Джоанн Харрис - Рунная магия

— Что случилось? — спросила Мэдди, увидев его замешательство.

Но Локи был не в состоянии ответить. С закрытыми глазами он сделал еще один шаткий шаг. За его спиной Шепчущий искрился весельем.

«Что тебе надо?» — молча произнес Локи.

«Твое внимание, Песья Звезда. И твое слово».

«Мое слово?»

«Молчи, если жизнь тебе дорога».

Локи с усилием кивнул.

«Я знаю, о чем ты думаешь, — продолжал голос в его голове. — Ты боишься, потому что я могу читать твои мысли. Ты поражен, как выросли мои силы».

Локи промолчал, лишь стиснул зубы.

«И ты гадаешь, собираюсь ли я тебя наказать».

Локи продолжал молчать.

«Я должен, — заключил Шепчущий. — Но я даю тебе шанс покаяться».

«Покаяться? — удивился Локи. — С каких это пор ты беспокоишься о спасении моей души?»

Он ощутил в голове веселье Шепчущего. «Я не о твоей душе беспокоюсь. И тем не менее ты сделаешь, как я скажу. Иди с девочкой в Нижний мир. Отнеси меня в Хель. Освободи Громовержца, предотврати войну…»

«А зачем тебе в Хель? Что ты задумал, старый мошенник?»

Последнее, убийственное копье боли пронзило голову Локи. Он упал на колени, не в силах кричать, и голос в его сознании зачитал предупреждение.

«Никаких вопросов, — велел он. — Делай, что я говорю».

Затем чужое присутствие исчезло, оставив его дрожащим и задыхающимся. Локи снова задумался о том, насколько сильнее стал оракул. Столетия назад он несколько дней пытался усмирить Шепчущего, что изнурило обоих и вызвало опустошения в Подземном мире, а сегодня Шепчущий поставил его на колени за пару секунд.

Теперь он угрожающе сиял, и Локи слышал внутри головы его шепот, тихий, но повелительный:

«Никаких фокусов. Ты даешь слово?»

«Ладно». Локи открыл глаза и принялся медленно, глубоко дышать.

— Что случилось? — озабоченно спросила Мэдди.

Локи пожал плечами.

— Я упал, — ответил он. — Чертовы юбки. — С этими словами он встал и обрушил на Мэдди всю мощь своей кривой улыбки. — Ну, мы идем в Нижний мир или как?

Донельзя нечестивый союз. С одной стороны — Охотница, по-королевски одетая в голубой бархат Этельберты, с другой — пастор с его золотым ключом. В два часа ночи они вошли в дом пастора и, к изумлению и неудовольствию Этель, немедленно отправились в кабинет Ната и заперли за собой дверь.

Там Нат поведал Охотнице все, что знал: о Мэдди Смит, о ее друге — одноглазом бродяге и, особенно, об Ордене и его механизмах. Также он прочел ей из Хорошей Книги и озвучил некоторые гимны из самой короткой Закрытой главы.

Скади с холодным весельем наблюдала и слушала попытки человечка соорудить чары, которые он называл Словом. Однако шли часы, и в ней проснулось любопытство. Пастор был неуклюж и неопытен, но обладал искрой, силой, которую она не вполне понимала. Скади видела ее в его цветах, у него словно были две световые подписи вместо одной: нормальная подпись невыразительного бурого цвета и более яркая, что бежала сквозь первую, словно серебристая пряжа через дешевый шелк. Похоже, Нат Парсон, несмотря на свое тщеславие и эгоизм, все же обладал силами, которые смогут ей пригодиться — или будут ей угрожать, если позволить им неподконтрольно расти.

— Зажги ее.

Они сидели за столом Ната, потухший огарок торчал между ними в подсвечнике. Кен, руна Огня, кривовато мерцала между пальцами пастора.

— Ты не сосредоточился, — нетерпеливо сказала Скади. — Держи ее ровно, сосредоточься, прочти заговор и зажги свечу.

Несколько секунд Нат, хмурясь, таращился на подсвечник.

— Не выходит, — пожаловался он. — Не выходят у меня твои языческие заговоры. Почему бы мне попросту не использовать Слово?

— Слово? — Скади невольно засмеялась. — Слушай, приятель, — произнесла она как можно более терпеливо. — Пашут ли огород слонами? Поджигают ли лес, чтобы раскурить трубку?

Нат пожал плечами.

— Я стремлюсь к действительно важным целям. Мне неинтересно учиться фокусам.

И снова Скади засмеялась. Надо отдать человеку должное, подумала она, по крайней мере, его тщеславие безгранично, пусть того же не скажешь о его уме. Она заключила с ним договор, намереваясь потакать ему, пока не выведает секреты Ордена, но теперь ей стало любопытно. Возможно, в конце концов от него будет прок.

— Фокусам? — повторила она. — Эти фокусы, как ты их называешь, — твое ученичество. Если ты их презираешь, нашему союзу конец. А теперь кончай жаловаться и зажги свечу.

