Джоанн Харрис - Рунная магия

— Разумеется, — согласился Локи.

— Должно быть, с важной, — продолжала она. — Прийти без всякой защиты в мое царство — затея несколько рисковая даже для тебя. Что до нее… — Хель покосилась на Мэдди. — Да кто она? Я даже отсюда чую в ней кровь асов.

— Ты ее не знаешь. Родственница.

— Серьезно? — удивилась Хель.

Конечно, что-то в девочке казалось знакомым. Что-то в глазах, быть может. Хель пошарила в своей обширной памяти, но гостеприимство Смерти не знает границ, и она не смогла найти ключ, который искала.

Она улыбнулась Мэдди.

— Уверена, ты проголодалась, детка.

Живой рукой Хель сделала жест — и внезапно появился стол, широкий, как Стронд, яркий и сверкающий, уставленный горами серебра, стекла, тонкого костяного фарфора и камчатных салфеток. На столе было море еды: фрукты, мед, вино, пирожки с крышечками, как у котелков, супницы, похожие на кареты фей, замороженный виноград, наваленный горой на блюда, жареные поросята с яблоками во рту, инжир в меду, свежие молодые сыры, разрезанные гранаты, персики, сливы, оливки в пряном масле, запеченные лососи с хвостами во рту, фаршированные моллюски, рулеты из сельди, сладкий сидр, пухлые миндальные рулеты, булочки с корицей, кексы, мягкие как облачко, хлеб. О, хлеба тысячи сортов: мягкого, белого, с маком, косами, круглыми караваями, квадратными буханками, хлеба темного, с цукатами…

Мэдди вытаращилась на это великолепие, вспоминая последний раз, когда ела, последний раз, когда ощущала голод, настоящий голод в этом мертвом мире. Она протянула руку к уставленному яствами столу, истекая слюной, отчаянно желая попробовать…

— Не трогай, — приказал Локи.

— Почему? — спросила Мэдди, хватая сливу.

— Нельзя есть пищу Мира мертвых. Ни кусочка, ни глоточка, ни семечка. Если, конечно, хочешь когда-нибудь уйти отсюда.

Хель невозмутимо смотрела на него.

— Никто из моих гостей пока не жаловался.

Локи рассмеялся.

— Чувство юмора у нее в папочку, — сообщил он Мэдди. — Ладно, идем уже. Этот твой зал где-то рядом, верно?

Хель криво улыбнулась.

— Как скажешь, — согласилась она, и накрытый стол исчез.

Точно так же внезапно возник перед ними зал: белый как кость дворец, раскинувшийся в пустыне, со шпилями, и башенками, и горгульями, и минаретами, и контурными выходами готической и неоготической архитектуры с летучими контрфорсами, и геральдическими лилиями, с рядами епископов, священников, экзаменаторов, кардиналов, шаманов, мистиков, пророков, знахарей, гадалок, магистров, спасителей, полубогов и пап, стоящих в нишах вдоль фасада.

— Мило, — признал Локи.

Хель показывала путь.

Мэдди никогда не видела подобного места, даже во сне. Конечно, девочка понимала, что все в нем не вполне реально (при условии, что слово «реально» еще что-то значит так близко от берегов Сна). Но впечатление дворец производил: длинные белые галереи из прохладного алебастра, драпировки цвета слоновой кости, замысловатые своды, гобелены, выцветшие почти до прозрачности, рифленые колонны из изысканного стекла. Они шли сквозь безмолвные каменные залы, сквозь зеркальные комнаты, бледные, как лед, сквозь залы, где в одиночку вальсировали мертвые принцессы, сквозь кладбищенские часовни и пустынные коридоры с полами, мягкими от пыли.

— Она твоя дочь? — прошептала Мэдди.

Локи кивнул. Он казался беззаботным, хотя Мэдди догадывалась, что он ведет игру. И опасную, сказала себе девочка, несомненно, Хель и Локи терпеть друг друга не могут.

— Родитель из меня вышел никудышный, — произнес он, — как, впрочем, и из ее матери, довольно безумной, но соблазнительной, как и все демоны. Хотя детей нам все-таки не стоило заводить. Слишком много Хаоса в нас обоих. Хель еще довольно нормальная по сравнению с остальной семейкой. Правда, Хель?

Хель не ответила, но ее живое плечо окаменело от ярости. Дочь Локи тревожно размышляла, насколько мудро со стороны отца дразнить ее на ее собственной территории. Но Локи казался вполне беззаботным.

— Вот что, Локи, — Хель резко остановилась. — Я пыталась разгадать тебя. Это мое царство, царство мертвых. В нем я всемогуща. Кто приходит сюда — принадлежит мне. И все же ты явился без оружия и защиты. Похоже, ты чертовски уверен, что я оставлю тебя в живых.

Локи ухмыльнулся.

— С чего ты взяла, что у меня нет защиты?

Хель приподняла бровь.

— Не говори ерунды, Обманщик. Ты один.

— Совсем один, — легко согласился Локи.

— Что именно тебе нужно?

