Ознакомительная версия.
Мистер Браун охотно предался другому занятию, куда более важному и интересному. Пока на стадионе поднимали опрокинутые барьеры и готовили следующий заезд, он расставлял в тени ближайшего дуба стол и стулья. Мистер Браун любил всё делать основательно, особенно когда речь шла об обеде на свежем воздухе, и на манер французов всегда превращал пикники в роскошные семейные пиршества.
Миссис Браун одну за другой извлекала из огромной корзины баночки и пластмассовые коробочки, набитые ломтиками помидоров, огурцов и свёклы, кружочками ливерной колбасы и самыми разными салатами. Вслед за ними появились клубника со сливками, мороженое двух сортов, чай, кофе, лимонад, печенье, пирожные, банка самого лучшего мармелада для Паддингтона – словом, стол ломился от яств.
Даже мистер Браун, который с полным равнодушием относился к верховой езде, вынужден был признать, что нет более приятного способа провести погожий летний денёк. Скачки продолжались, корзина всё пустела и пустела, и утренняя неудача скоро забылась.
Паддингтон тоже ел с аппетитом, но как бы между делом: всё его внимание было сосредоточено на книге про верховую езду, которую он взял у мистера Крубера и привёз с собой на всякий пожарный случай. Раза два он даже окунул лапу в банку с майонезом вместо мармелада, потому что слишком увлёкся описанием разных прыжков, которое не успел прочитать дома, и вообще вёл он себя на удивление тихо, только иногда ни с того ни с сего подпрыгивал на стуле, репетируя самые замысловатые движения.
Он вернулся к действительности только в самом конце обеда, когда протянул лапу к корзине и рассеянно сунул в рот одну из знаменитых меренг миссис Бёрд.
– Правда, восхитительные меренги? – обратилась к нему миссис Браун. – В жизни не пробовала вкуснее!
– Тебе понравилось, Паддингтон? – спросила миссис Бёрд, заметив, что он кривит рот.
– Э‑э… очень, миссис Бёрд, – из вежливости ответил Паддингтон. – Они очень… э‑э… очень необычные… Я, пожалуй, съем немножко мармелада, чтобы отбить… э‑э… чтобы…
Паддингтон замялся. Он не хотел обидеть миссис Бёрд, но меренга ему совершенно не понравилась. Ещё хорошо, что она оказалась совсем маленькой. Вообще-то, это было довольно странно, потому что миссис Бёрд прекрасно готовила, и обычно её пирожные так и таяли во рту. А эта меренга не только не таяла, но ещё и хрустела на зубах.
Но это было ещё полбеды. То ли потому, что Паддингтон закусил мороженое большой порцией винегрета, то ли потому, что мистер Браун случайно пролил на меренгу парафин из переносной печки, вкус у неё оказался на редкость противным, и, хотя Паддингтон усердно заедал её мармеладом, ничто не могло этот вкус отбить.
Впрочем, он был вежливым медведем и никого не хотел обидеть, а уж миссис Бёрд – в особенности, поэтому мужественно терпел. По счастью, Рад Чизмен вызволил его из неловкого положения, объявив, что сейчас начнётся последний заезд, и пригласив участников на старт.
Паддингтон поспешно засунул в рот остатки меренги, схватил книгу и подписной лист и побежал к лошадям в сопровождении Джуди и целой стайки её подруг.
– Одно я вам скажу, – заметил мистер Браун, когда Паддингтон скрылся в толпе, – если он перепрыгнет хотя бы через один барьер, бассейну и то будет немалая польза. Подписей у него – пруд пруди!
И действительно, между двумя заездами в списке болельщиков медвежонка появилось множество новых имён. Некоторые вписали свою фамилию по второму разу, желая показать, что верят в него по-прежнему, а некоторые подписались совсем по иной причине: они раскусили, что таким образом можно продемонстрировать свою щедрость, не рискуя сильно потратиться. Теперь лист был исписан вдоль и поперёк.
– Поделом им будет, если он вдруг выиграет, – сумрачно изрекла миссис Бёрд. – Таких и проучить не грех!
Судя по всему, миссис Бёрд ещё много чего собиралась сказать по этому поводу, но тут грянули аплодисменты, и на стадион длинной вереницей выехали участники заезда.
«Догоняйка» состояла в следующем: участники выстраивались друг за другом, образуя круг, и по очереди прыгали через один-единственный барьер. Тот, кто допускал ошибку, сразу же выбывал из борьбы, и на каждом круге планку поднимали немного выше.
В этом заезде принимали участие почти все, кто умел держаться в седле, и круг растянулся по всему стадиону, так что прошло немало времени, прежде чем Брауны увидели Паддингтона верхом на Чёрной Красавице.
