раздался голос хозяина дома:
– Дыши глубоко, Кинг. Куда ты так спешишь? Эй, Кинг!
Кинг пришел в себя и сделал глубокий выдох. Напряжение в плечах спало. Кинг покрутил обеими руками и показал хозяину дома, что он расслаблен.
– Глубоко дыши каждые пять километров, – сказал хозяин с облегчением в голосе. – Хайдзи позвонил мне в панике, потому что ты слишком торопишься.
Киёсэ получил сообщение на телефон от студента Кансэя, стоявшего около дороги. Киёсэ понял происходящее, когда услышал, что Кинг бежит намного быстрее запланированного темпа, не глядя по сторонам. Нельзя поддаваться на провокации Сакаки. Кинг должен был успокоиться как можно скорее, чтобы не сорваться.
Тренер мог передавать сообщение спортсменам только каждые пять километров, поэтому хозяин дома говорил быстро:
– Хайдзи сказал: «Когда мы встретимся в Отэмати, расскажи мне историю храма Югёдзи». Ты услышал?
«Точно, склон у Югёдзи. Хайдзи предупреждал меня об этом».
Кинг снова покрутил руками в знак того, что теперь всё в порядке. Он слегка сбросил скорость, чтобы понять, насколько устал. Спина Сакаки скрылась за машиной одного из организаторов, а затем уже и сама машина оказалась вдалеке. Но Кинг следил за своим темпом и старался упорно продвигаться вперед. Потому что он вспомнил, с кем ему действительно предстоит сражаться.
Его целью был не Сакаки. Кинг не должен был проиграть самому себе, ведь он легко поддавался на провокации и терял представление о том, на что способен.
Кинг был робким, но гордым. Ему было непросто сближаться с людьми, так как он боялся, что его обидят. Он не мог даже допустить, чтобы кто-то узнал о его боязливом характере, поэтому притворялся человеком с легким характером, который хорошо ладит с людьми.
Благодаря этому у него было немало друзей, с кем можно было тусоваться, и он считал, что в отличных отношениях с жителями Тикусэйсо. Но если бы его спросили, кому он может рассказать о своих проблемах, Кинг не смог бы вспомнить никого. Если бы спросили, кто поможет ему в беде, он бы замялся с ответом.
Киёсэ не задел гордость Кинга. Например, если бы близнецы, Юки или Какэру бежали восьмой этап, Киёсэ бы ясно сказал им: «И вы реально думаете, что сможете преодолеть подъем Югёдзи в таком темпе?»
В прошлом забота об остальных, свойственная Киёсэ, раздражала его. Ему было невыносимо, что тот насквозь видел его характер, с одной стороны, с другой – он радовался, когда о нем заботились. Оба эти чувства он ощущал одновременно, наполняясь ненавистью к самому себе. Ему было страшно, что он сам начнет надеяться на дружбу с Киёсэ. Ведь было понятно, что для Киёсэ он не является «другом номер один».
Весной после поступления в Университет Кансэй Кинг нашел на доске объявлений в администрации выцветшее объявление о сдающейся комнате. Клюнув на невероятную дешевизну аренды, Кинг приехал в Тикусэйсо, а когда узнал, что там живут еще два первокурсника, решил заселиться. Жить в таком доме казалось интересным. Двумя первокурсниками оказались Киёсэ и Юки.
Все комнаты на первом этаже были уже заняты, поэтому Кинг заехал в комнату 202. Судя по всему, обитатели дома пытались максимально заполнить свободные помещения первого этажа, чтобы избежать нагрузки на пол второго. На втором этаже жил только один четверокурсник. В комнате 205, которую теперь занимал Синдо.
Этот четверокурсник, и Никотян, кто, как и сейчас, жил в комнате 104, и второкурсник из комнаты 103, которая теперь была комнатой Какэру, были приветливой компанией. Кинг часто общался с Киёсэ и Юки. Кингу нравилось в Тикусэйсо, поскольку здесь было уютно, но даже при этом он все еще не мог избавиться от чувства отчужденности.
Кинг никак не мог овладеть искусством создания идеальной дистанции между собой и другими. Где бы он ни находился, с кем бы он ни был, он всегда чувствовал себя не в своей тарелке. Он старался вести себя доброжелательно, чтобы не действовать никому на нервы, но не мог никому излить душу. Он приукрашивал себя, чтобы не демонстрировать слабостей. Конечно, никто не пытался проникнуть во внутренний мир Кинга. Ему не хотелось чувствовать себя одиноким, ведь это было унизительно, поэтому он все приветливее общался с окружающими.