Нат застонал от отвращения.

— Я не могу, — злобно пробормотал он, и в тот же миг с яростным «фшшш!» свеча вспыхнула фиолетовым пламенем, разметала бумаги, покачнула подсвечник и выпустила струю огня до самого потолка, так что на штукатурке осталось черное пятно сажи.

Скади невозмутимо выгнула бровь.

— Тебе не хватает контроля, — сказала она. — Еще раз.

Но Нат с дикой радостью уставился на почерневший огарок.

— У меня получилось! — воскликнул он.

— Плохо, — возразила Охотница.

— Но ты почувствовала? — спросил Нат. — Такая сила… — Он резко умолк, прижав руку к виску, словно у него заболела голова. — Такая сила, — повторил он, но рассеянно, словно думал о чем-то другом.

— Еще раз, будь добр, — холодно велела Скади. — И на этот раз постарайся быть сдержаннее.

Она поправила подсвечник, который все еще был раскален, и насадила новый огарок на штырь.

Нат Парсон улыбался почти отсутствующе. Руна Кен, уже менее кривая, начала возникать между его пальцами.

— Спокойнее, — посоветовала Охотница. — Не спеши.

Кен ярко разгоралась, крупица огня в ладони пастора.

— Слишком много, — предостерегла Скади. — Немедленно притуши.

Но Нат то ли не слышал ее, то ли не обращал внимания, поскольку Кен еще разгорелась, пылая так ярко, что Скади чувствовала ее, точно каплю жидкого стекла, излучающую невыносимый жар.

Глаза Ната сузились и замерцали страстным огнем. Разбросанные бумаги на столе перед ним начали скручиваться и коробиться. Сама свеча, так и не загоревшись, начала таять, плавиться по мере того, как становилось все жарче.

— Прекрати, — приказала Скади. — Не то поджаришься.

Нат Парсон лишь улыбнулся.

Скади почему-то занервничала. Кен через стол от нее была сжатым сердцем печи, ее желтый цвет сменился зловещим голубовато-белым.

— Прекрати, — повторила она.

И снова Нат Парсон не ответил. Скади бросила пальцами Иса, надеясь заморозить огненную руну до того, как та сорвется и наделает бед.

Только тогда Нат посмотрел на нее. Над ворохом опаленных бумаг голубая Иса и огненная Кен схлестнулись в смертельной схватке, и Скади снова ощутила необычное, болезненное беспокойство.

«Этого не должно было случиться, — подумала она. — У парня нет ни опыта, ни чар. Так откуда такой приток силы?»

Иса в ее руке начала слабеть. Скади снова бросила ее, на этот раз сильнее, вложив силу собственных чар.

Улыбка на лице Ната стала еще шире, глаза его были закрыты, словно от невыносимого наслаждения. Скади надавила сильнее…

Внезапно все закончилось, так быстро, что она недоверчиво спросила себя, а было ли это вообще. Кен и замороженная Иса разлетелись на дюжину кусочков, которые впились в дальнюю стену, оставив крошечные хлопья пепла на штукатурке. Нат уставился на стену с изумлением, которое в любых других обстоятельствах показалось бы смешным, и Скади с облегчением вздохнула: нелепо, ведь ничем иным это и не могло кончиться.

И все же разве она не почувствовала нечто, когда боролась с ним через стол? Словно некая сила — быть может, даже высшая сила — присоединилась к нему или некий взгляд невыразимой проницательности быстро скользнул над схваткой воль? В любом случае все кончилось. Нат пришел в себя, он рассматривал следы на стенах и потолке, как будто впервые их видел. Скади снова заметила, как он трет лоб кончиками пальцев, словно пытаясь отогнать надвигающуюся головную боль.

— Это я сделал? — наконец спросил он.

Скади кивнула.

— Ты начал. Расскажи мне, — попросила она. — Как это было?

Мгновение Нат думал об этом, продолжая потирать висок. Затем коротко, озадаченно хохотнул, словно гуляка, припомнивший излишества давней попойки.

— Это было хорошо, — ответил он.

Их взгляды встретились, и Скади почудилось, что она заметила в серебристых зрачках отражение былой радости.

— Хорошо, — мягко повторил он, и впервые после Конца Света ледяная Охотница поежилась.

Скади собиралась незамедлительно представить своего нового союзника ванам. Но потом задумалась. В конце концов, ваны — не ее народ, разве что по браку, который оказался ошибкой. Старику она по-прежнему нравится, разумеется, но их характеры слишком несхожи, чтобы брак длился долго. В доме Ньёрда у моря она, как выяснилось, не в состоянии жить, как и он в ее убежище в горах. То же самое верно для Фрея и Фрейи: их верность принадлежит отцу, не ей. Скади знала, что ее погоня за Одином и его внучкой может не встретить единодушного одобрения.