-- Так что же, вернемся без роз? -- почти плача, спросила Полина.-Фокки же нам ничем не поможет. Фокки!
Фокки опять не было рядом! Но не успели они обеспокоиться или рассердиться, как поблизости раздался отрывистый лай и послышался голос:
-- Это чья тут собака? Не тронет?
-- Фокки! Ко мне! -- крикнула Полина.
И из-за полуразвалившегося сарайчика, стоявшего на берегу, выскочил Фокки, а за ним следом вышел старичок в прожженной, вылинявшей телогрейке и в прожженных валенках. Он курил смешную папиросу -- не папиросу, а просто газетную трубочку, из которой шел противный дым.
-- А, девочки,-- сказал он.-- Ваша, что ли, собака?
-- Наша,-- сказала Полина.
-- А вы откуда?
Полине стало вдруг жарко от этого вопроса. Она совсем не знала, что же ей сказать.
Хорошо, что старичок был разговорчив и сам стал за них отвечать.
-- Ты чего такая? -- сказал он, поглядев на Аю.-- А-а-а, вы, должно быть, на утреннике в железнодорожной школе были. Ишь, в какую звезду нарядилась. Смотри не простынь, больно ты легко одета. Платьице все аж просвечивает. А вы что же от других отстали? Я уже всех на ту сторону перевез. Все жду только, может, какой путник объявится. Я сегодня на перевозе дежурю.
-- Дяденька...-- робко начала Полина.-- Дяденька, а где же... Татарский мост?
Старичок посмотрел на нее с большим удивлением.
-- Да ты что, милка, с луны, что ли, свалилась? Не видишь, какой разлив? Озерный лед вдруг в реку хлынул, ну мост и снесло. Вода спадет, снова наводить будут. А ты как же,-- он поглядел на Полину подозрительно,-как же ты на ту сторону в школу перебиралась?
Полину опять бросило в жар. Но старичок снова сам ее и выручил:
-- А, должно быть, через железнодорожный мост, в объезд, на лошади, которая хлеб везла.
Полина на всякий случай быстро закивала.
-- Ты чья же будешь?
Полина не поняла, что он говорит. Она не знала, что в Крутогорске так спрашивают фамилию.
-- Не Коровина ли? У них внучка вроде такая же -- конопатенькая.
Полина опять молча покивала.
-- Ну, дак, чего делать, садитесь, перевезу вас. Ишь, махонькие. И собаку везти?
-- И собаку и собаку,-- затараторила Полина.
-- Ладно уж, и собаку. Поехали. А то подружка твоя совсем закоченела, все молчит да молчит.
Под берегом оказалась огромная лодка. Старичок усадил их всех на одну скамейку -- и на ней осталось еще много места.
Он быстро греб и сам себе в усы приговаривал:
-- Звезда. Нарядилась тоже. А сама дрожмя дрожит. Студено ведь.
Вскоре они достигли противоположного берега. Старичок помог им выбраться.
-- Дяденька,-- снова набралась храбрости Полина,-- а как нам на Козье Болото идти? Старичок удивился:
-- Дак ведь Коровины не на Козьем Болоте живут? А, понятно, подружку проводить хочешь. Дак что ж ты, никогда на Козьем Болоте не бывала? А, ну да, может, бывала, да забыла. Дак вот так берегом идите, потом на Извозную свернете, а там уж и Козье Болото. Уж почитай все улицы в Крутогорске переназвали, а вот Извозная да Козье Болото так по-старому и остались. Может, еще Пальмовая...
Он махнул рукой и пошел назад, к своей лодке.
-- Спасибо, дяденька,-- сказала Полина. Ае стоило больших усилий промолчать и не поблагодарить доброго старичка.
Глава 8. ВНОВЬ ПЕСЕНКА ПРО ПЁСИКА. НА КОГО ПОХОЖ ВАРДКЕЗ?
И они пошли берегом, как им и было указано. У Полины дух замирал. Это же он, тот самый Круто-горек, город бесконечных рассказов бабушки Таи. И не как на открытках, которые бабушка Тая привезла в прошлом году, когда ездила на дедушкину могилу. Там, на фотографиях,-- высоченные дома, как везде, новый детский театр с забавной плоской крышей и огромным блестящим металлическим петухом на стене. А на площади белый памятник -- называется стелла, в честь крутогорцев, отдавших свою жизнь за победу над фашистами.
Шел март 1946 года. Первая послевоенная весна...
Перед ними был Крутогорск бабушкиной юности. Стояли одноэтажные и двухэтажные домики вдоль набережной. Собственно, набережной не было, был только спуск к реке. У каждого домика был небольшой палисадничек. Кое-где из дворов доносился приятный запах дыма -- это жгли прошлогодние листья. Почему-то набережная в этот час была совершенно пуста. Однако же нет, вон показался человек -- он несет что-то за спиной в мешке. У него одна нога, а руки заняты костылями. Он шел быстро, не оглядываясь, глядя в землю. Потом пробежала девочка. Полина заметила, какое на ней плохонькое пальтишко. Девочка несколько раз обернулась. Даже постояла. Потом пожала худым плечиком и куда-то побежала.
