- К черту! - храбро выкрикнула Люда и рванулась к дверям, потом, что-то вспомнив, вернулась, влепила мне поцелуй и сказала:
- Большое спасибо. Даже если не возьмут, все равно.
Ч А С Т Ь Ч Е Т В Е Р Т А Я
ЧЕЛОВЕК РОДИЛСЯ
С некоторых пор наиболее привлекательным для Гарьки Синюхина местом на стадионе сделался закуток под южными трибунами. Здесь по субботам и воскресеньям собиралась самая разношерстная публика и шел оживленный обмен марками, почтовыми открытками, монетами, значками, бутылочными этикетками, пакетиками из-под безопасных бритв. Большинство коллекционеров были ребята, но попадался и взрослый народ.
Кто, как и когда устанавливал неписаные законы обмена, сказать трудно, но скоро Гарька усвоил, что за такой значок дают один, а за такой - два, а за этакий - и все пять штук. Пока он входил во вкус обменных операций, его не интересовали сами значки - спортивные, или гербы городов, или военные - все равно! Просто Гарьке хотелось наменять возможно больше, и он приходил в радостное возбуждение, когда, принеся на стадион десять значков, уносил полсотни. Изворотливый, хитрый, он без труда выработал особую тактику обмена. Выбрав мальчонку поменьше, Гарька подходил к нему и придушенным шепотом, опасливо косясь по сторонам, выговаривал:
- Есть олимпийский. Только не ори... - После такого предупреждения отводил жертву в сторону и, чуть приоткрыв ладонь, показывал "ценность". Таинственный шепоток, опасливый взгляд действовали гипнотизирующе, и в трех случаях из пяти мальчонка выворачивал карманы, отдавая за обычную двадцатикопеечную железку и три, а то и пять значков. Благодаря такой методике, нахальству и настойчивости "богатство" Синюхина росло необыкновенно быстро.
Так продолжалось довольно долго. И Гарька был вполне счастлив: начав с десятка металлических кружочков и прямоугольников, он за какой-то месяц стал обладателем нескольких туго набитых значками коробок из-под монпансье. Гарьке казалось, что он ведет дело ловко и как никто хитро.
Обрабатывая очередного второклассника, Синюхин не заметил, что за его действиями внимательно наблюдает какой-то незнакомый верзила-парень. Довольный, что за "Отличника текстильной промышленности" ему удалось выторговать три значка с изображением диких зверей, Гарька пошел к выходу, но тут его окликнули.
- Ты хоть понимаешь, что делаешь? - спросил верзила.
- Что? Все меняются и я...
- Все-то все... Но ты меняешь значок "Отличника текстильной промышленности", это - государственный знак! Наградной! И такие знаки не подлежат реализации, то есть продаже, равно как и обмену. Подобные действия караются законом. - Парень говорил уверенно, и Гарька струхнул. Первая мысль была - бежать, но он не успел привести ее в исполнение.
- А ну покажи, что у тебя еще есть? - потребовал парень.
Они отошли в сторонку, и Синюхин раскрыл перед незнакомцем свои коробки. Тот быстро перебирал, словно просеивал, значки между пальцами, что-то мычал при этом и вдруг предложил:
- Пятерку за все хочешь?
- Какую пятерку? - не сразу сообразив, что речь идет о деньгах, удивился Гарька. До сих пор ему просто не приходило в голову продавать значки. Но он быстро сориентировался в обстановке и начал торговаться: Так если даже по гривеннику за штуку считать, тут и то больше будет, а есть значки и дороже...
- Дороже?! Сколько ты за них отдал? Налапошил маленьких, я не первый день за тобой наблюдаю! И еще торгуешься?
- Я вообще продавать не собирался, ты же предложил.
- Ладно, Босс мелочиться не привык - хватай семь рублей и слушай дальше...
Гарьке ужасно понравилось, что верзила назвал себя Боссом - это было как в заграничном кино; получить с такой легкостью семь рублей он не рассчитывал, и это тоже понравилось.
- Такой мурой - значочками, пуговками - для блезиру только заниматься можно. Несерьезная работа. Люди понимающие вот на чем дела делают, - и парень показал Гарьке, не выпуская из руки, орден Красной Звезды. - Видал? Четвертачок штука! Дело рисковое, кому попало не предлагают... Но ты соображаешь, как с пацанвы тянуть, а тут у половины собирателей дедушки и папаши кавалеры! Понял, что выменивать надо? Сумеешь, я приму, половина твоя, половина - моя...
Чем дольше продолжался разговор, тем более увлекательные перспективы разворачивались перед мысленным взором склонного к авантюризму Гарьки. И голова заработала в новом направлении.
- Слушай, Босс, - предложил он, - возьми семь рублей назад и отдай значки...
- Как назад? Что заметано, то заметано...
