Фаддейка - погрустневший, неулыбчивый - шел и будто прислушивался к дальним голосам и звукам - тем, которые он один различал в тишине окраинной улицы.
Так разведчик в пустом поле чутким ухом ловит шелест пролетевшей птицы или дальний-дальний топот коня...
...Стан, лежавший в песках вокруг крепости тауринов, поредел. Каменные хижины и шалаши остались, но кибиток и фургонов теперь почти не было. Многие воины вернулись в свои поселки и в столицу иттов, что стояла на границе Песков и Леса. Многие работали на починке Западной стены. Кое-кто ушел в крепость и поселился там. Таурины не спорили, у них в городе осталось мало мужчин.
...Маршал иттов Фа-Тамир, князь тауринов Урата-Хал и полковник легкой конницы Дах ехали по расчищенной от песка дороге, что широким кольцом опоясывала крепость. Подковы отчетливо стучали по плитам. Эхо разбивалось о серые стены и замирало над красными дюнами. Позванивала сбруя, фыркали кони. Потом в эти звуки вмешались другие - непривычные, незнакомые хмурому пустынному миру под фиолетовым небом: сверху, из-за гранитных оборонительных зубцов, долетели звонкие перекликающиеся голоса и смех. Над краем стены всплыли три воздушных шара - ярко-желтый, розовый и пестро-полосатый. Каждый в поперечнике не меньше воинской сажени, что равна древку тяжелого копья. Судя по блеску, шары были из шелковой бумаги, которой таурины оклеивают стены в богатых домах. Снизу качались на шнурах плошки с горящим маслом.
- Что это? - с удивлением и улыбкой спросил Фа-Тамир.
Улыбнулся и князь:
- Дети забавляются, маршал... Они привыкли к миру быстрее взрослых и радуются каждый день. Все улицы теперь в их власти... Дети вспомнили старые игры, устроили на площади театр из старых шатров, а к весеннему цветению каменного кактуса готовят праздник с масками и факелами...
Опять раздались веселые крики, и еще один шар - алый, с разноцветными звездами - пошел вверх, прямо к маленькому лучистому солнцу.
- Пусть играют, - сказал Урата-Хал. - Может, и мы, глядя на них, скорее привыкнем к тому, что жизнь теперь безопасна.
- Не совсем безопасна, князь, - вздохнул и нахмурился маршал. - Вы и сами знаете, что недавно дикие всадники опять напали на парусный караван...
- Да, знаю... Ваши песчаные волки никак не успокоятся.
- Они не наши, они вне закона, это вам известно, Урата-Хал, - резко ответил Фа-Тамир. И, почувствовав неловкость от этой резкости, перенес недовольство на полковника: - Я удивляюсь, Дах, что твои всадники до сих пор гоняются за Уна-Туром, как слепой шакал за юркими ящерицами. А ты говорил, что вы знаете в песках все дороги.
- Уна-Тур схвачен, маршал, - неохотно отозвался Дах.
- Да?! Когда же?
- Сегодня утром, маршал. Часть людей его ушла, но Уна-Тура и трех волков поймали.
- Где он? Я хочу поговорить с ним, прежде чем его вздернут на копья.
- Простите, маршал. Я готов к вашей немилости, но... мои люди изрубили пленников.
Фа-Тамир осадил коня и в упор посмотрел на старого полковника. Дах сидел в седле, согнувшись и опустив голову.
Фа-Тамир медленно спросил:
- Я правильно понял? Сперва схватили, а потом... изрубили? Безоружных?
- Да, маршал. Я не смог удержать их...
Фа-Тамир сказал без гнева, скорее пренебрежительно:
- Зачем эта дикость? Особенно теперь, когда нет войны... Или твои всадники, Дах, превратились в таких же зверей, как волки Уна-Тура?
- Я... - начал Дах, но Фа-Тамир повысил голос:
- Или в сотнях легкой конницы уже нет повиновения и порядка?
- Есть повиновение и порядок, маршал... Но на этот раз я не успел... Воины кинулись на волков сразу, когда увидели, что они сделали с мальчиком...
- С мальчиком?
- Да... Волки поймали мальчика-таурина, который на рассвете пошел в пески ставить силки на кротов.
Князь Урата-Хал встревоженно поднял голову. Дах говорил, не решаясь взглянуть на него:
- Уна-Туру было известно, что мальчик знает подземный ход из песков в крепость. Они хотели, чтобы он показал... Думали во время праздника ворваться в город и устроить резню. Им ведь не откажешь в дикой дерзости, особенно сейчас.
- Мальчик не выдал? - тихо спросил Урата-Хал.
- Мальчик не выдал, князь.
С полминуты всадники ехали молча.
- Почему же в городе никто не знает об этом, даже я? - сумрачно спросил Урата-Хал.
- Утром мой гонец не нашел вас в крепости, князь. А без вашего позволения он не решился никому сообщить печальную весть. Хотел сказать только матери мальчика, но узнал, что две недели назад она умерла... Может быть, и к лучшему князь. Ее горе было бы страшнее смерти.
