- Беги в киоск, только сразу!
Пока полусонная Целестина хваталась за разные детали туалета, Жачек побежал обратно в ванную. И окаменел, взявшись за ручку. За время его недолгого отсутствия ванную оккупировал дедушка. Дверь была закрыта на задвижку. Из-за двери доносилось громкое пение.
- "Гей-гей, батька атаман!" - хриплым голосом распевал дедушка печальную думку. Судя по отчетливо слышному шуму воды, он стоял под душем.
Из груди Жачека вырвался горестный стон. Выходит, он все прозевал. Дедушка принимает душ - стало быть, Юлия кончила мыть посуду. Горячая вода снова доступна. Но, увы, не для Жачека.
Он заглянул на кухню.
Юлии там не было. Три с грехом пополам вымытые тарелки стояли на сушилке. Остальная посуда в нетронутом виде покоилась в раковине. Лужа на столе не уменьшилась ни на миллиметр.
Пение в ванной стало громче.
- "...И ветер уснул на кургане, и заснула вода в Днепре", - меланхолически выводил дедушка.
Жачек пришел в ярость. Шлепая туфлями, он побежал в комнату дочек. И увидел там Юлию, сладко спящую на мягких подушках. Бледная, нетвердо держащаяся на ногах Цеся ощупью искала туфлю.
- А-а-а-а! - взревел доведенный до крайности отец.
Цеся подпрыгнула и открыла глаза.
- Уже, уже бегу, - испуганно пробормотала она и в чем была выскочила из комнаты.
Вот почему романтически настроенный Ежи Гайдук, прятавшийся за газетным киоском против желтого дома, был в высшей степени удивлен, увидев владевшую его мыслями одноклассницу несущейся через дорогу в войлочных домашних тапочках и красном платье, надетом на пижаму, из одной штанины которой торчал, развеваясь, чулок.
3
Учитель польского пан Дмухавец жил на улице Рузвельта. Проснулся он рано из-за того, что под находящимся по соседству Театральным мостом с громким ревом пронеслась электричка. Учитель встал, накинул халат и первым делом взглянул на градусник за окном, желая узнать, сколько градусов тот показывает. Убедившись, что столбик ртути съехал до минус двух, Дмухавец зевнул, завязал поясок у халата и закурил сигарету. И тут ему бросилось в глаза, что вокруг все как-то побелело.
Дмухавец любил снег. Больше всего, пожалуй, на экране телевизора. Особенно ему нравились прыжки с трамплина и вообще любые соревнования, участникам которых то и дело приходится идти на риск. Глядя на что-нибудь эдакое, он всякий раз тешил себя мыслью, что ему в свое время не взбрело в голову стать спортсменом. Что же касается осадков в виде снега - без этого он вполне мог бы обойтись. Рано или поздно снег на тротуаре неизбежно превращается в омерзительное месиво, и самая прочная обувь в два счета промокает насквозь.
Дмухавец недовольно посмотрел в окно. С виду бело и красиво. А что толку? Предчувствие скорых перемен лишало всякой прелести зимний пейзаж. Не пройдет и получаса, как невесомый небесный пух превратится в грязную кашу!
В семь пятнадцать, как обычно, Дмухавец отправился в школу. В соответствии с его прогнозом снег уже начал подтаивать. С лязгом и скрежетом проезжали трамваи, люди толпились на остановках. Дмухавец поежился и побрел в сторону улицы Мицкевича.
Первый урок сегодня в 3-м классе "А". Задиристые ребятки. Снова придется поволноваться: классные оппозиционеры, безусловно, попытаются выместить на нем свое ожесточение и будут упрекать за несовершенство этого мира. Неужели они всерьез считают, что ему этот мир нравится? С ними всегда так: позволишь высказываться откровенно, тебя же потом и замучают. Дмухавец вздохнул, но то был вздох удовлетворения: на самом деле он очень любил, когда его мучили подобным образом, а к 3-му классу "А" питал истинную слабость. С некоторой грустью он подумал, что собственный его класс, 1-й "Б", не станет терзать своего классного руководителя: от них не дождешься ни любопытства, ни обвинений, ни требования немедленно дать ответ на миллион ехидных и каверзных вопросов. 1-й класс "Б" состоит из запуганных овечек, которые смотрят учителю в рот и норовят угадать каждое его желание. Ни о каком бунтарстве и речи быть не может.
Дмухавец в последний раз затянулся, бросил окурок и перешел дорогу, на перекрестке. По улице Мицкевича вереницей тянулись машины, поминутно застревая в заторах. В воздухе пахло выхлопными газами и дымом. Учитель с отвращением месил ногами тающий снег, пока не решил, потеряв терпение, изменить свою обычную трассу и свернуть на улицу Словацкого. Дорога до школы так несколько удлинится, но, по крайней мере, ноги не промокнут.