Локи улыбнулся.

— Всего час, — ответил он.

— Всего час? — переспросила Хель.

— В Нижнем мире.

Теперь поднялась и вторая бровь Хель.

— В Нижнем мире? — повторила она. — Наверное, ты имел в виду Сон?

Локи покачал головой.

— Я имел в виду Нижний мир, — улыбаясь, произнес он. — Если точнее, то Черную крепость.

— Я всегда знала, что ты безумен, — заметила Хель. — Ты сбежал, верно? А теперь хочешь вернуться?

— Что важнее, — сказал Локи, — я хочу увериться, что снова сумею выбраться.

Брови Хель опустились.

— А, так ты шутишь, — предположила она с каменным лицом. — Стоит подождать еще пятьсот лет, чтобы узнать, в чем тут соль.

Локи нетерпеливо покачал головой.

— Колись, Хель. Я знаю, ты что-нибудь придумаешь. Нельзя было столько лет провести рядом с Черной крепостью и не совершить несколько… ну, скажем, несанкционированных проникновений в механизмы ее работы.

Хель наполовину улыбнулась.

— Возможно, — признала она. — Но это опасная игра. Открой крепость хотя бы на час, и кто знает, что может вырваться оттуда — в Сон, в Смерть, возможно, даже в Срединные миры. Зачем мне это делать? Что я с этого получу?

— Всего час, — повторил Локи. — Всего час внутри. После этого я перестану тебе докучать, и все долги будут выплачены, раз и навсегда.

Глаза Хель сузились.

— Долги? — Ее ярость проняла Мэдди до самых костей.

— Да ладно, Хель. Ты же знаешь, ты мне должна.

— Должна тебе что?

Локи улыбнулся.

— Не будь скромницей. Тебе не идет. Кстати, как поживает Золотой мальчик? Все такой же милый? Такой же красивый? Такой же мертвый?

Костяшки безжизненной руки Хель застучали друг о друга.

Мэдди тревожно посмотрела на Локи.

— Тебе это понравится, Мэдди. — Усмешка не сходила с его лица. — Это полная взлетов и падений история любви, пронесенной сквозь пространство, смерть и время. Мальчик встречает девочку. Она безумно влюблена в него, но он даже не замечает ее, слишком уж занят, влюбляя в себя всех подряд. К тому же красоткой ее не назовешь, да и живет она в гнусной части города. Поэтому девочка заключает сделку. Я оказываю ей некоторую помощь. Она получает Золотого мальчика в безраздельное владение на кусочек вечности, а я — ответную услугу, которую и прошу мне оказать прямо здесь и прямо сейчас.

— Ты ублюдок, Локи, — невыразительно произнесла Хель.

— Ненавижу быть циничным, милочка, но ты и сама родилась не совсем в законном браке.

Хель вздохнула, не из необходимости — на самом деле она не дышала столетиями, — просто Локи почему-то каждый раз удавалось вытащить из нее все самое худшее. И все же они заключили сделку, она поклялась, а любая клятва, какой бы глупой она ни была, священна для того, кто живет и работает на тонкой грани между Порядком и Хаосом.

С горечью Хель размышляла над клятвой. Тогда она была моложе (не то чтобы это как-то ее оправдывало) и не разбиралась в путях Надземного мира и Мира мертвых. Она была достаточно слепа и достаточно глупа, чтобы верить в любовь, достаточно самоуверенна, чтобы надеяться, будто сможет стать исключением из правил.

А Бальдр был прекрасен. Бог Весеннего Цветения, с золотыми волосами, хороший, добрый, чистый сердцем. Все любили его, но Хель в своем безмолвном царстве томилась по нему больше других. Сначала она приходила к нему в снах, сплетая самые обольстительные фантазии для его удовольствия. Но Бальдр испытывал отвращение, жаловался на ночные кошмары и беспокойный сон, становился все более тревожным, бледным и напуганным, пока Хель не поняла, что он ненавидит ее так сильно, как любит саму жизнь, и ее холодное сердце стало еще холоднее, пока она придумывала, как заполучить его.

Чтобы убить бога, требуется особая ловкость. Локи обладал ею. Он все устроил так, чтобы вина пала на другого. Когда Мать Фригг обратилась со своими чарами к Девяти мирам, умоляя их просить о возвращении Бальдра, Локи единственный не просил, и Бальдр навеки остался в царстве Хель, бледный король своей темной королевы.

Но победа оказалась горькой. Хель мечтала заполучить Бальдра целиком для себя. Она слышала, по правде говоря, рассказы о предыдущем Хранителе Мира мертвых, который завоевал сходный приз при помощи хитрости и горсти зерен граната. Но мертвый Бальдр не имел ни грана очарования Бальдра живого. Пропала его легкая походка, веселый голос, солнечное сияние золотых волос. Он стал холодным и равнодушным, говорил лишь под воздействием заклятия, двигался лишь под чарами Хель. По-видимому, мертвый есть мертвый, даже если он бог. А теперь пришла пора платить по счетам.