смятении и могла бы пребывать еще очень долго, если бы под самый вечер к ним не примчалась Анжела с посланием, предназначенным только для ее, Дейзи, ушей.
– Я ненадолго, – выдохнула младшая Перетти, когда они остались наедине в гостиной. – Я пришла сказать, что ты обязательно должна быть на балу. Потому что там будет переодетый Дик. Он специально для этого из тюрьмы сбежал. Никакие тюремные стены не смогли удержать его вдали от тебя! Даже крокодилы! Даже пулеметы… ну да, наверное, они бы тоже не смогли. Короче, тебе надо там быть – еще по одной специальной причине. Слушай, я побежала, а ты чтоб была на балу как штык, а не то пеняй на себя!
– Да! – вскричала Дейзи вне себя от волнения. – Поняла! Приду!
Анжела ускакала довольная, а она кинулась наверх – одеваться.
* * *
Не только у Миллеров, но и в каждом домохозяйстве Ламбета – ну, почти в каждом – люди доставали из шкафов самые лучшие наряды. Кто-то собирался идти в маскарадном, кто-то нет – правила сегодня были свободные. Молодежь в большинстве своем выбирала карнавальные костюмы; те, кто посолиднее, – обычное вечернее платье.
Мистер Хорспат, как заместитель директора Газовой компании, решил, что лучше он будет посолиднее, а потому облачился в черный фрак и белый бальный галстук, и вдобавок набандолинил волосы патентованным «Бандолином», чтобы лежали и волнились как надо – больно уж людям нравилась эта его волнистость.
Над подбитым глазом пришлось думать гораздо дольше, но тут на глаза ему попалась некая реклама в «Джентльмен Газетт», и он бегом побежал к мистеру Джорджу Полу на Оксфорд-стрит, подлинному Художнику-по-Фингалам.
Мистер Пол замазал пострадавший орган театральным гримом и содрал за это с Хорспата полкроны. Зато теперь, глядючи в зеркало, означенный Хорспат видел практически нормальную картину. Дейзи будет ужасно впечатлена, решил он и немного потренировал свою специальную Особо-Пленительную-Улыбку. Пара-тройка попыток, и совершенство было достигнуто.
Семейство Камински собиралось на бал полным составом. Мистер Камински с кузеном Моррисом битый час проспорили о том, годится ли самый свежий стиль вечерней моды, так называемый «парадный непринужденный» для такого аристократического мероприятия, как Бал газовщиков.
– Портной должен быть новатором, Луис! – твердил кузен Моррис. – Он всегда стоит на переднем крае моды!
– Нет, нет и еще раз нет! – возражал на это мистер Камински. – Портной должен воплощать спокойствие, хороший вкус и традиционные ценности. Совершенно не обязательно размахивать твоими последними американскими модами – не в Ламбете так уж точно. Сам носи свой «парадный непринужденный», если хочешь; я буду держаться формального вечернего стиля. Вот погляди на крой этого жилета! Посмотри, как отсвечивает лацкан! А? Каково? Такая красота способна радовать людей вечно, Моррис!
А у Добни тем временем хозяин дома лично гладил свои лучшие брюки. Гром хотел, чтобы папа отправился на бал в костюме пирата, но тот сказал, что он всего три раза надевал парадный костюм и, можно сказать, еще не окупил затраты. А потому костюм был извлечен из шкафа, утюг – поставлен на плиту, и работа закипела.
Едкий запах шариков от моли заполнял маленькую кухоньку целиком. Так, минуточку. Шариков от моли, говорите?
Мистер Добни принюхался.
– Сэм, по-моему, что-то горит, – сказал он.
– Черт, да! – всполошился Гром. – Ты слишком раскалил утюг, па! Скорей, убери его оттуда!
Мистер Добни буквально в последнюю секунду сдернул утюг с брюк и озадаченно поскреб в голове.
– Что с ним такое, понять не могу, – сказал он. – Все никак не наловчусь. У мамы, помнится, отродясь с ним никаких проблем не было.
– Миссис Малоун вот что делает, – вспомнил Гром. – Кладет поверх мокрую тряпку и гладит через нее. Пару-то, пару бывает! Целые облака!
– Ага! – обрадовался мистер Добни. – Так и знал, что здесь есть какой-то секрет.
Он водрузил утюг обратно на плиту, чтобы не остыл, и пошел мочить платок в корыте для мытья посуды. На сей раз утюг покладисто зашипел и наддал пару, а на штанинах по всей длине образовались превосходные, острые как бритва стрелки.
– Потрясающе! – мистер Добни довольно осмотрел результаты своего труда. – Да ими огурцы резать можно!
В это самое время братья Перетти были заняты тем, что подвергали костюмы друг друга беспощадной критике. Альф оделся на бал гондольером, но у него было столько серег в ушах и фальшивых украшений по всему остальному телу, что Джузеппе сказал, он похож больше на канделябр.
– Нет-нет-нет! – решительно возражал Альф. – На балу как раз и надо немножечко выставляться! Показывать себя с лучшей стороны. Молодые леди любят, чтобы все было… живописно. А вот чтобы на них произвели впечатление эти гигантские гусеницы у тебя на ногах, это я сильно сомневаюсь.
Джузеппе выбрал костюм ковбоя – с огромной шляпой с широченными загнутыми полями, которая едва в дверь проходила. Ах да, и поверх штанов у него красовались такие мохнатые ковбойские краги на целую ногу – все как полагается.
– Ничего подобного! – возразил он. – Это выглядит сурово и мужественно. Если такое хорошо для Буффало-Билла, то и для меня сгодится.
Альф на это только подкрутил усы и коварно ухмыльнулся.
И, наконец, в доме Уиттлов мисс Гонория прикалывала к бальному платью цветок гардении. Цветок доставил специальный курьер; к нему прилагалась карточка со словами: «От неизвестного обожателя». Мисс Гонория надеялась, что, надев подарок на бал, она сумеет под сурдинку выяснить, кто же его послал.
– Очень симпатично, дорогая, – похвалил мистер Уиттл. – Какой позор, что компанию на бал тебе составит только твой престарелый отец.
– А вот и нет, папа, – сказала мисс Уиттл, целуя его в щеку и поправляя галстук-бабочку. – Ты выглядишь очень импозантно.
В общем, к балу готовились решительно все.
– Значит, говорите, у вас есть план? – спросил у близнецов Бенни, когда вся компания почти бегом бежала к служебному входу Газовщик-холла.
– Ага, – сказала Анжела. – Наш лучший план за всю историю человечества.
– Помнишь трюк с архиепископом Кентерберийским? – намекнула Зерлина.
– Какой? Когда вы залучили архиепископа прийти судить кошачье шоу? Вот смеху-то было! Он что же, теперь и на бал придет?
– Нет, не придет, – таинственно сказала Анжела.
– А кто тогда? – растерялся Бенни.
– Не гони лошадей, – обронила Зерлина. – Подожди и увидишь.
– Да никого вы не нашли, болтаете только! – огрызнулся Бенни.
– Спорим? – в один голос рявкнули двойняшки.
Мальчишки переглянулись. Одним из главных правил жизни у Бенни было «никогда не ставить против близнецов».
– Гмммм, – максимально нейтрально выразился он.
– Да! – очень довольным голосом сказала Анжела, когда они, наконец, двинулись дальше. – Зуб даю, ты в жизни так не удивлялся. Потрясный сюрприз мы заготовили на