На улице Словацкого было тихо и бело. По тротуару с левой стороны тянулось всего несколько цепочек черных следов, окна освещенного газетного киоска отбрасывали на снег желтоватый отблеск. Какая-то легко одетая девочка, не глядя по сторонам, перебежала заснеженную мостовую и скрылась в подъезде дома с башенкой.
В газетном киоске Дмухавец получил краткую информацию о том, что "Голос" уже кончился. Нисколько не удивившись, он отошел от окошечка и увидел, как в тот же момент от боковой стенки киоска отделился долговязый парень и куртке с капюшоном. Верзила налетел на Дмухавеца, отдавил ему левую ногу, извинился басом и, не подымая глаз, задумчивый, сгорбленный, зашагал по тротуару, размахивая портфелем.
Было что-то знакомое в этой длинной, нескладной фигуре и неторопливых движениях занятого своими мыслями человека. Дмухавец часто попадал впросак, не узнавая собственных учеников. Во-первых, он был близорук, во-вторых, все эти молодые люди издали выглядели совершенно одинаково. Однако в данном случае Дмухавецу явно попался оригинал. У верзилы не было ни дубленого полушубка, ни джинсов, ни курточки до пупа. Он определенно не следил за модой. Кроме того, долговязый был коротко острижен, и лишь по этой детали Дмухавец узнал своего ученика из 1-го класса "В". "Гайдук, - подумал он. - Физик говорит, что парень очень толковый, только некоммуникабельный". На уроках польского Гайдук поражал Дмухавеца короткими меткими замечаниями, которые выпаливал скороговоркой, глядя в сторону. Сочинения он писал посредственные, откровенно вымученные, и лишь кое-где в них сверкали оригинальные обороты, вырывавшиеся у автора как бы помимо воли.
Дмухавец с удивлением обнаружил, что вновь оказался на шумной улице Мицкевича. Перед большим домом, на первом этаже которого помещалось Управление по делам печати, учитель в недоумении остановился. На ступеньках у входа в управление сидел Ежи Гайдук и явно чего-то ждал.
Гайдук заметил Дмухавеца. Учитель подошел ближе.
- Здравствуй, - сказал он. - Что ты здесь делаешь, дружок?
- Жду, - прозвучал лаконичный ответ.
Гайдук поднялся и стоял перед классным руководителем в позе непринужденной, но не лишенной почтения. Взгляд у него был отсутствующий.
- Опоздаешь в школу. Гайдук посмотрел на часы.
- Думаю, что нет, - вежливо ответил он.
- Может, пойдем вместе? - неожиданно для себя предложил Дмухавец.
- Я жду одного человека. Большое спасибо, - серьезно ответил мальчик, невольно бросив тоскливый взгляд на угол улицы Словацкого.
Дмухавец почувствовал, что ему лучше поскорее убраться.
Он кашлянул, пробормотал невнятно "извини" и быстро зашагал в направлении школы.
4
Нет, нет, Гайдук но был запуганной овечкой.
Дмухавец сидел на своем стуле за кафедрой и незаметно присматривался к долговязому ученику. Ныло двенадцать часов дня, и в мрачный класс заглянуло солнце, высунувшийся из-за соседней крыши. Беата Ковальчук в красивой позе стояла за партой и с чувством декламировала:
- "Плывунья с парусами, дочь островерхой Иды, ладья из бука..."
Ежи Гайдук что-то читал под партой.
Учитель литературы Дмухавец с трудом подавил в себе убеждение, что, если человека не интересует Кохановский[3], он не так уж глупо поступает, используя время урока для чтения. Откашлявшись. Дмухавец собрался было звучным голосом попросить Гайдука не заниматься посторонним долом. Однако внезапно его одолело обычнейшее любопытство книжного маньяка. Ему ужасно захотелось узнать, что читает Гайдук.
- Что ты читаешь, Гайдук? - спросил он добродушно. Мальчик вздрогнул.
- Покажи, - потребовал учитель, надеясь увидеть авангардистский роман или томик поэзии.
Но увидел "Спортивное обозрение".
На второй парте у двери кто-то презрительно фыркнул. Дмухавец покосился в ту сторону из-под очков и убедился, что фыркнула тихая блондиночка по фамилии Жак. Мало того, она еще и засмеялась иронически,
Ежи Гайдук вдруг покраснел.
5
После уроков Цеся подошла к Данке.
- Дануся, - начала она.
Подруга натягивала сапожки. Подняв на Цесю свои затуманен глаза, она рассеянно спросила:
- Да?
- Может, зайдешь после обеда, позанимаемся немножко? Данка расхохоталась:
- Ну, знаешь, у меня найдутся дела поинтереснее! Мы с Павлом идем в кино. На "Крестного отца". И тебе советую. Нашла дурочку -заниматься перед праздниками! - И, послав Цесе лучезарную улыбку, снова взялась за "молнию" на своем сапоге.
