Ждать пришлось недолго – они в самом деле чуть не столкнулись, причем совершенно случайно. Алена возвращалась домой вместе с Егором, которого забрала с продленки. Тут Егору вздумалось сыграть в братца Иванушку из сказки: он превратился в козленочка и запрыгал через лужи, да еще выбирал те, что пошире. Сестрица Аленушка безуспешно пыталась его удерживать и время от времени переходила на бег, лавируя между лужами. Разогналась и слишком поздно заметила, что навстречу идет ее кумир с таким же бледным и одетым в черное спутником – наверное, товарищем по мировой скорби. Они шли вдоль железной ограды по кромке самой широкой из луж, что попались в тот день на Аленином пути. Затормозить она никак не успевала и, уворачиваясь от столкновения, совершила через лужу прыжок, которому позавидовал бы горный козел.
Студент-гот рассеянно взглянул на нее, потом на Егора и негромко сказал своему спутнику:
– Какие жизнерадостные дети.
За эти оскорбительные слова Алена немедленно разлюбила студента-гота, а заодно и стихи о смерти. Меловую пудру с негодованием зафутболила под кровать. И на следующий же день влюбилась – тоже всерьез, даже серьезней – в одного десятиклассника. Рыжий, кудрявый и веснушчатый, по части внешнего облика он, конечно, проигрывал студенту-готу; зато имел поистине стильное, а главное, оригинальное увлечение: коллекционировал открытки Зарубина. Пошарив по Интернету, Алена выяснила, что Зарубин был художником-мультипликатором и рисовал поздравительные открытки по сюжетам своих мультфильмов – старых-престарых, которые помнят только самые древние пенсионеры. Почему-то его открытки считались раритетами и ужасно дорого ценились. В чем их ценность, Алена постигнуть не могла; по этой причине увлечение десятиклассника казалось ей еще более солидным. Кроме того, он намеревался со временем сколотить коллекцию старинных денег: ассигнаций и монет. Он просто бредил всякими коллекциями. Оригиналы, которые тратят все свои сбережения и жизненные силы ради одной-единственной цели – заполонить свой дом как можно большим числом однотипных предметов, – вызывали у него неописуемый восторг. Он запросто осилил бы кандидатскую диссертацию на тему коллекционирования; а уж если бы запустить его во Дворец культуры, битком набитый любознательной публикой, он закатил бы лекцию часов на шесть. Как миссионер перед дикарями, проповедовал бы он о великих ценностях: марках, выпущенных в единственном экземпляре, «пробных» деньгах, не попавших в обращение, и золотой индийской монете в двести мохуров весом более двух килограммов. Попутно публика обогатилась бы сведениями о юбилейных значках, редких орденах и геральдических нагрудных знаках. Самые мужественные слушатели, которые досидели бы до конца лекции – конечно, если бы такие нашлись, – обратились бы в истинную веру и без промедления начали охоту за уникальными монетами, марками и значками, обязательно с винтовым креплением.
Задержавшись после уроков, Алена отважилась пообщаться с ним на школьном крыльце. Стоило ей робко поинтересоваться, есть ли в мире необычные коллекции, как десятиклассник страшно воодушевился. Похоже, он всю жизнь мечтал поведать кому-нибудь именно про необычные коллекции. Он тут же выложил, что в мире существуют коллекции из пяти тысяч игрушечных слонов, двух с половиной тысяч резиновых уток, восемнадцати тысяч игрушечных сов и шести тысяч кукол Санта-Клаусов. Поведал про бедолагу, которого наверняка трясет от слова «Макдоналдс», поскольку он объелся тамошней едой, чтобы собрать коллекцию из семи тысяч игрушек «хэппи-мил». И про сумасбродную английскую леди, которая тринадцать лет кряду только и делала, что скупала покемонов, собрала двенадцать тысяч сто тринадцать штук и теперь буквально купается в них, а кроме того, попала со своими покемонами в Книгу рекордов Гиннесса.
Алена и сама не прочь была зарыться хоть в покемонов, хоть в игрушечных слонов: на ней было легкое пальто, к тому же она забыла дома перчатки, а обулась в демисезонные сапоги на тонкой подошве. Мартовский ветер безжалостно дул в ее правое ухо, и оно совсем заледенело. Как и рука с ногой, оказавшиеся с подветренной стороны.
Что касается рыжего десятиклассника, то ему, наоборот, было жарко оттого, что он сел на любимого конька. Впрочем, о коллекциях игрушек он отзывался прохладно; казалось, он взирал на них свысока еще в ту пору, когда ходил пешком под стол. Также с некоторым осуждением он относился к собирателям винных бутылок, пивных кружек и пробок от шампанского. Стуча зубами от холода, Алена выслушала подробный рассказ о коллекциях утюгов, самоваров, военных касок и печатных машинок. Узнала о симпозиумах и конференциях, которые проводят собиратели банановых этикеток, а также о коллекции из трех тысяч семисот пятидесяти неиспользованных лейкопластырей и устаревшего медицинского оборудования: инструментов для кровопускания и пил для ампутации. И подумала, что одна из таких пил скоро пригодится ей самой, так как правая рука с ногой перестали чувствоваться, будто омертвели.
Тут судьба над ней сжалилась: из школы валом повалили первоклашки, которых должны были вести на экскурсию. Десятиклассник неодобрительно покосился на галдящую малышню и предложил Алене пройтись. Невольно ускоряя шаг, чтобы согреться, Алена слушала теперь про коллекции вездеходов, автографов и волос знаменитостей, а также про коллекции использованных автобусных билетов и реактивных истребителей.
– Но самое солидное – это антиквариат, – сказал он на прощание. – Еще картины и статуи. Или хотя бы фарфоровые статуэтки.
Алену преследовало легкое подозрение, что рыжему десятикласснику до лампочки, кто именно внимает его красноречию, и что с неменьшим воодушевлением он разглагольствовал бы перед огородным пугалом. Все же она невольно чувствовала себя польщенной таким вниманием. Чтобы приобрести общие с десятиклассником интересы, она решила пополнить ряды коллекционеров. Благодаря папе у нее всегда были карманные деньги, а так как тратила она их редко, время от времени набегала кругленькая сумма. Раз после школы Алена, проверив, на месте ли кошелек, отправилась в магазинчик сувениров и антиквариата. Ни марок, ни значков с каким бы то ни было креплением в магазинчике, само собой, не водилось; зато от симпатичной мелочевки просто глаза разбегались. Алена помнила, что в числе предметов коллекционирования, уважаемых в мире, десятиклассник упоминал фарфоровые статуэтки. Присмотрела самую маленькую статуэтку – молочно-белую кошечку. Минут десять вертела ее в руках – так, по мнению Алены, должен был бы вести себя истинный знаток, который раздумывает, достойна ли эта вещица претендовать на место в его коллекции.
– Берете? – спросил продавец.
– Пожалуй, да, – Алена кивнула.
Продавец завернул кошечку в мягкую бумагу и вложил ее в коробочку из плотного картона.
– Сколько? – спросила Алена.
Услышав, сколько стоит «мелочовка», Алена мгновенно постигла смысл выражения «отнялся язык». Он будто бы испарился оттуда, где ему надлежало присутствовать, поэтому вместо того, чтобы вежливо сказать «извините, я передумала», Алена безмолвно и потрясенно заплатила за фарфоровую кошечку. И поняла, что сперва необходимо коллекционировать деньги – не старинные, а самые что ни на есть современные, – и лишь когда наберется приличная коллекция, можно подумать о статуэтках, марках со значками и всем прочем.
Кошечка вместе с коробочкой была сослана под кровать вслед за меловой пудрой, чтобы не напоминать Алене про неудачную, а главное, чрезвычайно разорительную попытку влиться в ряды заправских коллекционеров.
Не прошло и недели, как Алена потеряла интерес к рыжему десятикласснику. И влюбилась, теперь уже точно всерьез, в старшего брата одноклассницы Вики, статного блондина с белозубой улыбкой и чемпионской осанкой. Он был спортсменом – занимался легкой атлетикой. Раз Алене посчастливилось вместе с Викой и ее братом прогуляться от школы до автобусной остановки. Он очень интересно рассказывал про спринт и рекордсменов в беге на сто метров: они срываются с места со скоростью сорок восемь километров в час и бегут почти так же быстро, как лошади или антилопы. Но гепарды, добавил он, дадут фору всем быстрым животным. Потом рассказал про кенийцев, которые всегда побеждают в беге на средние и длинные дистанции. Причем все эти бегуны принадлежат к какому-то малочисленному народу в составе Кении и приходятся друг другу близкими или дальними родственниками. А европейским спортсменам, если они намерены превзойти кенийцев или хотя бы с ними сравняться, нужно тренироваться в высокогорье, потому что там недостаточно кислорода, зато великолепных тренировочных центров – уйма.
Алена осторожно поинтересовалась, на что может рассчитывать человек, начавший заниматься легкой атлетикой, скажем, в ее возрасте.
