненными буквами в темном небе. Слабо горели фонари, озаряя огромную, заполнившую небосклон луну. Вдали горели посадочные огни, озаряя трек, по которому ехала Самохина. Она с лёту преодолела малую горку, ушла в крутой вираж, затем своим фирменным способом прошла тройнуху и прибавила скорость. В конце трасса начинала подниматься вверх, упираясь в сырную головку луны. Именно туда и стремилась Самохина, все быстрее, настойчивее поднимаясь по бесконечному трамплину, а потом оторвалась и взмыла вверх.
Когда Майя вернулась с этапа Кубка, ее ждало новое сообщение:
Ну почему же крыльев нет?
И рвешь педали, как на взлет.
Отбросив вес земных планет,
Ты начинаешь свой полет.
Уж близок бледный лик луны,
Хвостатый шлейф собрался звезд,
Но, не смутившись вышины,
Ты в беспредельность чертишь мост.
И спит Москва, и спит Саранск,
Не зная то, что в этот час
Среди космических пространств
Еще одна звезда зажглась.
На соревнованиях в Саранске Самохина заняла в финале второе место. С одной стороны, Серый радовался за Майю – она это заслужила своим трудом и упрямством, вечным прыганьем выше головы. С другой, расстояние между ними увеличивалось. И Серый не знал: сможет ли он приблизиться к мечте? Или так и останется для Самохиной всего лишь таинственным незнакомцем из интернета?
Звонок был неожиданным. Нет, если разобраться, ничего странного в нем не ощущалось. Но Серому показалось, что телефон зазвонил как-то по-особенному. Мол, срочно берите трубку! Серый так и поступил, первым добежав до аппарата. На том конце провода послышался незнакомый женский голос. Оказалось, это хозяйка йорка. Того самого, что Фадеевы приютили у себя. Серый решил, что хозяйка снова начнет благодарить, но услышал другое:
– Знаете, мы забрали от заводчицы алиментного щенка. И надумали подарить его вам.
Серый понял только, что какого-то щенка хотят отдать им, и чуть не запрыгал возле телефона.
– Мама, это тебя! – закричал он.
В тот момент Серый больше всего боялся, что мама откажется. Та, собственно, так и начала: мол, неудобно, щенок же больших денег стоит. Серый не понимал: что неудобно? Раз предлагают – надо брать. Лёха считал так же. Он стоял около мамы и жалобно смотрел на нее: решил взять на взгляд, как у кота из «Шрека». Обычно с мамой этот номер не проходил, но тут она дрогнула.
– Хорошо, – ответила она в трубку, –
