Эрих Кестнер - Мальчик из спичечной коробки

Человек, который выучился на нём раскачиваться и прыгать, стрелой взвивается вверх и остаётся в воздухе целых пять, а то и шесть секунд, причём всё это время он кружится и кувыркается в воздухе, словно весит не больше воздушного шарика. Вот что он может, человек! Но только в том случае, если может! А падать на батут надо тоже умеючи. Потому что если упадёшь не на батут, а мимо, поломаешь все кости. Ну, а три сестры Марципан умели падать. Детьми они научились этому искусству у своих родителей, которые тоже были прыгунами.

Но вернёмся к перепутанным фракам. Хоть доказать это было и невозможно, но, по всей вероятности, их обменял Фернандо - музыкальный клоун. Он играл в цирке на губной гармошке, вернее, на двух гармошках: одна была огромная, как доска от забора, другая - такая маленькая, что он её каждый раз проглатывал, а она продолжала играть у него в животе. Публику это очень веселило. Сам же клоун с давних пор был очень мрачен. Дело в том, что он любил Розу Марципан, а она о нём и слышать не хотела. Потому что она любила профессора Йокуса фон Покуса. И это бесило клоуна. Поэтому однажды за четверть часа до начала представления он обменял в гардеробе два фрака. Фрак наездника и его цилиндр он повесил на вешалку профессора, а волшебный фрак вместе с волшебным цилиндром - на вешалку наездника. А сам незаметно вышел из гардероба на цыпочках.

Маэстро Галопинский влетел на манеж верхом на своём вороном жеребце Нероне. Осадив коня, он приветственно помахал публике цилиндром. В этот момент из подкладки цилиндра вынырнула белоснежная крольчиха Альба. прыгнула на песок и испуганно завертелась по кругу. Лошадь встала на дыбы. Господин Галопинский ласково потрепал её по шее, пытаясь успокоить. Внезапно из левого рукава его фрака вылетела голубка Минна и закружилась над ареной в поисках маленького стола с клеткой, в открытую дверь которой она должна была впорхнуть. Но ведь стола с клеткой вовсе и не было на манеже! Жеребец, брыкаясь передними и задними ногами, дал козла. Оркестр заиграл вальс из оперетты "Летучая мышь" в надежде, что лошадь проделает под музыку свои знаменитые танцевальные па. Но она вовсе и не думала танцевать, а носилась по всей арене, будто за ней гнался пчелиный рой. Наездник с трудом её сдерживал. Публика в первых рядах повскакала с мест. Многие громко завопили от страха. Одна дама даже упала в обморок. Голубка Эмма вылетела из правого рукава. Галопинский ещё сильнее натянул поводья. Тогда Нерон подскочил на всех четырёх ногах одновременно и что есть силы заржал. Всадник решил успокоить коня хлыстом. Но в руке у него вместо хлыста оказалась волшебная палочка, которая при первом же взмахе превратилась в роскошный букет цветов. Нерон злобно вырвал цветы из его руки и принялся их жевать, но тут же с отвращением выплюнул: цветы-то были бумажные! Публика хохотала до слёз. Крольчиха сидела на задних лапках. Голуби растерянно порхали вокруг цилиндра. Оркестр играл марш. Наездник вонзил в жеребца шпоры, чтобы тот в конце концов пришёл в себя и зашагал в такт. Но Нерон не привык, чтобы его пришпоривали при всём честном народе. Он лягался и тряс туловищем до тех пор, пока маэстро Галопинский - а ведь это был один из лучших наездников в мире! - не вылетел пулей из седла и не шлёпнулся на песок! Сделав своё дело, жеребец, громыхая подковами, убежал с манежа в конюшню. Всадник поднялся с земли и, кряхтя, заковылял вслед за лошадью. Публика словно с цепи сорвалась! Цирк содрогался от хохота. А ведь, что ни говори, в цирке было две тысячи человек. Фокусник верхом на коне, да к тому же выброшенный из седла, - такого здесь ещё никогда не видели! Господин директор Грозоветтер стоял в проходе, соединявшем арену с кулисами. - Это катастрофа! Это катастрофа! - в отчаянии стонал он. - Катастрофа, говорите вы? - злобно прошипел Галопинский. - А я бы назвал это просто свинством! Невероятным свинством! И кто только это сделал? Эх, попадись он мне в руки, я бы скормил его львам! Ай! Он схватился за поясницу и скорчил гримасу от боли. Профессор выскочил на манеж, поднял крольчиху за уши, приманил голубей и стремглав убежал назад. Он был вне себя от бешенства и с трудом переводил дух. - Меня опозорили дальше