Мисс Салли была дочерью директрисы. Она заведовала хозяйственной частью школы: снабжала учениц и преподавательниц всем необходимым, руководила прислугой и организовывала с необыкновенной легкостью все работы на двух сотнях акров школьной фермы. Она вникала во все подробности ведения домашнего хозяйства, заготовки сена и сбивания масла, а в промежутках с готовностью применяла свои таланты и дарования везде, где в них только возникала нужда. Она не преподавала никакие предметы; но она поддерживала дисциплину. Школа славилась своими необычными наказаниями, и идея почти каждого из них принадлежала мисс Салли. Данное ей ученицами прозвище Драконетта было данью почтительного восхищения ее умом и характером.
Следующим днем был вторник, а по вторникам мисс Салли обычно инспектировала школьную ферму. После завтрака она спустилась в холл и, натягивая дорожные перчатки, едва не наступила на Конни Уайлдер и Патти Уайат, которые, растянувшись на животах, пытались вытолкнуть мячик для гольфа из-под вешалки для шляп.
– Привет, девочки! – весело обратилась она к ним. – Хотите прокатиться со мной? Я еду на ферму. Бегите и скажите мисс Уодсворт, что вы освобождены от послеобеденных занятий. А вечером сможете не ходить на лекцию о текущих политических событиях и наверстаете все, что пропустите за день.
Патти и Конни, взволнованные и обрадованные, торопливо облачились в шляпы и жакеты. Поездка на ферму Раунд-хилл с мисс Салли была величайшим удовольствием, какое только могла предложить Св. Урсула. А все потому, что мисс Салли – за пределами школьной территории – была самой интересной и самой компанейской особой на свете. За бодрящей пятимильной поездкой, позволившей им вдоволь налюбоваться бурыми и желтыми октябрьскими пейзажами, последовали несколько часов веселой беготни по ферме, а потом девочки выпили молока с имбирными пряниками в кухне миссис Спенс и отправились назад, зажатые между кочанами капусты и корзинками с яйцами и маслом. Они весело болтали на самые разные темы – маскарад в День благодарения, предполагаемая постановка пьесы, предстоящий баскетбольный матч против команды школы Хайленд-холл и пренеприятное новое правило, согласно которому все ученицы должны были читать редакционные статьи в ежедневных газетах. Наконец, когда в разговоре возникла небольшая пауза, мисс Салли небрежно обронила:
– Кстати, девочки, что стряслось с Мей Ван Арсдейл? Последнее время она все хандрит, забившись где-нибудь в уголок с несчастным видом, точно линяющий цыпленок.
Патти и Конни переглянулись.
– Конечно, – продолжила мисс Салли весело, – мне совершенно ясно, в чем причина огорчений. Не зря я десять лет проработала в пансионе. Эта маленькая дурочка изображает из себя жертву несчастной любви. Вы знаете, я никогда не поощряю сплетен, но – просто из любопытства – это тот молодой человек, который носит тарелку для пожертвований в церкви, или тот, который продает ленты в магазине «Марш и Элкинс»?
– Ни тот ни другой. – Патти усмехнулась. – Он английский лорд.
– Что? – Изумленная мисс Салли широко раскрыла глаза.
– А отец Мей терпеть не может английскую аристократию, – объяснила Конни, – и запретил ему даже видеться с ней.
– Ее сердце разбито, – сообщила Патти печально. – Она чахнет.
– А фиалки? – спросила мисс Салли.
– Он обещал не посылать ей писем, но насчет фиалок ничего сказано не было.
– Гм, понимаю! – сказала мисс Салли. После минутного раздумья она добавила: – Девочки, я собираюсь передать это дело в ваши руки. Я хочу, чтобы этому был положен конец.
– В наши руки?
– Нельзя больше баламутить всю школу, но история слишком уж глупая, чтобы ею занимались учителя. В этом деле решающую роль должно сыграть общественное мнение. Подумайте-ка, что вы можете сделать… Я создаю комитет, цель которого – возвратить нашу школу на надежную почву здравого смысла, и назначаю вас членами этого комитета. Я знаю, что могу вам доверять – вы не разболтаете.
– Я не совсем понимаю, что мы можем сделать, – сказала Патти с сомнением.
– Вы, как правило, очень изобретательны, – отвечала мисс Салли, и на ее лице промелькнула улыбка. – Я предоставляю вам полную свободу действий: вы вольны выбирать собственные методы.
– А можем мы рассказать все Присцилле? – уточнила Конни. – Мы должны сказать ей, так как мы всегда…
– Охотитесь втроем? – Мисс Салли кивнула. – Расскажите Присцилле, но больше никому.