Они здорово переволновались, когда он, проезжая мимо, попытался приподнять шляпу, которую напялил поверх обязательной жокейской шапочки, однако в седле он удержался и вскоре опять скрылся из виду. Одной лапой Паддингтон держал поводья, а другой напряжённо листал книгу мистера Крубера.
– О господи, – беспокоилась миссис Браун, – только бы он не свалился! Я при нём не хотела говорить, но ведь, наверное, очень трудно сидеть верхом, когда у тебя такие короткие лапы! Неудивительно, что они всё время выскальзывают из стремени.
– Не волнуйтесь, – успокоила её миссис Бёрд. – Всё будет в порядке. Медведи всегда падают на все четыре лапы.
Впрочем, хотя миссис Бёрд и пыталась говорить непринуждённо, было видно, что она с не меньшей тревогой, чем остальные, ждёт первого прыжка. Джуди вернулась в самую последнюю минуту, и в общей суматохе острый взгляд миссис Бёрд подметил у неё на лице такое же странное выражение, какое было на мордочке у Паддингтона, когда он проглотил меренгу. Но миссис Бёрд не успела ни о чём спросить, потому что тут по толпе прокатился громкий рёв.
Брауны замерли от изумления, когда Паддингтон и Чёрная Красавица буквально перепорхнули через планку. Дело было так: Чёрная Красавица не спеша трусила по дорожке, как вдруг Паддингтон нагнулся и шепнул ей что-то на ухо. В следующую секунду лошадь и всадник взмыли в воздух и пролетели в нескольких футах над планкой. Правда, планка стояла на самой нижней отметке, но у зрителей всё равно вырвался вопль восторга.
– Браво! – крикнул кто-то совсем рядом. – Молодец, мишка! Так держать!
– Боги великие! – вскричал мистер Браун, от волнения крутя пальцем ус. – Если так и дальше пойдёт, он будет одним из первых! Вы видели? Он прыгнул выше всех!
Джуди что-то шепнула брату.
– Если так и дальше пойдёт, – нахмурился Джонатан.
– Ну, во всяком случае, на сей раз он не на последнем месте, – с облегчением проговорила миссис Браун, когда следующий наездник со звоном обрушил планку.
Как ни странно, опасения Джонатана не оправдались! На стадионе стали твориться настоящие чудеса: раз за разом Паддингтон и Чёрная Красавица с поразительной лёгкостью брали барьер, а их соперники один за другим выбывали из борьбы.
Перед каждым прыжком Паддингтон нагибался к Чёрной Красавице и шептал ей что-то на ухо, и всякий раз она, словно по волшебству, взмывала вверх и с коротким ржанием пролетала в нескольких футах над планкой.
Паддингтон так разгорячился, что бросил книгу мистера Крубера, чтобы свободной лапой приподнимать шляпу в ответ на громкие крики «ура!», и даже его «расчётливые» болельщики, которые поначалу сидели с кислыми физиономиями, не выдержали и принялись хлопать вместе с остальными.
И вот в кругу остались только Паддингтон и Диана Риджвей, лучшая наездница школы. Зрители вопили как одержимые. Симпатии разделились, но, когда Паддингтон вышел победителем, рёв восторга сотряс школьные стены до основания, и Диана сама поставила последнюю точку, соскочив с лошади и бросившись его поздравлять.
Рад Чизмен напрочь позабыл об утренних неприятностях, и из громкоговорителя без передышки сыпались хвалебные фразы. «Великолепная посадка», «высокое мастерство», «яркий пример полного взаимопонимания между лошадью и всадником» – так и гремело по всему стадиону.
Однако, когда Паддингтон нагнулся со спины лошади к Диане Риджвей, она почему-то едва не отшатнулась, но взяла себя в руки, и среди общего восторга никто этого не заметил.
– Чудеса, да и только! – восклицал мистер Браун, утирая лоб. – Интересно, что же Паддингтон шептал на ухо Чёрной Красавице? Наверное, что-нибудь очень лестное, вот она и прыгала так здорово!
Джуди переглянулась с братом и глубоко вздохнула.
– Ничего он ей не шептал… – начала было она, но осеклась, потому что заметила, как к Паддингтону подходит директриса.
– Ого! Что сейчас будет! – воскликнул Джонатан.
Директриса схватила Паддингтона за лапу и давай её трясти!
– Какое мастерство! – восклицала она. – Позвольте мне пожать вашу лапу! Эти деньги полноводной рекой вольются в наш бассейн!
Паддингтон страшно удивился. Он полагал, что бассейн ещё и копать не начали, а уж тем более рано что-либо в него вливать.
Ознакомительная версия.