У каждого из жителей Тикусэйсо была родственная душа. Например, Киёсэ и Какэру. Юки и Никотян. Близнецы и Принц. Муса и Синдо. Не то чтобы они заключили союз или договорились заранее, просто они проводили много времени вместе. Он могли даже не разговаривать, но это никого не смущало, просто занимались своими делами в одной комнате. Кинг много раз видел подобные сцены в Тикусэйсо.
У Кинга не было друга, с которым он был бы так близок, – ни сейчас, ни тогда. Ему одинаково нравилось проводить время со всеми, вот и всё.
Кинг ненавидел себя. Он знал только, что ненавидит себя, однако при этом не знал, как изменить свой образ жизни.
Но когда он бежал, все было по-другому.
Эстафета не состоится, если не хватает хотя бы одного человека. Ты чувствуешь, что остальные надеются на тебя, и вы можете поддерживать друг друга, отбросив сдержанность и гордость. Однако ты бежишь в одиночестве, поэтому обретаешь свободу от чужих ожиданий или дружеских связей и наконец можешь лицом к лицу встретиться со своим собственным сердцем.
Когда он бежал, не было необходимости быть веселым и позитивным. Ему просто нужно было сосредоточиться на контроле над своим разумом, который в обычной жизни был поглощен попытками найти свое место и беспокойством о том, что о тебе думают окружающие.
Кинг повернул налево на перекрестке Хамасука и начал удаляться от прибрежной дороги, двигаясь на север в сторону Фудзисавы. Поворот налево был десятикилометровой точкой. После него хозяин дома снова взял мегафон:
– Ты идешь в отличном темпе. Хайдзи еще сказал: «Кинг хорошо восстановил свой ритм». Теперь между вами и Тотаем тридцатисекундный разрыв. Не беспокойся больше об этом парне. Я слышал, что Тэйто догоняет тебя. Будь внимателен и поддерживай свой нынешний темп. Вот и всё.
Кинг покрутил руками, показывая, что услышал. Каждые пять километров хозяин дома исправно окликал его, что, вероятно, было инструкцией Киёсэ.
«Я внимательно слежу за тобой, – будто говорил Киёсэ Кингу через хозяина дома. – Ты можешь бежать спокойно».
После того как он миновал полицейский участок Фудзисава, начался дождь. Зрители, стоявшие вдоль обочины без зонтиков, махали маленькими флажками Хаконе Экиден. Вместо стука капель дождя он слышал шелест бумажных флажков, который превращался в звуковую волну и двигался вместе с Кингом.
Кинг видел лица незнакомых людей, столпившихся около дороги. «Наверное, стена из людей будет тянуться до самого Отэмати». Голоса подбадривали и призывали двигаться вперед.
Мимо станции Фудзисава он направился дальше на северо-восток и попал на шоссе номер один, ведущее в глубь страны. На пятнадцатикилометровой отметке Кинг получил бутылку с водой от волонтера в дождевике. Из-за мелкого зимнего дождя кожа не просто была покрыта каплями, но и пропитывалась влагой. Чтобы успокоиться, Кинг чуть пригубил воды.
– Итак, настал критический момент. «Ты подготовил кнопку ответа?» – вот что передал тебе Хайдзи, – сказал хозяин дома.
Кинг кинул бутылку на обочину, помахал руками и сбросил напряжение. Наконец, на шестнадцатом километре, показался подъем Югёдзи.
Кинг, фанат викторин, конечно же уже запасся информацией о храме Югёдзи.
«Храм Югёдзи был главным храмом буддийской секты Дзисю. Его официальное название – Тотакусан Мурёкоин Сёдзёкодзи. С периода Камакура, когда великий монах Донкай построил Югёдзи, Фудзисава процветал как прихрамовый город».
Кинг был удовлетворен своей памятью, он не забыл истории храма. У него есть даже избыток моральных сил, раз он способен что-то вспомнить. «Подожди, Хайдзи. Я еще прочитаю тебе лекцию в Отэмати».
В период Эдо паломники, приходившие поклониться богине Бэнтэн [35] в Эносима, проходили через станцию Фудзисавасюку [36] и поднимались по этому склону к Югёдзи. Остатки пейзажа тех дней еще немного сохранились. Большие деревья с ветвями и вечнозелеными листьями защищали Кинга