На следующий день Мартин, как обычно, отправился в соседнюю деревню по делам. У цветочного магазина он высадил Патти и Присиллу, получивших задание от школы купить букет для жены приходского священника и ее новорожденного младенца. Они вошли в помещение магазина и увлеченно занялись сравнением достоинств красных и белых роз. Когда букет был заказан, они приложили к нему карточку с поздравлениями, а затем еще какое-то время, бесцельно слоняясь по магазину, ждали, пока Мартин вернется, чтобы забрать их и отвезти в школу. Проходя вдоль прилавка, они неожиданно заметили доску, на которой висели записки с заказами, и самая верхняя из них гласила: «Фиалки каждую субботу для мисс Мей Ван-Арсдейл, школа Св. Урсулы».
Они остановились на мгновение, в задумчивости разглядывая записку. Продавец заметил их взгляд.
– Вы случайно не знаете молодую леди, которая заказала эти фиалки? – спросил он. – Она сделала заказ, не указав своей фамилии, а я хотел бы знать, хочет ли она, чтобы я продолжал посылать фиалки. Она заплатила только до первого числа, а цена растет.
– Нет, я не знаю, кто эта леди, – сказала Патти с хорошо разыгранным равнодушием. – А как она выглядела?
– Она… на ней был синий жакет, – припомнил он. Так как все шестьдесят четыре ученицы Св. Урсулы носили синие жакеты, эта подробность вряд ли могла помочь.
– А не была ли она, – попыталась подсказать Патти, – не была ли она довольно высокой с пышными золотистыми волосами и…
– Да-да, вот именно!
Он признал это с явной уверенностью.
– Это сама Мей! – прошептала Присцилла возбужденно.
Патти кивнула и знаком призвала подругу к молчанию.
– Мы передадим ей, – пообещала она продавцу. – И кстати, – добавила она, обращаясь к Присцилле, – думаю, было бы приятным знаком внимания с нашей стороны послать Мей цветов от нашего… э… тайного общества. Вот только боюсь, денег у нас в казне сейчас маловато. Так что цветы должны быть дешевле, чем фиалки. Какие у вас самые дешевые цветы? – спросила она у продавца.
– Есть мелкие подсолнухи; некоторые покупатели берут их для праздничных гирлянд. Их называют «бери, сколько хочешь». Я могу продать вам большой букет всего лишь за пятьдесят центов. Они довольно броские.
– То, что надо! Пошлите букетик подсолнухов мисс Ван Арсдейл вместе с этой карточкой. – Патти придвинула к себе одну из чистых карточек, лежавших на прилавке, и четким, с уклоном влево, почерком вывела на ней: «Твой неутешный К. С. Дж.».
Запечатав карточку в конверт, она обернулась к продавцу и, остановив взгляд на полумесяце в его бутоньерке, спросила:
– Вы масон?
– Д-да, – признался он.
– Тогда вы понимаете, что представляет собой обет молчания? Ваш долг – никому не говорить, кто послал эти цветы. Высокая молодая леди с золотистыми волосами придет сюда и попытается выведать у вас, кто послал ей букет. Вы скажете, что не помните. Возможно, это даже был мужчина. Вы ничего об этом не знаете. Наше тайное общество, действующее в школе Св. Урсулы, является гораздо более тайным, чем общество масонов, так что даже сам факт его существования хранится в секрете. Вы понимаете?
– Я… да, мэм. – Он улыбнулся.
– Если о нем станет известно, – добавила она мрачно, – не поручусь, что вы останетесь в живых.
Они с Присциллой пожертвовали по двадцать пять центов.
– Пожалуй, это будет накладно, – вздохнула Патти. – Думаю, нам придется попросить мисс Салли о дополнительном денежном обеспечении на период действия нашего комитета.
Мей сидела в своей комнате, в окружении почитательниц, когда прибыли цветы. Она взяла коробку с некоторым недоумением.
– Теперь он посылает цветы не только по субботам, но и по средам! – воскликнула ее соседка по комнате. – Он, должно быть, уже готов на крайности.
Воцарилась напряженная тишина. Мей открыла коробку.
– Какая прелесть! – воскликнули присутствующие хором, хотя и слегка принужденным тоном. Они предпочли бы, чтобы это были красные розы.
Мей с минуту смотрела на подарок, остолбенев от удивления. Она так долго притворялась, что теперь сама почти верила в существование Катберта. Но кружок ее почитательниц ожидал какой-то реакции с ее стороны, и она, с усилием овладев собой, чтобы выглядеть достойно в этот критический момент, негромко пробормотала:
– Интересно, что означают подсолнухи? Должно быть, этот букет заключает в себе какое-то послание. Кто-нибудь знает язык цветов?