- Значит, вам известно имя мальчика?
- На его маленьком кинжале было выбито тауринской клинописью: "Хота Змейка".
- Ххотаа, - с акцентом повторил Урата-Хал. - Мальчика мы похороним в храме Звездного Круга, где лежат великие предки
тауринов. Его именем матери будут называть своих первенцев.
- Простите, князь, - сумрачно проговорил Дах. - Мы не знали, что мать мальчика умерла, и боялись, что она увидит, как волки обошлись с ее сыном. Мы похоронили его в песках, у приметного камня, по тауринскому обычаю - в воинском плаще и с кинжалом.
- Ну что же... - Урата-Хал помолчал и снял шлем. То же сделали оба итта. Князь тауринов сказал им: - Наш обычай не велит беспокоить тех, кого уже приняли пески. Пусть мальчик лежит там. Каждый из тауринов принесет на его могилу большой камень, и вырастет курган выше самой высокой колокольной башни...
- Итты принесут тоже, - отозвался Фа-Тамир. - Прими нашу печаль, князь...
Урата-Хал медленно кивнул и вдруг сказал непонятно:
- Может быть, есть в этом знак судьбы.
- Какой знак, князь? В чем?
- В том, что прекратил эту войну ребенок, и последней кровью этой войны была тоже кровь ребенка... Может быть, судьбе достаточно этой жертвы, и она будет милостива к людям?
- Люди сами делают свою судьбу, - возразил Фа-Тамир. - И люди есть всякие. Остатки сотни песчаных волков будут еще долго рыскать в дюнах, и кровь, наверное, не последняя... Это я не в упрек тебе, Дах. Просто хочу сказать, что рано закапывать все мечи... И послушайте мой совет, великий Урата-Хал...
- Слушаю, маршал.
- Не разрешайте детям выходить из города без охраны. Да и взрослые пусть не ходят в одиночку.
- Я уже понял это... Но меня беспокоит вот что, Фа-Тамир. Почему вы позволили юному Фа-Дейку уехать так спешно и совсем одному?
- Как я мог что-то позволить или не позволить владетелю тарги? - улыбнулся Фа-Тамир. - Это была его воля.
- Да. Простите, я не так сказал... Но говорят, путь его на дальнюю родину долог и труден, а с мальчиком не было даже самой малой охраны...
- Его конь знает короткий путь. На том пути нет врагов.
- А верно ли говорят, что юный Фа-Дейк больше не вернется к нам?
- Почему же... Он, может быть, вернется, но не скоро.
- А правдивы ли слухи, Фа-Тамир, что родом он с той голубой звезды, которая так ярко светит нам на заре?
- Это правда, Урата-Хал, хотя похоже на сказку.
- Жаль, - сказал великий вождь тауринов.
- Почему же, князь?
- Хотелось, чтобы он был кровным братом наших детей...
- Он и так брат, - непривычно мягко сказал старый маршал. - Все мы дети одного Солнца.
- Это верно. И все-таки жаль.
Фа-Тамир медленно проговорил:
- Странную вещь сказал мне сет Фа-Дейк, когда мы прощались на краю Стана... Я был опечален разлукой и не задумался тогда над его словами...
- Что же он сказал, маршал?
- Я не точно запомнил, да и сам он говорил сбивчиво... По-моему, вот что: "Может быть, и нет разных планет, а есть только одна на разных оборотах Звездного Круга... Мне трудно это объяснить, Фа-Тамир, я ведь еще мальчик... Но может быть, мы жители одной Земли, только в разное время..."
- Что-то подобное слышал я от наших старцев, которые хранят в тайных подвалах древние книги. Но отчего такие мысли пришли в голову ребенку?
- Он говорил и дальше... "Я очень боюсь, Фа-Тамир, что это в недалекое от меня время люди превратили планету в пески. А потом поставили в память о всем, что было, колокола. Те, что стоят сейчас в песках. Их и при мне было на Земле уже немало... Я должен вернуться, должен успеть, Фа-Тамир".
- Что же хотел он успеть сделать?
- Я спросил его. Он сказал: "Хоть что-то..." Но в большом жестоком мире что может сделать мальчик?
Они с минуту молчали, и было тихо, лишь стукали о камень копыта да в отдалении звучали над стенами ребячьи голоса.
Вождь тауринов Урата-Хал произнес наконец:
- Мальчики могут многое... Фа-Дейк сказал слово о мире, и стал мир.
- Фа-Дейку дала силу и власть тарга, - уклончиво заметил маршал. - Дело не в мальчике, а в законах и обычаях нашей планеты.
- Тарга до этого была у многих, а слово сказал мальчик...
- Это так...
- А иногда не надо и слова. Хота Змейка лишь молчал, и потому жив целый город.
- Вы правы, князь. Но я говорил о другом. Что мог сделать Фа-Дейк там, у себя, если он действительно умчался на своем Тире в древние времена? Кого мог спасти? Кому помочь? Что изменить?
