Ознакомительная версия.
Как раз в это время слуги снова принесли на подносах лакомства из меда, орехов и буйволиного молока, кувшины с новым вином и все начали пробовать сладовти и вино. Все, кроме лунной жрицы, которая по-прежнему в упор разглядывала царицу Астинь, как будто хотела прочитать по лицу всю её судьбу.
- Почему ты не пьешь вино, Синтара? - прошептала царица Астинь. - Или тебе не нравится вино из царских кладовых?
Тогда жрица снова навалилась на арфу, ударила пальцами по струнам и пропела:
"Мой лунный бог - слаще любого хмельного напитка
У моего бога сладость и в губах, и в чреслах великая сладость
Он всех катает по небу на большом корабле
Увозит туда, откуда нет возврата,
Откуда никто не возвращается на землю,
И нет слаще тех поцелуев для моей царицы".
И все снова поглядели на бедную царицу Астинь, которой, увы, некуда было спрятаться со своего высокого трона.
Синтара передала арфу сидящей рядом Зерешь, жене Амана - та нарочно сидела, повернувшись к лунной жрице толстым боком, потому что верила только своим домашним мудрецам и гадателям. А Зерешь передала арфу слуге и сказала:
- Все, хватит нам заунывных песен, а то я сейчас засну. Правду люди говорит: где бы ни цвела роза, рядом с ней всегда есть шип. Вы как хотите, а я больше всего люблю слушать за столом не песни, а истории про любовь и про верность влюбленных...
- Да-да, лучше будем рассказывать интересные истории, - обрадовалась царица Астинь.
А самая веселая из девушек даже захлопала в ладоши и воскликнула:
- Ай-ай, какая мудрая ты у нас, Зерешь! Нет никого тебя мудрее!
Зерешь - первую и самую старую жену Амана Вугеянина многие в Сузах называли мудрой среди женщин и просили у неё советов по самым разным вопросам. А все дыло было в том, что в своем доме Зерешь держала трех прорицателей, гадающих на магических костях, так как в процветающем доме её отца в Бактрии, откуда она была родом, ни одно большое дело не начиналось без ворожбы и предсказаний. Там гадали по печени, по полетам стрелы и птиц, по направлению дыма, по маслу, разлитому по воде и отдельно по воде в хрустальном сосуде, по судорогам убитого животного, по звездам и по сновидениям, и по всему, что только можно ещё придумать. Но почему-то больше всего Зерешь доверяла гаданиям по магическим костям при помощи сложений и вычитаний, высеченных на гранях цифр, и давно убедилась, что такие предсказания оказывались наиболее надежными, куда лучше, чем у многих звездочетов и лунных провидцев.
Может быть, поэтому Зерешь не сильно смущалась лунной жрицы, и была веселее многих на этом пиру - она привыкла во всем жить своим умом, а точнее, умела ловко защищаться от всех умом трех своих гадателей.
- Я знаю одну интересную историю из древнейших времен, - сказала лунная жрица со странной улыбкой на лице.
- Про утонувшего рыбака, который встретился в чреве рыбы с морской царицей? - полюбопытствовал кто-то с края стола.
- Нет, ещё интереснее.
- А эта история про любовь? - робко спросила царица Астинь.
- Про великую любовь и верность, что не всем дано постигнуть.
И Синтара принялась рассказывать про стродавние времена, когда было принято, чтобы царицы сразу же вслед за мужьями уходили в подземный мир, и непременно брали с собой всех своих слуг, придворных девушек, конюхов, возниц, виночерпиев, охранников и музыкантов на различных инструментах. В этот день женщины так же, как сегодня, наряжались в праздничные одеяния, надевали лучшие свои украшения, подкрашивали глаза и веки зеленой краской, потому что зеленый цвет издавна считался цветом жизни и нового рождения на свет, а затем устраивали в усыпальнице последний, большой пир.
- Они пировали, пили вино, а потом все вместе снова выходили из склепа? - спросила самая нетерпеливая девушка, и уже вовсе не таким веселым, как прежде, голосом. - Они ведь потом уходили, да?
- Да, потом они уходили в другой мир, - продолжала лунная жрица спокойно. - В самый лучший из миров, тот, который на небесах. Но сначала все они занимали в гробнице заранее отведенные места, наливали из общего сосуда в свои чаши яд, и все вместе под музыку выпивали его по команде царицы. А потом могильщики засыпали склеп землей и насыпали сверху большой холм, такой же большой, как и над усыпальницей царя...
Когда лунная жрица закончила рассказ, женщины уже не пили вино, а со страхом глядели на свои кубки, друг на друга и на царицу Астинь. Да и пиршественный зал почему-то вдруг стал казаться слишком мрачным и душным. Без окон, заставленный скульптурами каким-то незнакомых богов, награбленными из греческих храмов, он сильно напоминал склеп... А кто знает, что было подмешено в царское вино?
Зато Синтара наконец-то взяла в руки свой кубок, отхлебнула из него вина и впервые за все это время снисходительно улыбнулась:
- Не бойтесь, - сказала она, - Это очень древняя история, сейчас больше нет таких обычаев. К тому же наш великий царь Артаксеркс ещё очень молод и впереди у него много лет жизни. Пейте, в ваших кубках - не яд, а сладкое вино. К тому же, ритуальные чаши смертис совсем не такиме, какие вы сейчас держите в руках.
- А какими бывают чаши смерти? - поинтересовалась царица Астинь, разглядывая в своей подрагивающей руке золотой кубок в виде большого, только что распустивегося тюльпана.
- Чаша смерти похожа на женскую грудь, - ответила лунная жрица, и голос её неожиданно сделался ласковым и певучим. - Да, именно так, она похожа на женскую грудь с выпуклым соском. Потому что всякий, кто пьет из такой чаши, рождается для новой жизни, как младенец, вкусивший материнского молока.
И тогда женщины тоже заулыбались, потому что все кубки, расставленные на столе, были похожи на самые разные цветы, горделиво точащие на золотых ножках - на розы, лилии, нарциссы, тюльпаны - но, по счастью, ни у кого не оказалось широкой плоской чаши с выпуклыми краями и с круглой ямкой в глубине.
- Хватит нам историй, пора танцевать, - первой поднялась со своего места Зерешь, жена царского везиря, и вслед за ней встали другие женщины, взялись за руки, закружились в хороводе:
- "Раньше было одно, а теперь совсем другое.
Прежде было старое, а теперь все новое.
Не станет больше женщина печенкой своего мужа,
не пойдет с ним вместе в могилу.
Она будет даже пировать от него отдельно,
Среди подруг, среди веселых своих подруг..."
С языка Зерешь быстро слетали слова старой, но как будто бы совсем новой песни, которую тут же хором подхватывали другие женщины - и как же легко и приятно было кружиться пожд эту песню после медового вина! Даже царица Астинь заметно повеселела и тихо, одними губами, повторяла слова песни, которые после каждого припева все больше и больше проникали ей в душу:
"Даже пировать они будут отдельно,
среди подруг, среди любимых своих подруг..."
Все настолько увлеклись танцами, что даже и не заметили, как в зале появился прыткий Авагф, один из семи главных царских евнухов, отвечающий за рассылку указов во все области царства, и за распространение наиболее важных известий внутри дворца.
- Пусть царица Астинь тотчас явится перед лицо владыки в царском венце на голове и в наряде из шелка, чтобы все великие князья и придворные в тронном зале смогли увидеть её красоту! - сказал Авагф, запыхавшись. - И пусть потом царица в том же виде покажется перед всем народом во дворе царского сада, выйдет на помост.
Царица Астинь слегка покачнулась на выскомом тронном месте, тихо охнула и ничего не придумала лучше, как закрыть свое лицо двумя ладонями.
Авагф взглянул на неё и виновато добавил:
- Сильно развеселилось сердце нашего царя от вина, и он много желает такого, чего никогда прежде не требовал.
- А ты ничего не перепутал? - спросила Авагфа Зерешь, привыкшая на правах жены везиря запросто разговаривать даже с царскими евнухами. Может, ты просто неправильно пересказываешь речи царя? Скажи не по-своему, а слово в слово, как приказал царь.
- Царь сказал, чтобы царица Астинь облачилась в свое прозрачное белое одеяние, в котором она по вечерам иногда так ловко пляшет во дворце - то самое, где хорошо виден её живот и золотой поясок на гибком стане, - слегка покраснев, принялся пересказывать Авагф. - И чтобы волосы царицы под венцом извивались в танце черными змеями. И тогда все увидят, что никто не сможет сравниться с её красотой, и увидят...
- Ох, довольно! Молчи! - с мукой в голосе воскликнула Астинь, по-прежнему не отнимая от лица пальцев.
- Все ясно, ты просто пьян, Авагф, - сказала тогда мудрая Зерешь, почти что весело. - Вон как ты сейчас тяжело дышишь, и лицо у тебя сделалось совем красным от вина. Должно быть, ты просто перепутал комнаты и забыл, что тебя послали в женский дом за наложницей или танцовщицей. Поэтому скорее иди к Шаазгазу, стражу царских наложниц, скажи, чтобы он выбрал подходящую женщину для развлечений, нарядил её в бесстыдные одежды и направил к толпе под шатром...
Ознакомительная версия.