некуда! - возмущался он. - Если об этом узнает президент Общества магов, я погиб. Я предстану перед судом чести за то, что подорвал репутацию фокусника. - Но вы-то не виноваты! - утешал его директор. - Я требую возмещения! - рычал Галопинский. - Во-первых, меня высмеяли две тысячи человек, а во-вторых, я свалился с лошади! - Через десять минут мой выход! - волновался профессор. - Но я и не подумаю выступать. После того как господин наездник сделал мой фрак посмешищем! Да никогда в жизни! К тому же его лошадь сожрала один из самых дорогих моих букетов! - Не сожрала, а выплюнула она эту гадость! - скрежетал Галопинский. Он даже подскочил от злости, но тут же простонал: - Ай! - Успокойтесь, господа! - молил директор Грозоветтер. - Нам надо продолжать программу. Господи, что же это со мной будет?! - Я не выступлю ни при каких обстоятельствах! Даже если вы встанете передо мной на колени! - заявил профессор. - Я забираю своих зверей и еду в гостиницу пить коньяк. Выдую целую бутылку. - Йокус, миленький, не надо! - послышался отчаянный возглас Маленького Человека из нагрудного кармана профессора. - У меня идея. Подсади-ка меня к уху! Это очень важно! И когда Йокус его поднял, Максик стал что-то очень таинственно шептать ему на ухо. Профессор слушал его с удивлением, потом покачал головой и сказал: - Нет! Тебе надо, по крайней мере, три месяца тренироваться. Сейчас ещё слишком рано. Но Максик не успокаивался. - Они тебя оскорбили, - шептал он, - и этого им нельзя спускать! - Нет, Максик, сегодня рано! - Нет, именно сегодня! - Слишком рано! - Ну, пожалуйста! Ну, скажи "да"! Ну, пусть это будет мне подарком ко дню рождения! Зато больше мне ничего не дари! Даже кукольной комнаты! - Но твой день рождения ведь ещё только через полгода! - Ну всё равно, Йокус, миленький! В ту же секунду профессор почувствовал, как его большое ухо обожгли две совсем малюсенькие слезинки. Он глубоко вздохнул и сказал: - Господин директор Грозоветтер. Я передумал. Коньяк я буду пить потом. Я выступаю. Объявите н микрофон. Сделайте это вы лично! - С огромным удовольствием, - обрадовался директор. - А что мне сказать публике? - Скажите, что сегодня я впервые выступаю вместе со своим учеником. Номер называется "Большой вор и Маленький Человек!".

Глава 9

Директор Грозоветтер успокаивает публику. "Большой вор и Маленький Человек". Ограбление толстого господина Тонки и доктора Горнбостеля. Коричневые и чёрные шнурки. Максик раскланивается перед двумя тысячами зрителей

Господин директор Грозоветтер сдержал слово. Когда знаменитые скороходы на роликах "2 Вихря 2" под громкие аплодисменты публики покинули манеж, он натянул белые лайковые перчатки и сделал знак дирижёру. Оркестр сыграл туш. Директор медленно и важно подошёл к микрофону. В цирке стало тихо. - Глубокоуважаемые зрители! - начал господин Грозоветтер. - Как вы знаете, по программе сейчас должен выступить профессор Йокус фон Покус. Он, если позволительно так выразиться, величайший из современных магов. Но хвалить его - значит ломиться в открытую дверь. А на это занятие нет времени ни у одного директора цирка. - Очень жаль! - крикнул какой-то озорник из верхнего ряда. Но на него зашикали, и в зале опять наступила тишина. Лишь где-то вдали, в конюшне, ржала лошадь. Вероятно, то был Нерон, которому Галопинский, рассёдлывая, давал взбучку. - Вследствие таинственного недоразумения, - продолжал директор, - вместо хлыста маэстро Галопинский выхватил волшебную палочку. При этом он имел возможность убедиться, что верховая езда и магия так же мало подходят друг другу, как... маринованная селёдка и шоколад или, скажем, Кельнский собор и Центральный вокзал. В публике засмеялись. - Результат, - разъяснял директор, - вдвойне огорчителен. Дело в том, что наш главный маг теперь решительно отказывается прикасаться к волшебной палочке. Я валялся перед ним на коленях, обещал подарить мой альбом марок. Увы, всё тщетно. Он не хочет. Публика заволновалась. Послышались свист и возгласы: "Долой!" - Деньги назад! - крикнул кто-то. Директор поднял руку. - Дорогие друзья! Магии сегодня не будет, но он выступит! Раздались аплодисменты. - Сейчас вы увидите нечто невиданное. Даже я, директор цирка, не знаю этого номера. Словом, вам, и мне, и нам всем предстоит