К Полине точно откуда-то издалека вдруг долетел папин голос:
-- Чудес не бывает, Таисья Гурьевна! Вот тебе и не бывает! А может, со взрослыми не бывает? А только с детьми?
Ее мысли прервал Айн голос:
-- Посмотри, Полина, вот Извозная. Нам надо сюда свернуть.
Зеленые огоньки ее голоса быстро пробежали по дощатой стене и высокому крылечку углового дома. Возле крылечка рос сиреневый куст. Он был еще по-зимнему гол. Огоньки на минуточку украсили его живой, трепещущей листвой.
Они свернули на Извозную улицу. Тут вдоль домов тянулся дощатый тротуар. Доски были старые, размахренные, а кое-где и вовсе отсутствовали, и было видно, как сквозь черную землю пробивается весенняя травка. Некоторые дощечки еле-еле держались, и на них можно было подпрыгивать и качаться.
Фокки, конечно, тут же провалился лапой в щель. Лапа застряла. Полина с трудом ее вытащила, а Фокки при этом повизгивал. Не столько ему было больно, сколько он перетрусил!
Полина, подпрыгивая на тротуарных досках, время от времени вертела головой в разные стороны. Еще бы! Ведь это Крутогорск! Окна некоторых домов были чисто вымыты, на подоконниках цвели шапочки герани и еще какие-то цветы -- большими колокольчиками. А другие окна были запыленные, немытые, на стеклах были наклеены крест-накрест полоски бумаги. Бабушка Тая рассказывала: это не только в Крутогорске, это везде так наклеивали -- чтобы стекла не вылетали, если будет бомбежка. Вот они прошли уже почти всю Извозную, дощатый тротуар кончился.
Обозначилась улица с правой стороны. Там вообще не было никакого тротуара, середина улицы была разъезжена, в темных колеях стояла вода. Они свернули направо, наугад, не очень-то зная, сюда ли им надо. На углу не было никакого обозначения улицы. Но на одном из домиков было написано: "Козье Болото, дом 15".
Они остановились.
-- Полина! Вот же Козье Болото! Нам сюда! Нам сюда!
Ая засветилась, закружилась, разогнала огоньки по влажному, размякшему чернозему.
-- Мы такие молодцы! Скоро, скоро, скоро настанет веселое утро! -- пела она.
И Полина, глядя на нее, развеселилась, закружилась и чуть было не запела. И вдруг разом остановилась:
-- Ая! Но это же какой-то пятнадцатый дом. Чей он? Бабушка Тая никогда мне не говорила, в каком доме жил Вардкез. Никогда!
-- В самом деле,-- сказала спокойно Ая.-- Еще немножко надо поискать.
Они прошли по одной стороне улицы. На домах не было написано фамилий хозяев. А если б и были, они фамилии Вардкеза тоже не знали.
-- И нету даже ни одной козы,-- мрачно заметила Полина.
-- Какой козы? -- не поняла Ая.
-- Но улица-то как называется?
-- Козье Болото.
-- Вот я и говорю -- нету ни одной козы. Может, это совсем и не та улица. Хоть и грязно, но болота-то ведь тоже нету.
-- А должно быть? Что тебе бабушка говорила?
-- Бабушка ничего не говорила. Ни про болото, ни про козу. Она просто говорила: "А дедушка с Пальмовой ходил в такую-то далищу -- к Вардкезу на Козье Болото!" Вот и все.
-- Ну, так, значит, и называется эта улица. А болото, наверно, было раньше. Раньше-раньше.
-- Когда впервые построили Татарский мост?
-- Может быть, и тогда.
И Фокки, почувствовав, что не все в порядке, слегка приуныл.
-- Ладно, Полиночка. Помнишь:
Ты не падай духом,
Эй!
Ты надейся, ты надейся!
-- Как же! Заветная песня говорящих лошадей. Как давно это уже было!
Полина вдруг вспомнила, за городом их дожидается птица Чур.
-- Ая, пойдем скорее. А то вдруг птица Чур улетит, и мы навсегда останемся в тогдашнем Крутогорске!
-- Полина, но ты же обещала не бояться! -- сказала Ая.-- А ты все время чего-то опасаешься. Так нельзя.
Они двинулись дальше. Прошли всю нечетную сторону. Их немного смутило то, что некоторые дома стояли пустые. Темные окна были заколочены досками. Но в иных, как видно, жили люди. На веревках сушилось бельишко. На дворах дрова были сложены в поленницы. На некоторых -- небольшой грудой был насыпан уголь. Дома были отгорожены заборами. В заборах -- калитки, некоторые с железным дверным кольцом.
-- Полина, постучи в этот дом, может быть, кто-нибудь там есть,-предложила Ая и сама отступила в тень.
Полина постучала. Но из этого ровным счетом ничего не вышло.
Никто на стук не ответил, никто не вышел открывать.
-- Странно,-- сказала Ая.-- Какой-то у них чудной безлюдный час.-- И чтобы подбодрить Полину, она опять пропела:
