он их соберет и унесет за реку, подальше от домов и покосов.
Мне все же хотелось увидеть как осы возвращаются домой. По одиночке или всем роем? В прошлый раз, когда они увязались за бабкой Матреной, я так и не увидела их возвращения в свой чулпан. Да и возвращаются ли они назад? Может где-то находят новое жилище? Тогда верно не весь рой улетает?
Так я думала, рассуждала. А еще мне опять хотелось обмануть ос. Так страшно и так интересно! Только надо внимательно посмотреть, чтобы на дороге никого не было.
На следующий день я опять оделась, как вчера, открыла настежь калитку, посмотрела на улицу. Жара. Тишина. Никого. Только затолкала прутик в продушину, как истошно заорали наши куры. Или чья-то кошка к цыпляткам метит попасть в засадку или коршун кружит… Кинулась к стайкам, смотреть. Никого. И куры успокоились.
Подошла к продушине и провернула прутик. Услышав гул, кинулась бежать…
А… а… а… а… калитка оказалась закрыта на щеколду!
Пока я отодвигала заложку, осы меня догнали! Я почувствовала разом боль в руке, щеке, ноге. Я закричала и кинулась в соседскую калитку. Как хорошо, что она была открыта! Я пулей влетела на крыльцо тетки Салмониды, почувствовав еще укусы в голову, плечо и ногу. Было жутко больно и слезы сами текли ручьем из моих глаз!
Тетка положила мне на укушенные места тряпочки, смоченные в холодной, колодезной воде. Стало полегше, но очень быстро распухало лицо, рука, нога. Кости стали ныть и голова заболела. Меня стало подташнивать, а перед глазами плавали какие-то розоватые круги.
Тетка положила меня на кровать, заставила выпить стакан молока и прикрыла пикейным покрывальцем.
Проснулась я вечером. Встала и подошла к зеркалу. Там на меня смотрело какое-то чудовище, почти без глаз и синеватым оттеком лица. О, Господи!!!
Но надо идти домой. Мама пожалеет, может быть, чем-то намажет, чтобы стало легче. И тут я вспомнила, что не убрала свой прутик…
Я поняла, что мама уже дома и ей, глядя на прутик, торчащий из продушины, совсем не трудно догадаться почему осы искусали вчера бабку Матрену, сегодня – меня, а самое главное – кто их это заставил сделать!
Я поняла, что ожидать от мамы ласки и жалости мне совсем не стоит. Надо опасаться как бы еще и не добавили по заднему месту. Домой идти расхотелось.
Тетка Салмонида доила корову. Мама, наверное, тоже доит Зорьку. Я тихой мышкой выскользнула из дома тетки, перелезла через забор за баней, огляделась, прислушалась. Мама доила Зорьку за сараем и разговаривала с ней: «Смотри-ка, чего это наша варначка выдумала! Ос злить и на людей напускать! Вот явится, получит у меня! Будет знать, как осами людей травить!»
Я тихо юркнула за дверь, быстро сбросила мамину кофтенку, платок и шмыгнула на печку. Там лежали тюфячок и старенькое покрывальце. Закрывшись с головой покрывалом, я притаилась.
Мама зашла в дом. Поставила подойник с молоком на стол и сказала:
«Ну, доченька, спускайся – ка давай с печки то. Расскажи маме, чем сегодня помогала мне по дому, по хозяйству… Теленка не загнала, хорошо тетка Салмонида со своим прихватила, а то бы и без молока ужинать пришлось. И грядки сухие. Давай, давай, рассказывай о своих делах.»
Мне стало ужасно стыдно и слезы сами вновь потекли по моему опухшему лицу.
Мама подошла к лежанке, протянула руки: «Иди сюда!»
Я обняла маму за шею, она посадила меня на колени и гладила по голове и щеке своей рукой. Я почувствовала шершавые, но такие теплые руки мамы. Они легко и ласково скользили меня по волосам. В носу у меня защекотало и из глаз тихо полились слезы.
«Эх, ты, глупышка! Сама себе больку нашла, да еще бабке Матрене досталось от твоих проказ. Давай посмотрим, где тебя покусали они»…
Мама намазала мне лицо, руки и ноги чем-то жирным – то ли сметаной, то ли жиром, дала кусок хлеба и кружку теплого парного молока.
– «Ешь, пей и спать. Завтра рано подниму, огород поливать, полоть. Работы на весь день. Некогда будет пакостить и себе и людям».
И хотя у меня все тело болело, я была счастлива!
Мама не наругала меня, а пожалела. Я поняла, что жизнь у ос, мух, пчел и вообще у всех – своя и лезть к ним не надо. А вот маме помогать я обязательно должна больше. Мамочка у меня самая добрая и самая лучшая на всем белом свете! С тем и заснула.
Возможно, многие из вас знают, что летом, когда на березах молодые листочки, празднуется церковный праздник – Троица (День Святой Троицы).
Этот праздник – символ единства Бога-отца, Бога-сына и Святого Духа. Троица приходится на пятидесятый день после Пасхи и имеет устоявшиеся церковные и народные традиции празднования.
До войны, в этот день, проходили народные гуляния. Праздник Троицы на деревне соблюдали: в этот день не работали и не занимались тяжелым физическим трудом в домашнем хозяйстве. Хотя в советское время церковные праздники не поощрялись, но Пасха и Троица всегда выпадают на воскресенье, выходной день, поэтому никаких «гонений» не было, все спокойно встречались, гуляли и отдыхали в эти праздничные дни.
Накануне Троицы, в субботу, многие шли на кладбище и в Храм, чтобы поминать своих усопших родных. В домах и во дворах наводили уборку и чисто вымытые полы застилали свежескошенной травой, а дом внутри украшали ветками березы, букетами полевых цветов. В каждом доме пекли вкусные пироги, приглашали в гости родственников и друзей.
В Троицу, после праздничного обеда, шли на реку, в лес, на природу, где пели песни, устраивали игры для взрослых и детей.
Во время войны было не до гуляний и празднований.
Хотя в домах, как положено, прибирались, а утром молились. Молились в своем доме перед образами за здоровье и возвращение родных с фронта, молились за хорошую летнюю погоду для богатого урожая, за скорое окончание войны. А потом шли на работу. Воскресенье уже не было выходным днем. Да и вообще выходных дней не было.
Накануне Троицы я, Фенька и Варька, решили сбегать на речку, чтобы по дороге, на лугу, нарвать цветов и искупаться, если вода будет теплая. Мама еще не разрешала купаться и говорила, что рано, хотя погода была хорошая, даже жаркая. Решили встретиться у меня утром.
Варька и Фенька прибежали, как и договорились, когда мамы наши