- Тебе же выгоднее. Как я без значков к пацанам сунусь? С этими дурачками надо обязательно меняться... Конечно, я могу новые значки наменять, но сколько времени уйдет - недели две или три...
- А ты хват, - сказал Босс, - соображаешь. Гони деньги.
Гарька отдал только что полученные семь рублей и стал обладателем половины своих богатств. Другую половину он не потребовал. Чутьем понял: чтобы войти в доверие, не надо.
- Чего ж ты свое имущество до конца не спрашиваешь? - удивился парень.
И, сам того не подозревая, Гарька ответил афоризмом, достойным ума куда более искушенного, чем его верткий, но еще не окрепший умишко.
- За науку платить надо!
Следующую встречу назначили на будущее воскресенье.
В этот день Синюхин притащил Боссу первые трофеи: медаль "За победу над фашистской Германией", медаль "За доблестный труд в Великой Отечественной войне" и юбилейную медаль в честь восьмисотлетия Москвы.
Босс побренчал блестящими дисками, ухмыльнулся и сказал:
- Медалист! Ну что ж... с чего-то надо начинать. Товар массовый трояк.
Если не считать беспокойных мыслей о хитроумных меновых операциях, которые должны были сделать его обладателем кучи орденов и медалей, жизнь шла своим чередом - Синюхин ходил в школу, с трудом высиживал на уроках, сдувал контрольные, хватал двойки, время от времени получал нагоняи от матери и мечтал о том дне, когда внезапно разбогатеет.
Богатство представлялось Гарьке довольно туманно. Как ни странно, но он не планировал никаких экстраординарных растрат - приобретения, скажем, проигрывателя "Сонья" или настоящих американских джинсов с фабричными кожаными заплатками. Ему рисовались толстые пачки денег. И мысленно он говорил кому-то невидимому - матери, Белле Борисовне или Игорю:
- Ну так как, может или не может Синюхин делать дело?
Пачки обыкновенных замусоленных трехрублевок, спрессованных в плотные брусочки, таинственно превращались в средство самоутверждения. Сказывалась в этом его личная ущербность или результат домашнего воспитания - мать не стеснялась считать при нем не только свои, но и чужие доходы - сказать трудно. Очевидно одно - он хотел этих пачек и как можно скорее...
В перерыве между уроками Гарька полез в ящик Игоря и обнаружил там среди тетрадок, учебников и прочего школьного имущества письмо. Не будучи человеком щепетильным, он, разумеется, сунул нос в чужое послание и установил бездну интереснейших вещей: во-первых, писала девица; во-вторых, ее звали Людмилой; в-третьих, она сообщала Игорю, что на некоторое время вынуждена исчезнуть; в-четвертых, намекала на возможность хорошо устроиться в жизни; в-пятых, просила Игоря сильно не расстраиваться...
И сразу Гарькина голова, занятая единственной заботой, заработала в определенном направлении.
Недели за две до этого он встречал Игоря с какой-то девчонкой... Мать говорила, Игорь закрутил... И возмущалась: с таких лет... куда родители смотрят...
Последнее время Игорь ходит невеселый... Тут что-то светит! Гарька даже вспотел от напряжения.
После уроков, подождав Игоря на улице, он пошел с ним рядом и как бы между делом спросил:
- Что-то давно не видел тебя с Людкой? Мировая девчонка!
- Ты-то откуда знаешь - мировая или не мировая? - подозрительно спросил Игорь.
- Чего не знать, когда все говорят: во, Петелин, девочку закадрил! Или я глухой, или я слепой?
- Все ты слышишь и все видишь. - И, совсем не собираясь откровенничать с Гарькой, Игорь все-таки сказал: - Все мировые, пока их в кино там или в кафе водят... и вообще...
- Наблюдается финзатруд?
- А ты что - выпишешь чек на тысячу долларов?
- Если тебе на самом деле нужны деньги, можем поговорить серьезно, сказал Гарька и повторил: с е р ь е з н о!
- И что ты мне предложишь?
- Можно выгодно забодать марки... У тебя же целый вагон этих марок.
Игорь даже остановился. Такая идея никогда не приходила ему в голову. Они расстались на лестничной клетке. Ничего еще не было решено, но у каждого созревал свой план.
План Игоря был прост и предельно ясен: если Гарька действительно поможет продать марки - марки, конечно, жалко, но что делать - он явится к Люське и потащит ее куда-нибудь... Куда? Впрочем, она, наверное, лучше знает, куда пойти, и они там посидят, поговорят, все выяснится.
"Посидят", "поговорят" - расшифровывалось в представлении Игоря по киноленте зарубежного происхождения - небольшой зальчик, музыка, непринужденный смех, рукопожатия, намеки... дальше воображение его не заносило, но и этого было вполне достаточно, чтобы настроение его заметно улучшилось.