увидеть номер мирового класса. Аплодисменты стали громче. - Мне известно только название номера. Директор Грозоветтер высоко взметнул руки в белых лайковых перчатках и крикнул во всю мощь своего голоса: - Итак, Большой вор и Маленький Человек! Потом он отвесил элегантный поклон публике и удалился. Оркестр снова исполнил туш. Все замерли в ожидании. - Пора выходить, - сказал профессор. - Ага, - шепнул Максик в нагрудном кармане. - Ни пуха ни пера, дорогой Йокус! Профессор три раза плюнул через левое плечо и произнёс: - Той! Той! Той! И трижды чёрный кот! Он медленно вышел на манеж. Дойдя до середины, он остановился, отвесил поклон публике и сказал, улыбаясь: - Магия на сегодня отменяется, господа. Сегодня я буду воровать. Держите покрепче карманы! Берегитесь меня и моего юного помощника! - Где он, ваш помощник? - крикнул толстый господин из второго ряда. - Он здесь, - ответил профессор. - Не вижу! - крикнул толстяк. - А вы подойдите поближе, - приветливо пригласил его Йокус. - Может быть, тогда разглядите. Толстый мужчина кряхтя поднялся с места и, тяжело ступая, вышел на манеж. Он протянул профессору руку и представился: - Моя фамилия Тонки. Публика оживилась. Толстый господин Тонки внимательно огляделся кругом. - Я всё ещё его не вижу. Профессор вплотную подошёл к толстяку, долго смотрел ему в зрачки, наконец похлопал его по плечу и заметил: - Дело, по-видимому, не в зрении, господин Тонки. Глаза у вас в порядке. Но тем не менее мой помощник здесь. Даю вам честное благородное слово. Какой-то господин из первого ряда крикнул: - Это совершенно исключено. Держу с вами пари на двадцать марок, что вы один. - Всего на двадцать марок? - На пятьдесят! - Идёт! - весело согласился Йокус. - И вы тоже подойдите поближе. Места хватит всем. Только деньги не забудьте! Он взял под руку господина Тонки и, улыбаясь, стал поджидать господина из первого ряда, который поспорил с ним на пятьдесят марок. Господин Тонки тоже улыбался, сам не зная чему. Господин из первого ряда подошёл к ним и представился. - Доктор Горнбостель, - произнёс он важно. - Деньги при мне. Они пожали друг другу руки. - Ну, как дела? - спросил профессор. - Где же мой помощник? - Да вздор, - заявил доктор Горнбостель. - Его здесь нет. В конце концов, я не слепой. Готов удвоить ставку. Сто марок? Профессор кивнул. - Сто марок. Как пожелаете. - Он похлопал его по груди. - Бумажник толстый. Я это чувствую сквозь пиджак. Потом он двумя пальцами пощупал материю, отстегнул среднюю пуговицу пиджака и сказал: - Превосходный материал, господин доктор, немнущийся, чистая шерсть, ни грамма бумаги. И великолепно на вас сидит. Наверное, дорогой портной? - Даже очень, - гордо подтвердил доктор Горнбостель и повернулся вокруг собственной оси. - Изумительно! - ещё раз похвалил Йокус. - Простите, я только сниму ниточку. Он снял нитку и тщательно пригладил пиджак. Тут толстый господин Тонки нетерпеливо кашлянул и заметил раздражённо: - Всё это чудесно, профессор. Чистая шерсть, дорогой портной и так далее. Но когда же вы начнёте меня грабить? - Ровно через две минуты, господин Тонки. И ни секундой позже. Пожалуйста, засеките время на ваших часах. Толстый господин Тонки привычным жестом поднёс руки к глазам и скорчил удивлённую гримасу. - Часов нет, - сообщил он. Йокус стал помогать ему в поисках. Но часов не оказалось ни в карманах, ни на другой руке. Не было их и на полу. - Очень, очень странно, - задумчиво произнёс профессор. - Мы вдвоём собирались приступить к работе только через две минуты, а часов уже нет. Йокус пристально посмотрел на другого господина. - Господин доктор Горнбостель, - сказал он подозрительно, - я ничего не хочу сказать, но не взяли ли вы по ошибке часы господина Тонки? - Что за чушь! - возмутился доктор Горнбостель. - Я не краду ни по ошибке, ни в шутку! Адвокат с именем не может себе этого позволить. Зрители засмеялись. Но Йокус оставался серьёзным. - Можно мне посмотреть? - спросил он. - Пожалуйста! - буркнул адвокат доктор Горнбостель и поднял вверх обе руки. Он походил на человека, которого грабят гангстеры. Йокус быстро обшарил его карманы. Вдруг он что-то вынул: в руке его были часы. - Вот они! - воскликнул толстый господин Тонки и подпрыгнул за часами, как мопс за колбасой. Потом он надел их на руку и, кинув косой взгляд на Горнбостеля, сказал: - Послушайте-ка, доктор... Это уж слишком! - Клянусь честью, я тут ни при чём! Я их не брал! - обиженно оправдывался адвокат. - У меня есть свои. Он протянул руку, оголив запястье. Но тут лицо его вытянулось. - Часов нет! - крикнул он. Публика смеялась и громко аплодировала. - Золотые часы! На восьми рубиновых камнях! Настоящие швейцарские! Йокус, смеясь, погрозил пальцем господину Тонки и обыскал его карманы. Вскоре он извлёк из его правого внутреннего кармана золотые часы. - Вот они! - закричал Горнбостель. - Вот они! Йокус помог ему надеть на руку золотые часы на восьми рубиновых камнях. Потом он подмигнул публике: - Нечего сказать: достойных джентльменов я себе подобрал! - И, обращаясь непосредственно к обоим достойным джентльменам, прибавил: - Не сердитесь больше друг на друга! Помиритесь, пожалуйста. Протяните друг другу руки. Вот так. Большое спасибо... - Он взглянул на часы. - Ровно через минуту я приступаю со своим помощником к работе. Мы вас так обчистим, что только держитесь! Но потом, возможно, мы вернём вам часть вашего имущества. Вы же знаете поговорку: "Чужое добро впрок не идёт!" - Вы с вашим помощником, которого нет в природе! - крикнул доктор Горнбостель. - Кстати, мне очень пригодятся ваши сто марок! - Только терпение! Всему свой черёд, господин доктор! - ответил Йокус. Через минуту мы начнём! Итак, взгляните на часы. На моих - семь минут десятого. Сравните с вашими! Горнбостель и толстый господин Тонки одновременно взглянули на часы и ахнули: - Часов нет! Действительно, часы исчезли. У обоих! Зрители ликовали. Но вот Йокус поднял вверх руку, призывая публику к спокойствию. И в этот самый момент раздался крик маленькой девочки: - Мама, гляди! У фокусника на руке трое часов! Взгляды двух тысяч людей устремились на профессора. Он сам тоже уставился на запястье своей левой руки, притворяясь удивлённым: трое часов блестели на его руке! Люди смеялись и кричали, хлопали в ладоши и топали ногами от восторга. ...После того как восторг немного утих, Йокус вежливо вернул часы владельцам и сказал: - Итак, дамы и господа, теперь надо бы, собственно, пригласить сюда ещё кого-нибудь из вас. В роли наблюдателя, так сказать. Но, откровенно говоря, это ни к чему бы не привело. И знаете почему? - Потому что вы их всё равно обчистите! - крикнула смеясь какая-то тощая женщина. - Ошибаетесь! - возразил Йокус. - Просто потому, что брать-то уже больше нечего. Всё их добро у меня! Он похлопал себя по карманам и подозвал двух униформистов. Они притащили стол и поставили его рядом с профессором. - Итак, - сказал он, обращаясь к господам Горнбостелю и Тонки. - Теперь мы с вами будем играть в рождество. Я буду Дедом-Морозом. Вы должны повернуться ко мне спиной. Только не подглядывать! А я тем временем разложу подарки на столе. Они нам очень понравятся, уверяю вас. Правда, новых подарков вы не получите. Будет несколько очень полезных вещей, которые вам уже давно принадлежат. Я вам дарю не то, что вы хотели бы получить, а лишь то, что вы хотели бы получить назад! - Жаль! - крикнул толстый господин Тонки. - Мне бы очень пригодилась новая пишущая машинка. Профессор покачал головой. - Сожалею, - сказал он. - Этот номер не пройдёт. А то господин Горнбостель пожелает, чего доброго, бехштейновский рояль или даже целый орган. Лучше-ка повернитесь ко мне спиной и закройте глаза. Оба джентльмена не хотели портить игру. Они повернулись спиной к подарочному столу и зажмурили глаза. Профессор убедился, что никто из них не подглядывает. Подойдя к столу, он начал выворачивать свои карманы и выкладывать на стол их содержимое. Казалось, этому не будет конца. Зрители затаив дыхание не сводили с него глаз. Оркестр играл старинную, давно забытую вещь, под названием "Парад гномов". Вещь с таким названием была сейчас очень кстати. Все вы, вероятно, помните, как в своё время в Берлине Йокус подшутил над директором гостиницы. Поэтому вы будете несколько меньше удивлены, чем две тысячи зрителей, сидевших в зале. Они ахали и охали, кричали: "Ой, не могу!" и "С ума сойти!" - а один даже крикнул: "Помираю!" Проще всего, если я составлю список предметов, выложенных профессором на стол. Итак, он вынул из своих карманов: