- Вы мне? - спросила Лида.
- Когда ты являешься? Раньше не могли прислать? - заорал он. - И почему одна? Почему ты одна, я тебя спрашиваю?
- Я не знаю, - пролепетала Лида. Но он не слушал. Он орал, что нечего посылать пигалиц, что у него не детский сад и что пятого этажа не будет!
У Лиды звенело в ушах. Тут усатый вдруг замолчал и исчез. Но только Лида двинулась дальше, усатый вы нырнул этажом ниже и заорал, чтобы она немедленно вставала на работу, а прохлаждаться будет потом.
Работа? Да ведь это как раз то, что Лиде нужно! Неужели ей наконец повезло?
Не прошло и пяти минут, как она, полная усердия, тащила носилки с песком вдвоём с Жучковой, огромной тёткой, до глаз повязанной рыжим платком. По дороге Лида робко спросила: дадут ли ей сегодня аванс? Но Жучкова её не слышала: она пела пронзительным голосом:
Выходила на берег Катюша,
Выходила да на берег крутой...
Когда они свалили песок, вдруг кто-то забил в железную рельсу.
- Шабаш! - сказала Нюра Жучкова и бросила носилки.
Наступил обеденный перерыв. Рабочие спускались во двор, мылись у крана, садились кто где, закуривали, доставали еду. Лидина напарница села на бревно и гаркнула на весь двор:
- Кто, девки, пить хочет?
Пить хотела вся её бригада. Быстро собрали деньги на четыре литра квасу, кто-то принёс чистое ведро.
Ну как вы думаете, кого послали за квасом? Конечно, новенькую - Лиду Шершилину.
Лида шагала, улыбалась во весь рот. Она работница! Она идёт за квасом для своей рабочей бригады!
Гремя ведром, в котором бренчал полтинник, она понеслась к той алюминиевой бочке, за которой утром шёл Женька.
Бочка стояла за углом, в тихом зелёном переулке. За ней, как и утром, вилась очередь. Лида пристроилась в хвосте. И вдруг услышала пулемётную очередь:
- Па-па-па-nal
Лида вздрогнула и оглянулась. Это тарахтели мальчишки - и кто бы вы думали? Её враги, те самые близнецы в жёлтых майках, которые ни за что ни про что свалили её у витрины.
Они перебегали от дерева к дереву, прячась за стволами, и стреляли друг в друга автоматными очередями из палок.
Лида сперва забеспокоилась: как бы они опять не устроили ей какую-нибудь гадость. Потом подумала, что стыдно рабочему человеку бояться каких-то лодырей! Но когда мальчишки поспорили, кто из них убит первый, и отчаянно подрались, - она на всякий случай переложила ведро в другую руку, подальше от них.
Медленно подвигаясь вперёд, Лида всё время поглядывала: что они делают?
И вот Лида у бочки:
- Пожалуйста, четыре литра, - солидно сказала она. - На всю нашу бригаду. Вот в это ведро.
И стала внимательно следить, как круглая продавщица, похожая на куклу "Матрёшку", опрокидывала в её ведро кружку за кружкой.
- Четыре! - сказала продавщица и протянула руку. Лида не шевелилась.
- Сорок восемь, - сказала продавщица. - Плати! Лида не шевелилась. Полтинник лежал на дне ведра.
- Ну, что же ты? - сказала продавщица. - Где деньги?
- Деньги там, - еле прошептала Лида.
Через минуту вся очередь знала, в чём дело, и хохотала. Смеялась и продавщица-матрёшка, но Лиду не отпускала, пока не заплатит. Кто-то предложил заплатить за Лиду, но она отказалась: она не могла брать деньги у незнакомых людей.
А обеденный перерыв кончался. А её бригада ждала квасу. А она стояла тут как привязанная, и выхода не было.
Неизвестно, чем бы всё кончилось, если бы на шум и смех не прибежали Лидины враги - Боря и Лёва.
Они уже выяснили, кто убит первый: тот, у кого сейчас был фонарь под глазом, - Лёва. Теперь близнецов легко было различить.
Они быстро оценили положение и предложили Лиде достать полтинник.
- А как? - спросила Лида.
- Наше дело! - загадочно сказал Лёва.
- Только не смейте лезть руками! - беспокойно сказала Лида. Ничего хорошего она не могла ждать от этих мальчиков. Но что ей было делать?
- Сколько литров? - деловито спросил Боря, заглянув в ведро.
- Четыре, - сказала Лида. Близнецы переглянулись.
- Можно, - сказал Лёва, и они приступили к операции.
По очереди, передавая ведро друг другу, обливаясь квасом и отдуваясь как лошади, они пили и пили, пока ведро не стало сухим, а они - мокрыми.
Тогда они отдали Лиде ведро с полтинником.
- Скажи спасибо, - прохрипел Лёва. И они, качаясь, подошли к дереву и тихо сели на землю.
- Спасибо, - неуверенно сказала Лида. Подошла к продавщице и протянула ей мокрый полтинник.
- Поскорее, пожалуйста, налейте, - попросила Лида. - А то у нас обеденный перерыв кончается!
- Ещё четыре литра? А деньги? И вот - ни квасу ни денег. И ещё одно несчастье.
Бедная, глупая Шершилина! Куда ж ты теперь пойдёшь с пустым ведром и двумя копейками?
10
Конечно, Миша Коробкин не сидел у подворотни все два часа. Он действовал. Сначала обежал все зоомагазины. Тритонов не было. Он пошёл в зоологический сад, ловко прошмыгнув без билета.
В отделе земноводных были и крокодилы и тритоны. Но Миша мог только смотреть на них через стекло... Тогда он отправился к заведующему отделом. Но как ни клялся в своей любви к пресмыкающимся, как ни выпрашивал хоть одного тритончика - заведующий не дал. Кстати, заметил он, тритон не пресмыкающееся, а земноводное.
И Коробкин, проклиная эту растяпу Шершилину, с которой связала его несчастная судьба, вернулся к подворотне.
Уже было сорок минут первого, а эта разиня Шершилина всё не шла.
Стрелка часов прыгнула на сорок третью минуту. И тут, словно из-под земли, явился продавец тритонов.
- Видал точность? - торжествующе заорал он. Миша смутился. Шершилиной нет, и заплатить за тритона нечем.
- Точность твою мы видали, - сказал Миша как можно небрежней. - Мы твоего тритона не видали.
- Во! - сказал мальчишка и поднял большой палец.
- Воображаю! Дохлый, наверно, и без хвоста.
- Сам без хвоста! - обиделся тритонщик. Они зашли в подворотню. Мальчишка осторожно высунул из-за пазухи слепую мордочку крота и победоносно взглянул на Мишу.
- Ну и что? - спросил Миша.
- А чего тебе ещё? - сказал тритонщик.
- Это, по-твоему, тритон? - ледяным тоном спросил Миша.
- А кто же это? - нагло сказал мальчишка.
- Знаешь что? Убирайся ты к чёрту со своими крысами! Отдавай шестнадцать копеек, и чтоб духу твоего не было!
Но продавец тритонов знал своё дело. Привычным жестом он сорвал кепку с головы, швырнул на землю и завопил (это, видимо, была его манера продавать тритонов):
- Да вы что?! Бегай для них как собака, а им шестнадцать копеек жалко! Да я, может, на трёшку подмёток сбил! Да знаешь, сколько я за эту паршивую крысу отдал!
Но на Мишу представление не подействовало. Он схватил мальчишку за шиворот.
- Деньги или тритон!
Тритонщик сразу притих и сказал мирным тоном:
- Ну, чего шумишь? Тритон нужен - так бы и сказал. Я же хотел как лучше. Я в городе все места обегал - нету. Им сейчас не сезон. А есть у меня один верный человек. У него этих тритонов завались - восемь штук. Так он в Малиновке живёт, на электричке надо, туда-обратно двадцать копеек.
- Как, ещё двадцать! - вскричал Миша. Его лицо стало каменным. Мальчишка понял, что надо менять курс.
- Залог хочешь? Кепку даю!
Миша посмотрел на кепку. Её, видно, кидали на землю раз триста, если не больше.
- Куда её!
- Удочку хочешь? - крикнул тритонщик, и, прежде чем Миша успел ответить, он вылетел из подворотни, исчез за углом и тут же явился с длиннейшей удочкой, обмотанной леской.
- На!
Миша придирчиво осмотрел удочку. Двадцать копеек она, конечно, стоила. И Миша не очень охотно, но дал мальчишке двугривенный.
- Когда привезёшь?
- В шестнадцать ноль-ноль. Как из пушки!
- Не надуешь?
- Провалиться мне на этом месте! - поклялся мальчишка и тут же провалился - иначе никак нельзя было объяснить его мгновенное исчезновение.
Только сейчас Миша увидел Шершилину. Она стояла поодаль с несчастным видом и с ведром. Миша пристально посмотрел на неё.
- Я чувствую, Шершилина, что ты не принесла денег. Правду я говорю? Лида кивнула.
- Зачем ты притащила ведро? Лида опустила голову.
- Ты хочешь, чтобы я продавал твои вёдра? Лида покачала головой.
- Так что же ты молчишь, как пень? И Лида, ничего не скрывая, рассказала горестную историю с ведром и квасом.
Что было между ними дальше - представьте себе сами. Нам было бы неприятно об этом писать, а вам - читать.
А кончилось так: эта никчёмная, глупая неудачница Шершилина поплелась куда глаза глядят, и ведро покачивалось в её опущенной руке. А Миша исподлобья глядел ей вслед и что-то соображал.
Вдруг он крикнул:
- Эй, Шершилина! Она вернулась.
- Оставь ведро, - велел он. - И помни: в четыре часа здесь. С деньгами!
Лида поставила ведро, печально кивнула и пошла.
Пока она не скрылась из виду, Миша смотрел ей вслед.
И зачем на свете живут такие дуры? Чтобы всё портить и ставить людей в ужасное положение. Нет, на неё надеяться нечего! Не хочешь позора - действуй сам!
Так рассуждая, Миша взялся за ведро. "Зачем же нужно было ведро Мише Коробкину?" - спросите вы.
